Точка невозврата
Невысокая миловидная женщина Людмила Степина сегодня живет в одном из небольших городов Ростовской области, куда в 2016 году приехала из донецкого поселка Октябрьский Рудник. Этот поселок в северной части Донецка примыкает к аэропорту. Большинство его домов и местной инфраструктуры украинские военные уничтожили спустя несколько недель после начала бомбежек в мае 2014 года. Именно жители Октябрьского одними из первых испытали на себе весь ужас обстрелов. Для Людмилы, как и для всех жителей Донбасса, дата 26 мая 2014 года стала точкой невозврата.
"Весь день 26 мая мы с дочерью собирались дойти до ближайшего Metro (магазин сети оптовых гипермаркетов в Донецке, с 2014 года закрыт — прим. ТАСС). Нам-то пройти было совсем чуть-чуть. Но свой дом, знаете, май, тепло — большую часть дня провели в хлопотах по хозяйству. Она все с цветами своими возилась. Ближе к вечеру мы взяли внука и пошли в магазин", — говорит Людмила.
К тому времени в теперь уже прифронтовой линии начались мародерства. "Мы понимали, что это украинские военные и радикалы, которых где-то с начала апреля в город начали завозить целыми ж/д составами. Без внимания не остался и наш Metro, откуда бритоголовые мужчины, угрожая на суржике (разговорный язык, включает элементы русского и украинского языков — прим. ТАСС) продавщицам и охранникам своими пистолетами и автоматами, выносили все что можно. Местные вели себя весьма прилично, расплачивались за покупки. Наши этим сильно отличались. Авианалет на аэропорт, который граничил с Metro, мы застали, когда уже собирались перейти проезжую часть. Этот момент помню как в тумане. Два вертолета. Один кружил над аэропортом, второй — над стихийным блокпостом с ополченцами, нашим магазином и лесопосадкой, в которой мы стояли. Страх, какой-то ужас, крики людей. Я, когда в себя пришла, поняла, что дочь лежит в паре метров, внука и вовсе нет. Помню, как подбежала к Вике, смотрю и понимаю, что моей девочки больше нет", — вспоминая, женщина и сегодня не может сдержать слезы.
Испуганного, но живого семилетнего внука Людмила нашла спустя какое-то время лежащим лицом вниз у высокого металлического ограждения. "Следующие несколько месяцев прошли как в аду и в тумане. Как мы все это пережили, сейчас даже представить себе не могу", — добавляет Людмила.
Женщина одна воспитывает внука. Мальчик оканчивает школу и готовится к поступлению в вуз. Признается, в Донецк вернуться хотела бы, несмотря на то, что от дома практически ничего не осталось. "Меня внук останавливает. Несколько раз в порыве эмоций он мне сказал, что не хочет снова оказаться на месте, где потерял самого дорогого человека", — заключает она.
Новые соседи
То, что Киев заранее и тщательно готовился к карательным операциям в Донбассе, подтверждает еще один свидетель тех событий — бывший руководитель полетов Донецкого аэропорта Павел Туревский. 26 мая 2014 года, когда украинские вертолеты начали бомбить терминалы воздушной гавани Донецка, мужчина находился на рабочем месте. ВСУ на территорию аэропорта, по словам мужчины, были переброшены существенно раньше.
"Когда начался Славянск (бои за город между украинскими силами и ополченцами Донбасса начались 12 апреля 2014 года — прим. ТАСС), начали по ночам заходить к нам украинские Ил-76 и завезли подразделения десантников. По ночам аэропорт закрывали на прием-выпуск гражданских воздушных судов и прилетали военные на транспортниках, разгружали свое оборудование, технику. Они базировались в старом аэровокзале. Потом они начали у нас патрулировать, находились там круглосуточно".
По его словам, с новыми "соседями" сотрудники аэропорта практически не контактировали. С появлением военных у взлетной полосы установили артиллерийские орудия, но после того, как экипажи зарубежных авиакомпаний выразили опасения, пушки убрали.
