Профессор Владимир Белоглазов заведует клинической кафедрой медицинской академии имени С.И. Георгиевского и работает врачом в городской клинической больнице Симферополя, где базируется кафедра. Его специализация — пульмонология, с началом пандемии он оказался на передовой: с весны 2020 года в своей больнице осматривал пациентов, многие из которых, как выяснялось позднее, уже были заражены коронавирусом. Потом его пригласили в красную зону.
"Сначала мне поступило предложение возглавить открывающееся коронавирусное отделение в республиканской больнице имени Н.А. Семашко, но пришлось бы уходить из академии — я не согласился. Тогда пригласили как консультанта-пульмонолога. Шла большая волна больных, очень хотел помочь", — говорит профессор.
Белоглазов признается, что в первые месяцы работы тревога из-за возможности заболеть, безусловно, была — тогда еще не было методов специфической профилактики. Несколько сотрудников заболели, из-за чего городская клиническая больница даже закрывалась на карантин.
"Я прошел советскую врачебную школу, нас учили не убегать от опасности, а прежде всего думать о больном человеке, о той пользе, которую ты можешь принести ему своими знаниями, навыками и опытом. В моей практике несколько лет назад был случай: в отделении начался пожар. Первая мысль была — покинуть помещение, но сразу же другая: а кто будет спасать пациентов? И мы сначала организовали эвакуацию больных, а потом ушли сами. И сейчас ни себе, ни коллегам не ставил задачи меньше контактировать с коронавирусными пациентами — даже тем сотрудникам, кто, как и я, пенсионного возраста (а мне 63 в этом году). И коллеги, и студенты работали. Например, выпускник наш, Алексей Голованов, будучи студентом шестого курса, работал в реанимации ковидного отделения и, окончив вуз, продолжал работать в красной зоне", — рассказывает врач.
Он признается, что, пока не появилась вакцина, боялся не только за себя — свою безопасность обеспечивал, максимально скрупулезно соблюдая все меры защиты при работе, — а и за семью. И, когда у него гостили любимые внуки, пятеро мальчишек и девчонок, уезжал на дачу: чтобы не заразить.
"В прошлом январе, когда поставил второй компонент вакцины, стало морально полегче. Да и к длительно существующей опасности привыкаешь", — добавляет доктор.
Несмотря на сложную обстановку, необходимость постоянно находиться то с пациентами, то со студентами, то со всеми одновременно, Владимир Алексеевич и его коллеги продолжали научную работу: например, выявили, что один из эндотоксинов (токсинов, выделяемых патогенными бактериями при повреждении клеточных стенок) становится активным "соучастником" коронавируса, усиливая его воздействие и приводя к осложнениям, даже когда сам вирус уже удален из организма.
Контроль за эндотоксинсвязывающими системами помогает прогнозировать тяжесть течения болезни уже на ранних этапах, а нейтрализация патологического действия эндотоксина важна при лечении тяжелых случаев заболевания. На основе материалов научных исследований, проведенных в ковидном отделении, опубликовано несколько статей в мировых журналах, крымские врачи представили результаты на международных конференциях, а один из членов команды готовится к защите кандидатской диссертации.
Из больницы — в эфир
Андрей Бороздин — коренной крымчанин: родился и вырос в Симферополе, поступил в мединститут, работал на скорой как врач неотложных состояний. "Еще в студенчестве пришел попробовать себя на радио и остался — понравилось мне. И пока я учился в институте — работал на радио, был в интернатуре — работал на радио, работал на скорой — работал на радио. В 2003 году принял решение уволиться из службы скорой помощи: при Украине врачам платили совсем мало, выживал я только за счет радио", — рассказывает Андрей.
В 2020 году, когда он занимал пост главного продюсера одной из крымских радиостанций, заразился коронавирусом. Говорит, что болел очень тяжело и даже после выписки это сказывалось. Андрей думал, что придется вовсе уйти с радио: "дыхалки не хватало", оставил продюсерскую должность. В это время ему предложили работу в здравоохранении — не врачом, административную. А через несколько месяцев, когда восстановил врачебные сертификаты, вышел в красную зону. Правда, не в Симферополе, а в соседнем Бахчисарае, в районной больнице — но, говорит Андрей, благодаря новой трассе "Таврида" дорога на работу занимает столько же, сколько до городских больниц, — меньше часа.
