"Мы всегда были "маслаатчики". Маслаат по-арабски — это миротворчество. Испокон веков старцы в нашей фамилии были миротворцами, и по сей день эта миссия на нас остается — примирять две стороны".
Стоя в своей мастерской на территории старых складов у железной дороги в Назрани, кузнец Адам Галаев раскрывает планшет. На экране его любимая работа "Космология" — разорванный на три лоскута железный треугольник, который скреплен стальными "нитками". По всей фигуре — солярные знаки и другие древние петроглифы, которые тысячами встречаются в горах Ингушетии на камнях, надгробиях и стенах старинных башен. Один из них даже украшает флаг республики.
Галаев по происхождению — Гала из сообщества тейпов Орстхой, часть которых живет в Чечне, а часть — в Ингушетии. Всех вместе их "много, очень много", говорит кузнец.
Паранг для телезвезды
Адам Галаев — не просто самый известный в республике кузнец, ремесленник, а мастер именно художественной обработки металла, член Союза художников Ингушетии. Его работы есть и в местных музеях, и в частных собраниях знаменитостей по всей стране. Год назад в Ингушетии прошла первая персональная выставка работ Галаева, и там было не только "железо", но и акварели, и карандашная графика.
При этом Адам ежедневно стучит молотом, чтобы заработать себе на хлеб, делая кованые садовые украшения для чьих-то усадеб. Рекламы его работ в сети нет, новых гостей в кузницу приводят только молва, авторитетные люди и иногда комитет по туризму Республики Ингушетия.
"Это вьетнамский нож — кхмерский паранг", — Адам показывает на фото клинок, который он выковал для телеведущего Тимофея Баженова.
Сейчас он делает композицию из металла — ее хотел забрать в свои фонды республиканский Государственный музей изобразительных искусств в Карабулаке. На заготовке нацарапан карандашом сюжет — эскиз башенного комплекса. Потом кузнец выпилит "небо", ошкурит поверхность, приварит круглую кованую раму и получится сквозной силуэт на стену.
Адам делает из металла трехмерные макеты — мир древнего вайнаха в миниатюре. "Это очень трудоемко: сварка, гравировка, чеканка, сверление. Три вида башен, хозпостройки и — самое главное — крепостная стена. Такие стены почти нигде не сохранились, но в старину это были настоящие укрепленные замки".
Две таких работы (на последнюю ушло полтора года) выкупили известные в Чечне и Ингушетии люди.
"Вот еще такая монументальная работа — водный каскад с башнями на закрытой территории правительства Чеченской Республики в Грозном, у самого входа. Только металл и камень, 14 метров в высоту. 17 "КамАЗов" камня на эту композицию ушло".
Ничто не сравнится с углем
"Отец мой тоже ремесленник был — зубной техник. Люди до сих пор его вспоминают, у многих и сейчас те зубы работают. Инструмент у него всегда был отменный".
Работать с легкими сплавами Адам научился еще в детстве, часами наблюдал за работой отца над металлокерамикой. Возможно, так и сработало древнее поверье: кто один раз с обработкой металла связался, никогда уже не бросит.
"Всевышний мне разные варианты давал. В несколько вузов я поступал и бросал, но выбрал эту профессию. Она мужская, настоящая, не паразитом сидеть. Я еще не встречал тех, кто бросил".
У Адама 11 братьев и сестер, и всех с детства приучили трудиться. Когда ему было два года, родители перебрались из села Алхасты в Сунженском районе в Малгобек, город нефтяников и воинской славы. Говорит, что там металл вошел в его руки.
"У нас был огромный участок, и мы с братьями его перекапывали. Каждый год — клянусь — вот такое ведро осколков руками собирали. Через год снова копали, и все равно — ведро металла. В каждом дворе было по несколько немецких и красноармейских касок, и мы играли в них в войнушку".
Из достижений современной цивилизации у него в кузне только пила "болгарка", горн на электрической тяге и краска в аэрозольных баллончиках. В остальном рабочая среда ничем не отличается от той, в которой кузнецы работали столетиями. Ученики-мастеровые постоянно предлагают перейти на менее хлопотный в эксплуатации газовый горн, использовать кислородные смеси, но он не поддается.
"Так назидательно, с напором предлагают — как дети малые. Ничто не сравнится с углем! Нагретый на газу металл остается в напряжении, а тот, что на угле, — удар в себя проглатывает. Никакого звона, как в тесто — это завораживает. Не зря говорят, магия какая-то с этим связана".
"Темный лес"
Есть еще в народе такое поверье: кузница вокруг себя железо собирает. Галаеву всегда казалось, что это ерунда, но постепенно с территории складов вокруг его мастерской съехали краснодеревщики, производители мягкой мебели, в соседнем помещении появилась старая "Волга" и горы автозапчастей.
Когда Адам был школьником, его семья переехала в Грозный. Учиться профессии в кузне пришлось как в древности — от мастера к подмастерью. С теорией Галаев столкнулся позже, как раз между двух чеченских войн. Кузница располагалась на территории бывшего грозненского специального ПТУ, где в советские годы перевоспитывали трудных подростков, — там отбывающие "малолетки" изготавливали слесарный инструмент. "Весь ряд инструмента!" — подчеркивает кузнец.