Мужчина голосовал на референдуме о суверенитете ДНР, поддерживал протестующих местных и хорошо помнит, как Киев пытался их запугать. "Когда у нас начались на площади митинги, сюда прилетали истребители и осуществляли мероприятия морального воздействия. У нас была прямая связь с днепропетровским военным центром управления, они выходили на связь, и были откровенные слова, что будут меры морального воздействия на то, что происходит на площади Ленина и у здания областной администрации в Донецке. Истребители выходили, снижались здесь, проходили, махали крылышками, демонстрируя силу", — говорит Туревский.
После 26 мая сотрудники аэропорта уже не выходили на работу. Туревский пошел работать сперва на общественных началах в формировавшееся министерство транспорта региона, а также помогал бойцам ополчения ориентироваться в плане аэропорта. "Надо было нарисовать какие-то схемы — я их рисовал, надо было показать на аэродроме какие-то подходы, выходы, коммуникации — чем мог, применяя свои знания, я им помогал", — говорит он.
Его сын, тоже Павел, стал добровольцем первой волны. Сначала был в медицинском подразделении, вывозил раненых с поля боя, в том числе из района аэропорта, затем обучился на наводчика орудия танка. "Принимал участие в бою, когда Путиловский мост взорвали, не дали фашистам прорваться в Донецк в ходе штурма аэропорта", — делится отец.
Рецепт такого воспитания прост: Туревский помнит рассказы отца — ветерана Великой Отечественной войны, который пошел служить в Красную армию в 1944 году и попал на Западную Украину. "Все "чудеса", связанные с нацизмом, с Бандерой, я слышал с самого такого возраста, когда начинаешь что-то понимать. Этих рассказов мне хватило на всю жизнь. На предприятии на меня косились еще до начала боев, потому что уже пошла мода на [известный украинский лозунг, признанный нацистским], но я ни разу в жизни не ответил на это приветствие, кто бы ко мне ни обращался", — заключает собеседник.
Самолеты не летают, и слава богу
Вскоре Донецкий аэропорт превратился в главную цитадель противостояния народного ополчения Донбасса и регулярной армии Украины. В то время для ополченцев и мирного населения самолеты в небе приобрели новую смысловую нагрузку, непривычную для мирной жизни. "Не летают, и слава богу", — делится своими воспоминаниями боец первой волны ополчения с позывным Крот. Первые удары с воздуха по Донецкому аэропорту мужчина видел из окна отделения "Новой почты", где тогда работал менеджером.
"Лично для меня это стало финальной точкой. Я взял свое охотничье ружье и пошел записываться в ополчение", — рассказал боец. Так он попал в батальон "Восток", который быстро преобразовался в бригаду. По его словам, боевая мощь ополченцев первой волны не шла ни в какое сравнение с подготовленными и экипированными соединениями ВСУ.
"У нас не было ничего, у противника была артиллерия, бронетехника — было все. Но мы брали своим донбасским духом, характером и смекалкой. У нас ребята все были добровольцы, ополченцы — ребята с железной волей и не только. Обучались всему на лету, огромное желание было учиться чему-то в военном деле. Все были замотивированы. На позициях стояли твердо, и неважно, у тебя ящик патронов или 10 последних, которые ты еще делишь с товарищем. Стояли до упора", — говорит мужчина.
За счет смекалки ополченцам удавалось обмануть противника, при минимальном наборе примитивного вооружения новоиспеченные бойцы не просто отбивали атаки и удерживали позиции, но и создавали видимость численности, что, по словам бывшего ополченца, отпугивало противоборствующую сторону. "Одна граната на троих — значит, пободаемся, два РПГ (ручной противотанковый гранатомет — прим. ТАСС) против трех единиц техники противника — ничего, справимся. И все получалось", — вспоминает Крот.
По словам мужчины, большие и маленькие победы на этом участке фронта были результатом общей работы. В пример он приводит хитрость, к которой прибегали, чтобы остановить украинскую диверсионно-разведывательную группу.