"Я понимаю, что-то, что я делаю, — нужно. Руки нужны, а я могу помочь. Дыхалка? А что дыхалка — я же не постоянно на ногах: поработали в красной зоне — вышли и работаем с документами — потом снова в красную зону. Среди моих близких осуждающих никого не было — но у меня и характер такой, что если я принял решение, то со мной уже не поспоришь. Единственное, говорили: "Береги себя". Как выяснилось, и меня хорошо учили, и я хорошо учился — оказалось, что помню даже больше, чем сам думал", — говорит Андрей.
За более чем 15-летний перерыв далеко уйти от медицины ему так и не удалось: постоянно общался с бывшими коллегами, работал в фармацевтических компаниях и даже на радио постоянно затрагивал медицинскую тему. А сейчас журналистский опыт помогает в красной зоне.
"При работе на радио был вынужден разобраться в вопросах, которые всех тогда волновали: вакцинации и ревакцинации против коронавируса, внесение данных в регистр и многое другое. Сейчас раз в неделю выходит моя программа "Здравый смысл" на "Радио Крым" — по понедельникам в 19 часов. То есть я заканчиваю работу в больнице в Бахчисарае, приезжаю в Симферополь — и как раз успеваю к эфиру. У меня в гостях совершенно разные специалисты: хирурги, гинекологи, наркологи, психологи, офтальмологи — за два с половиной года много кто был. Причем профессионалы очень серьезные — вплоть до главных специалистов минздрава. И понятно, что на общей эрудиции выехать не удастся, к каждой программе отдельно готовишься: надо изучить вопрос, чтобы не выглядеть идиотом. Ну а после эфира бывает, что обращаюсь к коллегам и в консультативном плане", — уточнил Бороздин.
Энергии, по его словам, хватает и на новые проекты. 9 марта на местном телевидении запустилось его ток-шоу, тоже медицинской тематики.
"Как в окопах — атеистов нет"
Протоиерей Александр Примак служит в главном храме Севастополя — Свято-Владимирском кафедральном соборе Херсонеса. Но после того, как в 2021 году священникам разрешили доступ в красную зону, посещает разные больницы: и в центре, и в отдаленных районах города.
"Зовут в основном люди воцерковленные — те, которые в храм ходят, причащаются, исповедуются. В первый раз я ходил в инфекционную больницу — меня попросил сын человека, который там лежал. Но потом врачи попросили пройти по всем палатам: они сказали пациентам, что пришел священник, и многие хотели, чтобы я зашел и к ним. Потом весь медперсонал собрался, попросили благословить. Зашли и в реанимационный блок, там тоже обошли палаты", — рассказал отец Александр.
Готовность отправиться в ковидные госпитали изначально выразили около пяти севастопольских священников — те, кому позволяли возраст и здоровье; сейчас для такой работы подготовлены уже 20 человек. Те, кто собирался отправляться в красную зону, прошли специальное обучение, организованное московским синодальным отделом патриархии. Им рассказывали, как в таких условиях проводить таинства, какие предметы брать с собой нельзя — их запрещено выносить из красной зоны и придется сжигать, как дезинфицировать те предметы, которые использовать можно.
Серьезное внимание уделяется и защите самих священнослужителей: поверх облачения они надевают "скафандры" — медицинские защитные костюмы, перчатки, маски и экраны. Несмотря на это, после нескольких посещений госпиталей отец Александр все же заразился коронавирусом, но уже оправился и готов работать дальше.
"Лично я руководствуюсь долгом священника: если кто-то ждет тебя, зовет, то ты должен идти, как военный, — мы, как и они, присягу приняли. В первый раз трепет какой-то был, а потом уже ко всему привыкаешь. Из наблюдений могу сказать, что люди, которые лежат с ковидом, особенно подвержены страху, они боятся, у них паника. И приходится, кроме молитвы, еще и пообщаться, чтобы обнадежить, приходится и психологом быть".
В целом же в больнице, как на войне, в окопе, под обстрелом, атеистов нет, говорит отец Александр. "Там уже все и молятся, и крестятся, и верующими становятся. У многих на тумбочке или около подушки стоят иконки, даже если люди невоцерковленные. Есть особые молитвы: за исцеление, Святому Пантелеимону, нашему крымскому врачу — Святому Луке, и эти молитвы можно найти в молитвословах", — добавил отец Александр.