"Когда все развалилось, мастерские чудом не разворовали, сохранили производство благодаря специалистам. Там было два старичка — русские мужички, слесаря, проработавшие по полвека в этом деле. Я ходил и доставал их вопросом о термической обработке железа, а они в ответ: "Сынок, темный лес". Мне казалось, что они просто отмахиваются. Один как-то сунул мне "Материаловедение", фантастическую книгу, таких сейчас нет, и все равно сказал: "Темный лес". Потому что пустое это все, металл надо чувствовать".
"Бытовуха" и "ювелирка"
В кузне холодно. Пространство мастерской похоже на магнит-подкову, погруженную в стальную стружку. Вдоль кирпичных стен "налипли" рыжие металлические листы, железные пруты, проволока, сотни уже согнутых завитушек-заготовок — за сходство со знаком доллара их называют "валюта". Здесь же арки входных ворот, фонари, кованая мебель.
Обычно кузнец берется почти за любой труд, потому что все 18 лет после окончания войны он так и живет вынужденным переселенцем без своего жилья. Надо оплачивать съемную квартиру, арендовать мастерскую и, согласно ингушским обычаям, помогать родственникам — он в большой семье за главного. Но Адам все равно мечтает, что когда-нибудь от "бытовухи" освободится, и даже шутит над собой.
"В старости уеду в горы, буду жить в саманной мазанке и тот же металл гнуть — но в десятки раз мельче. Ювелирка! Тот же труд, но можно работать сидя. Если доживу, конечно".
На заказ Адам и сейчас делает необычные вещи — например, украшение к сценическому костюму для шоу "Амазонки" звезды ингушской эстрады Айны Гетагазовой. Считается, что в горах Ингушетии когда-то жило племя, в котором царил матриархат — девушки ездили верхом и носили оружие. Галаев выковал для певицы доспех на одно плечо — фактически ювелирное изделие.
"С плеча по руке идут цепи, браслеты с камнями и дальше все переходит в двупалый перстень. Все не просто так, а для тех, кто наши символы читать умеет", — Галаев опять имеет в виду загадочные петроглифы, которыми вайнахи пользовались до появления письменности.
Борода плавилась
Художественной ковкой Адам занимается с 1994 года, и весь период боевых действий прожил в Грозном, до самого начала нулевых.
"Выезжаешь зимой из города — снег лежит, а в Грозном черная слякоть, гарь, сажа пылающая садится. Все собаки, все кошки черные. Борода у меня до того опаливалась, что руки прилипали к ней, бывало, и огонь с воздухом вдыхал. Насмотрелся я этого, вот так насмотрелся".
Адам делает режущий жест по горлу, обозначающий сытость. Он вспоминает, как пару лет назад, в момент похолодания отношений между братскими Чечней и Ингушетией, миротворческий порыв заставил его спонтанно сделать портрет Рамзана Кадырова на стальном листе. Из-за берета и бороды герой этой монохромной гравюры похож на Че Гевару. "Нахрапом сделал и подарил", — говорит кузнец.
Когда в 2000 году Галаев смог вернуться в Ингушетию, долгое время был здесь единственным кузнецом-профессионалом — специалистом, работавшим исключительно с металлом. Сейчас коллег у него стало очень много, больше десятка мастеров обучились именно в его кузне.
"Ребята вокруг меня терлись, и так постепенно круг этот теперь дальше от них расширяется. Бывает, приходит, просит сделать ему лекало, чтоб железо гнуть. Отвечаю: я тебе нарисую спираль, ты по ней лист согнешь сам и сам лекало сделаешь. Сам! Я ведь хочу тебя приблизить к цели на несколько шагов".
Дело молодых
В этом году в Ингушетии появилась Ассоциация ремесленников. Ее организовал родственник и полный тезка кузнеца молодой предприниматель Адам Галаев — на последнем форуме "Машук-2018" он защитил этот проект и скоро должен получить грант. В ассоциацию вступило уже 40 человек. Он говорит, что Адам-старший был одним из первых, кто помог на первом этапе — морально, советами, связями.
"В Ингушетии менталитет такой, что если мужчина или девушка занимается ремеслом, то это считается чем-то непрестижным. Я хочу рассказывать о них, популяризировать это дело среди молодежи, поднять престиж. И вторая цель — коммерциализация их труда. У кузнеца Адама Галаева нет даже половины фотографий тех изделий, которые он сделал, никто о них не знает", — говорит молодой человек.
Кузнец Адам и другие опытные ремесленники согласились давать для ассоциации мастер-классы и участвовать в интернет-проектах, которые рассчитаны на молодежный формат, где больше юмора и легкости.
"По мне, надо чем-то одним заниматься — общественной работой либо бизнесом, либо творчеством. Но вроде ребята в ассоциации креативные, мыслят правильно, а не просто посидели, побазарили. По-моему, что-то у них даже получается", — говорит Галаев-старший.
Ольга Калантарова