"Наши ребята нашли форму сотрудников ГАИ на бывшем ясиноватском посту. Один из парней ее надел, и стали ждать. Когда к ним подъехал старый советский мотоцикл, на котором ехали вооруженные люди из ВСУ, сотрудник "украинской полиции" их, конечно, обескуражил", — рассказывает собеседник.
На призыв безоружного человека в форме остановиться украинские военнослужащие отреагировали по привычке послушно, хоть и были крайне удивлены. "Они остановились, а из кустов их ждал сюрприз. Вот так мы сорвали одну из попыток ВСУ зайти в тыл к нашим пацанам. Еще и пленных взяли", — вспоминает боец.
Спустя время численность группировки ополченцев в аэропорту кратно возросла. В многострадальный Донецк потянулись добровольцы из разных стран, включая Европу и страны НАТО. Все они участвовали в боях на самых горячих участках на линии фронта в Донбассе, где Донецкий аэропорт оставался одним из ключевых участков сопротивления. Уже в январе 2015 года оборона ВСУ в Донецком аэропорту пала.
Продам полдома
"Продам полдома". Такие объявления я увидела впервые зимой 2015 года на въезде в частный сектор у поселка Октябрьский Рудник вблизи Донецкого аэропорта. И дело вовсе не в количестве собственников, а в том, что от дома после бомбежки осталась только половина, которую в надежде выручить хоть какие-то деньги и уехать с фронтовой линии люди и пытались продать.
Поселок был единственным относительно безопасным путем к аэропорту, в окрестностях которого по-прежнему не прекращалась артиллерийская дуэль. В полуразбитых гаражах во дворах частного сектора журналисты оставили свои машины, дальше путь около 2 км шли пешком, двигаясь нога в ногу за сопровождающим ополченцем. "Смотрим под ноги, ничего не трогаем, не пинаем, идем след в след", — строго предупредил нас одетый в военную форму суровый крепкий мужчина средних лет.
Дорога к аэропорту пролегала через частный сектор в обход разбитого, заминированного кладбища. Наиболее опасными участками были простреливаемые украинскими снайперами улица Взлетная и Киевский проспект. Их мы преодолевали мелкими перебежками, небольшими группами.
"Много вас слишком, срисуют", — произнес ополченец, обращаясь к одному из корреспондентов. Мужчина оказался прав. Спустя пару минут по нам открыли огонь из артиллерии. В такой ситуации было важно как можно скорее добраться до зданий одного из бывших терминалов и укрыться в подвале. На пути к укрытиям репортеров ждали противотанковые, противопехотные мины и растяжки.
Тогда я впервые столкнулась с растяжками. Леску одной из них зацепил оператор министерства информации ДНР. Это вовремя заметил наш сопровождающий и остановил команду журналистов. Все замерли. Как оказалось, под снежным покровом лежали тела украинских солдат, некоторые были заминированы. На помощь подоспели саперы, которые очень быстро освободили нашего коллегу, и мы все-таки укрылись в подвале одного из терминалов.
Контрбатарейная работа не заставила себя долго ждать. "Огневая точка подавлена", — прозвучало в рации легендарного командира Михаила Толстых (позывной Гиви). Обстрел прекратился, на улице стало тихо, и мы не спеша вышли из подвала. Внимательно осмотревшись, увидели под снегом десятки тел украинских военнослужащих в форме с шевронами "Рабовласник" (с укр. "рабовладелец"). Позже под Дебальцево взятый в плен солдат ВСУ расскажет мне, что нашивка означает намерение солдат ВСУ поселиться в квартирах "богатых дончан, которые станут для ВСУ прислугой".
На момент освобождения ополченцами воздушной гавани оба терминала, радиолокационная вышка и здание гостиницы были практически полностью уничтожены. Уцелела лишь взлетная полоса, которая и сегодня практически сохранила свой вид. Как и 10 лет назад, Донецкий аэропорт по-прежнему находится на линии боевого соприкосновения. Вокруг него разворачиваются многие ключевые битвы конфликта.
Галина Зверева, Сергей Гаврилюк