Красная зона — везде
Евгения Устинова — студентка Севастопольского медицинского колледжа имени Жени Дерюгиной. И, как девушка, в честь которой назван медколледж, готова спасать других, работая на износ.
"Я очень давно хотела быть в медицине, но все не складывалось, высшее образование когда-то получила другое — юридическое. С 2016 года я медрегистратор в детской поликлинике и, когда пришла туда работать, поняла, что это мое, что я хочу быть в медицине, плюс сложились личные обстоятельства. И в 38 лет, в 2020 году, когда уже началась пандемия, я поступила в колледж. Это осознанный выбор", — рассказывает женщина.
Их группа — и девчонки, только-только закончившие школу, и взрослые — сама вызывается помогать, если нужны добровольцы. За два года студенты работали и в кол-центре волонтерского штаба "Мы вместе", и помогали брать мазки для ПЦР-тестов, и ассистировали при работе прививочных пунктов. Евгения как одна из наиболее отличившихся студентов-медиков получила медаль "За особый вклад в борьбу с коронавирусом".
"И в поликлинике тоже мы работали всю пандемию, работали на износ: были везде — и мазки брали, и помогали врачам — везде. Когда смотришь на все это, когда понимаешь, что они не справляются просто из-за запредельной нагрузки… И я шла, говорила, что я студент-медик, спрашивала, чем помочь, и помогала. И до сих пор привлекают. У нас детская поликлиника, еще ведь к детям надо подход найти: с ними разговариваешь, с кем-то сюсюкаешь, с кем-то мяукаешь, кому-то мультики показываешь, а на кого-то и поругаться приходится — а потом, конечно, извиняешься: "Прости злую тетю, но ты же понимаешь, что надо было". И это — начиная от вот таких малышей и заканчивая уже почти взрослыми парнями: даже взрослые ребята иногда боятся, не могут так рот открыть, чтобы ПЦР взять", — добавляет Евгения.
Она уверена, что зона повышенной опасности сейчас не только в красной зоне — она в любом медучреждении. "К нам тоже постоянно приходят больные, ведь человек может просто не знать, куда обращаться, а родители тем более пугаются за детей — и прибегают к нам. Сегодня вот мама с положительным результатом теста пришла в поликлинику. Выписать ребенка! Сейчас же разрешили выписывать тех, кто просто контактный. И ведь не позвонила — пришла! А когда ребенок приходит без мамы? Больной, с температурой. И ребенка берешь за ручку, отводишь в кабинет неотложной помощи, потому что он может не понять, может не дойти из-за состояния, в котором находится, — и я каждый раз думаю про своих детей: дай бог, чтобы и к ним кто-то так же хорошо отнесся, когда им будет нужна помощь. Поэтому я и говорю, что мы все в красной зоне — все на передовой, все рискуем", — пояснила она.
Сама Евгения переболела коронавирусом уже дважды — и в это время боялась не за себя, привитую, а за детей. Но ни это, ни сложность совмещать семью, работу и учебу не заставили ее бросить колледж.
"На работе эмоционально подзаряжаюсь, например, когда в кабинете процедурной медсестры вижу ее работу и понимаю, что мне это нравится, — и знаю, что надо идти вперед, потому что тоже этого хочу. Или бывает, когда отучишься, придешь потом на работу — и рассказываешь: "Представляете, вот это (что-то в организме) поэтому, оказывается, происходит!" Но я тоже не железная, иногда бывает, что хочу все бросить. Тогда мне на работе говорят: "Не смей!", дети — им 20 и 14, они очень поддерживают — говорят: "Мама, иди до конца!" И такая поддержка — это очень круто! Еще большой плюс для меня, что я нахожусь в медицинской среде, я вижу больше, чем видят другие, а в учебе мне помогают все — наши педиатры, например, со мной готовились к экзамену по анатомии, рассказывали и показывали все. Я хочу быть медсестрой на участке — нравится работать с врачом. Но, если честно, больше всего я хочу просто быть моложе: тогда я смогла бы продолжить учебу, поступить в университет и стать врачом сама", — улыбается Евгения.
Карина Сапунова