"Толстой приехал с явной целью участвовать в войне. Но попал под влияние чеченских традиций и обычаев гостеприимства, и его первоначальное мировоззрение изменилось", — убежденно говорит директор литературно-этнографического музея Л.Н. Толстого в станице Старогладовской Шелковского района Чечни Салавди Загибов, стоя у картины, где молодой писатель изображен на фоне гор в компании чеченца.
Без истории дружбы и куначества с местным жителем Садо Мисербиевым не обходится ни один рассказ о пребывании Толстого на Кавказе. В письмах молодого артиллериста эти взаимоотношения описаны очень подробно: как друзья "отдаривались" друг другу по кавказскому обычаю ценными подарками, как джигит Садо однажды спас Льву жизнь, дав ему во время погони свою лошадь, и как отыграл крупный карточный долг графа и прислал разорванный вексель, позволивший сберечь Ясную Поляну.
Старогладовская находится в 90 км от Грозного. Именно сюда прибыл к своему первому месту армейской службы 22-летний Толстой, здесь написал свое первое произведение "Детство" и накопил впечатления для цикла "кавказских" повестей и рассказов, наблюдая за жизнью армейских коллег, станичных жителей (гребенских казаков), а также горцев — чеченцев и ногайцев. Считается, что воспоминания о пребывании в этих местах самого Льва Толстого, а также его старшего брата Николая нашли отражение в повести "Казаки", рассказах "Рубка леса", "Встреча в отряде" и "Записки маркера". И, конечно, в более позднем "Хаджи-Мурате" — директор музея Загибов называет его "пацифистским" произведением.
"Непродуманное мое решение"
Путь к Старогладовской от столицы республики лежит по двухполосному шоссе в сторону Кизляра и занимает полтора часа — станица расположена практически на административной границе с Дагестаном. Знатоку текстов Толстого многие детали на этом пути будут казаться "говорящими" и неслучайными: и рекламный щит местного оператора сотовой связи (тариф "Мюрид"), и таблички на обочине с напоминанием верующему "Ла илла иль Алла". И огромные арбузы и дыни у поворота на станицу Червленую, и расставленные прямо на капотах машин ведерки с гроздьями винограда — сезон сбора как раз в разгаре.
Виноград в Чечне сейчас продается хотя и исключительно столовых сортов, но напоминает о существовавшем когда-то обычае гребенских казаков заготавливать по осени виноматериал на "чихирь", крепкое домашнее вино. Его употреблению посвящено немало эпизодов у Толстого ("девкам постелю стлать велено для солдатов и чихирем с медом поить").
"Это тыква-"кубышка", ее использовали как шланг при розливе из бочки в ведро", — стоя у полок с экспонатами, Загибов показывает соответствующие предметы в экспозиции: стеклянную бутыль на пару литров, длинную и тонкую, как змея, высушенную полую тыкву. Рядом на полках теснятся ряды швейных машинок, чугунные утюги, посуда, раскрытые старообрядческие книги и антикварные коранические издания на арабском.
"У нас богатый экспонатный фонд: 2048 предметов по книге поступлений, из них 952 — основного фонда", — рассказывает директор.
Никаких материальных следов от четырех лет пребывания Толстого в станице не сохранилось. Остались только упоминания в дневниках, письмах и армейских формулярных списках. Известно, что "Левушку" привез в Старогладовскую 30 мая 1851 года его брат Николай Николаевич (здесь располагалась артиллерийская бригада, в которой он служил и куда Лев Николаевич сначала приехал добровольцем). Годом позже начинающий писатель напишет: "Непродуманное мое решение ехать на Кавказ было мне внушено свыше".
По-новому взглянул на Кавказ
"Один юноша чеченец Садо приезжал в лагерь и играл, — писал в одном из своих писем Лев Николаевич. — Он не умел ни считать, ни записывать, и были мерзавцы офицеры, которые его надували. Поэтому я никогда не играл против него, отговаривал его играть, говоря, что его надувают, и предложил ему играть за него. Он был мне страшно благодарен за это и подарил мне кошелек. <…> Часто он мне доказывал свою преданность, подвергая себя разным опасностям для меня; у них это считается за ничто — это стало привычкой и удовольствием. <…> Узнав из моего письма к Николеньке, что моя лошадь заболела и что я прошу подыскать мне другую в Старом Юрте, Садо тотчас же явился ко мне и привел мне своего коня, которого он настоял, чтобы я взял, как я ни отказывался".
Родовое село Мисербиевых Старый Юрт недалеко от столицы Чечни в честь этой дружбы уже почти 50 лет носит имя Толстой-Юрт. В Грозном живут потомки джигита, в том числе и его полный тезка — 37-летний Садо Мисербиев. Он по образованию историк, состоит на госслужбе и при знакомстве уточняет, что кунак писателя был "дедушкой его дедушки".
"Для нас Лев Толстой — это человек, который, несмотря на определенное отношение к горцам в царской России, по-новому взглянул на Кавказ, заинтересовался, был одним из первых переводчиков нашего фольклора, и в этом ему помог мой предок Садо. Сам факт того, что он познакомился с Толстым, говорит о нем как об общительном и энергичном человеке, — это осталось и в нашем семейном предании, о Садо помнили многие наши долгожители".
Мисербиев вспоминает, что Толстой был первым писателем, о котором он услышал в своей детской жизни, и говорит, что приятно быть связанным с человеком, который тепло относился к горцам и считал их эталоном простоты и свободолюбия.
Вооруженная демократия
"Гребенские казаки не знали крепостничества, они любили больше всего свободу. Так же как у горцев, у них была "вооруженная демократия", — объясняет Загибов.
Считается, что именно жители Старогладовской стали прототипами для героев повести "Казаки", действие которой происходит в вымышленной станице Новомлинская (хотя в Червленой версию трактуют в свою пользу). По словам Загибова, здесь еще в советские годы жили правнучки реальной Марьяны, в которую был влюблен герой повести Оленин, и краеведы с ними даже разговаривали.
По словам Загибова, первой "квартирой" самого Льва Николаевича в Старогладовской был дом казака Глушкана (Глушко) на улице Красной недалеко от музея. Конечно, он не сохранился, но соответствующий духу времени быт сейчас воссоздан в расположенной рядом с музеем экспозиции "Двор гребенского казака XIX века". В комнатах хаты стоит подлинная мебель, а на ней — оригинальные черно-белые фотографии.
"Все эти предметы были собраны в 1960-х годах — они находились у местного населения. Их либо брали в дар, либо приобретали. Мы, конечно, продолжаем традиции пополнения фондов, но сейчас стало сложнее — население просит денег", — говорит Салавди Загибов.
В свое время старогладовский музей образовался именно как краеведческий и непосредственного отношения к Толстому не имел, просто располагался при школе. Но зато какой: это была первая в Российской империи школа имени Толстого. Реальное училище в четыре класса открылось в станице в 1914 году. В 1950-х ее директором стал историк Иван Радченко. Вместе с супругой-филологом он занимался исследованием прошлого станицы, опрашивал свидетелей и собирал различные артефакты. К 1965 году у него накопилось достаточно материала, чтобы открыть при учебном заведении "народный" музей.
Со временем школа переехала в новое здание, а дореволюционный сруб в 1978 году был передан под экспозицию и стал музеем писателя. Тогда же во дворе установили привезенный из Ленинграда памятник Толстому скульптора В.В. Астапова. В канун перестройки хранителем всех этих реликвий стал отец Салавди — Хусейн Загибов, журналист, главный редактор шелковской районной газеты "Терская новь".
"История не бывает хорошей или плохой"
Старыми номерами "Нови" обернуты медные и деревянные иконы в хранилище музея. Их более 40 штук — металлических и деревянных. Гребенцы издревле придерживались старого обряда, а в советские годы потомки-атеисты охотно избавлялись от проблемного наследства.
Салавди Хусейнович перебирает подшивку свежих номеров газеты, показывая в ней собственные статьи — ему как профессиональному историку интересны и Толстой, и первые годы советской власти, и Великая Отечественная война, и новейшие времена. Он рассказывает, что на окраине Старогладовской похоронены 6,5 тыс. красноармейцев, умерших от тифа и замученных белыми казаками.
"История — она не бывает хорошей или плохой. Это наше прошлое. Мы его должны уважать", — примирительно говорит он.
Силами Загибова-старшего и его сыновей экспозицию в трудные 1990-е удалось не только сохранить в давно не отапливаемом помещении, но даже в тяжелые времена вести переписку с Ясной Поляной и организовывать "толстовские" мероприятия. Осенью 1999 года делегация уважаемых людей из станицы ходила к военным в расположенный неподалеку штаб — убеждать, что в селе нет боевиков. Тогда музей помог защитить Старогладовскую от обстрелов.
"Был конец 1999 года. После этих переговоров федералы приехали, провели проверки. Во-первых, удивились, что вся наша молодежь дома, а не на войне, и оружия не было ни у кого. А когда увидели музей в довоенном виде, четыре экспозиционных зала, казачьи религиозные предметы, кадила, то и видавших виды людей это поразило. Тем более это сопровождалось рассказом грамотного гида".
Гиляровский был прав
"Сумка большая была, 58 кг. В аэропорту Грозного на досмотре даже в рентген не поместилась. Повезли и папахи, и черкески, и старинные газыри, обе бурки, водоносные кувшины, даже самовар не поленились взять. Несколько десятков предметов, и все на себе, конечно. В Ясную Поляну привез — там говорят: ты что, герой?"
Салавди Загибов рассказывает о летней поездке с экспонатами на родину писателя для участия в выставке. К 9 сентября — дню 190-летия Толстого — все экспонаты уже вернулись в хранилище, а фонды еще и пополнились очередным подарком туляков — точной копией чернильницы и пера с деревянной ручкой, которыми пользовался писатель.
"С 2009 года мы без экспозиции принимаем людей, проводим мероприятия", — говорит Загибов, как бы извиняясь за полупустые залы музея.
Сейчас литературно-этнографический музей Л.Н. Толстого занимает новое каменное здание с колоннами, которое совсем не похоже на прежний дом из древесины. В конце нулевых памятник культуры регионального значения решили отремонтировать, укрепить по периметру бетоном, но часть деревянной постройки в процессе работ обрушилась из-за отсутствия фундамента и необратимого гниения, и эксперты признали ее не подлежащей восстановлению. Новое здание в стиле дворянской усадьбы было возведено всего за четыре месяца. Выставочного пространства и естественного света в нем больше, но сами экспозиционные работы еще требуют немалых капиталовложений с привлечением столичных специалистов.
Загидов уверен, что в конце жизни Толстой бежал из Ясной Поляны, и, хотя Садо уже не было в живых, великий писатель направлялся именно на Кавказ.
"Он не доехал сюда, умер на станции Астапово, — с сожалением говорит Загибов. — Нет, я не "придерживаюсь версии", я так считаю на основе документов. Вы читали Гиляровского? "Железнодорожный билет, найденный в его кармане, был до Владикавказа: он стремился в казачьи станицы!"
Ольга Калантарова