На вопрос, что вы знаете о блокаде Ленинграда, большинство ответит: она продолжалась 900 дней, город был окружен, подвергался артобстрелам, была Дорога жизни по льду Ладожского озера. Люди голодали, но работали, защищали город — и выстояли. Эту информацию чаще всего можно найти в учебниках, журналах, документальных фильмах.
А вот то, что выходит за пределы этих нескольких фактов, найти непросто. Куда шел человек, если его дом разбомбили, как искали родственников после войны, сколько стоил хлеб на черном рынке — многие не знают.
8 сентября в Санкт-Петербурге отдадут дань памяти жертвам блокады. Журналисты ТАСС опросили наших современников о том, что те хотели бы узнать о блокаде, а затем переадресовали эти вопросы историкам. Для выяснения некоторых фактов были изучены воспоминания и документы, чтобы получить ответы непосредственно от свидетелей событий.
"Ощущение голода кружит голову"
"Хотелось бы полнее раскрыть бытовую сторону, как жили люди в блокадном Ленинграде", — отметила петербурженка Мария и многие современные горожане.
Самым сложным в бытовом плане был начальный период блокады. Перестали работать инженерные системы и транспорт, возможности для их восстановления не было. Электричество, отопление, телефонная связь были отключены. Водопровод работал, но в основном на нужды госпиталей, хлебозаводов, предприятий, пожарных.
В жилых домах вода не поднималась выше третьего этажа. Чтобы согреться, в квартирах топили печки-буржуйки, хотя и эта возможность была не всегда: топлива тоже не было. В печах приходилось жечь даже книги, как отмечали блокадники, в первую очередь — немецких авторов, даже Шиллера и Гете.
Общественный транспорт встал в декабре 1941 года, поэтому горожанам приходилось передвигаться пешком, а поклажу тащить на санках. Трамвайное движение возобновилось весной 1942 года.
"Сейчас — ночь. Руки мои застыли. Стучать по ледяным клавишам машинки невозможно. Тратить горючее для коптилки, в которой капли света не больше горошины, — неразумное расточительство. Все тело захолодало. Ощущение голода кружит голову. Поэтому кончаю запись. Утром надо идти в Союз писателей, за пять километров, и затем в Смольный, снова по всем инстанциям. Мечта о мытье — неосуществима. Каждая спичка — драгоценность" — так описывал свой быт в первую блокадную зиму писатель и журналист Павел Лукницкий, который жил в блокадном Ленинграде, служил военным корреспондентом ТАСС на Ленинградском и Волховском фронтах.
Зима 1941–1942 года была самой голодной и страшной для Ленинграда, это известно, но многие современники не понимают, почему в городе не было запасов продовольствия. Об этом спросил математик Кирилл из Санкт-Петербурга.
"Одна из существенных причин, почему в городе с населением в 2,5 млн человек вдруг перестало хватать всего, в том, что Ленинград и в предвоенные годы жил, что называется, "с колес". Запасы продовольствия были минимальны, и в условиях мира это было вполне оправданно. Это оказалось неоправданно в условиях войны, и был совершен очень большой просчет, когда никто не предполагал, что город мог оказаться в блокаде", — объяснил ТАСС директор Центра по изучению военной истории, командир студенческого поискового отряда "Ингрия", кандидат исторических наук Евгений Ильин.
Как отметил профессор Европейского университета, историк Никита Ломагин, полная блокада города наступила, когда немцы в ноябре 1941 года захватили Тихвин — конечный пункт перевалки грузов, шедших на Ладогу.
В итоге каналы снабжения по железной дороге были перекрыты, навигация по Ладоге в это время прекратилась, а ледовая дорога еще только начинала функционировать. Когда в декабре Тихвин удалось отбить, в городе были впервые немного повышены хлебные нормы.
"Еще не очень понятно, почему в условиях голода не спасались рыбой из Невы: было тяжело ловить или рыбы не было?" — недоумевает Евгения, которая выросла в Нижнем Новгороде, но уже 15 лет живет в Санкт-Петербурге.
Промышленное рыболовство в блокадном Ленинграде в 1941–1942 годах было прекращено, потому что и рыболовецкие, и торговые суда либо обороняли город, либо ушли на фронт. Заготовки рыбы продолжались, хоть и не в больших объемах.
В декабре 1941 года трест "Ленрыба" начал подледный лов. Из-за опасности обстрелов рыбакам выдавали обмундирование как разведчикам — белые маскхалаты. К заготовкам рыбы подключались создаваемые на предприятиях отделы рабочего снабжения.
Привычка не бояться
"Непостижимо, как люди могли сохранять самообладание, не терять дух, когда они жили в постоянном страхе, что вот-вот начнется артобстрел, налетят вражеские самолеты… И это все в условиях голода, холода", — удивляется Екатерина, у которой в семье были блокадники.
"Артиллерийские обстрелы часты, постоянны, привычны… Впрочем, я ожидал большего, судя по рассказам других. За все дни, проведенные здесь, я только раз попал в зону артиллерийского налета — на Кировском проспекте, когда ехал в трамвае. Снаряды легли впереди, пассажиры торопливо, но довольно спокойно и безразлично вышли. Через несколько минут трамвай отправился дальше", — писал Лукницкий в дневнике осенью 1942 года.
Поддаваться страху было запрещено официально: борьба с паникерами входила в задачи милиции. Люди и сами понимали, что паниковать бессмысленно. Они продолжали работать, зная, ради чего: чтобы город жил и мог противостоять врагу.
Далеко не все стремились покинуть Ленинград, даже когда имели такую возможность — многие наотрез отказывались эвакуироваться.
Отвлечься от мыслей о войне и опасности ленинградцам помогало искусство. "Работали ли учреждения культуры? Что можно было посмотреть в театрах и музеях Ленинграда во время блокады?" — интересуется Виктория из Ленинградской области.
"Работал Театр Музкомедии, крутили фильмы. Мне пришлось встречать целый ряд воспоминаний, когда в голодный умирающий Ленинград пришел фильм "Разгром немецких войск под Москвой" (1942), это произвело на публику неизгладимое впечатление и в буквальном смысле "вытащило" многих, спасло от смерти. Другие пишут, какие впечатления были, когда 9 августа 1942 года прозвучала Ленинградская симфония Шостаковича. Культурная жизнь не замирала", — говорит Евгений Ильин.
Музейные ценности были эвакуированы или спрятаны в подвалах, но в Ленинграде проходили выставки художников. Спектакли и даже премьеры, кино, концерты... Театральной афишей интересовались не меньше, чем сводками с фронта.
Спектакли часто прерывались воздушной тревогой, и тогда зрители спускались в бомбоубежище, а актеры прямо в гриме и костюмах шли на крыши — тушить "зажигалки". Потом все возвращались, и спектакль продолжался.
Отметить, но не праздновать
"Как отмечали праздники в блокадном Ленинграде, в частности Новый год? Каким был праздничный стол в Ленинграде во время блокады? Каким был досуг жителей блокадного Ленинграда?" — поинтересовалась Марина из Калужской области.
В Ленинграде не забывали о праздниках, но говорить о самом праздновании можно лишь условно — подарком горожане считали хотя бы незначительную прибавку продовольствия и усиленное противодействие налетам авиации.
"Люди ожидали каких-то улучшений продовольственного снабжения к 7 Ноября, к Новому году, к 1 Мая, и власть старалась оправдывать эти ожидания. Помимо карточек, о которых мы с вами знаем, были и разовые выдачи продовольствия, они производились в том числе в предпраздничные дни", — сказал Ломагин.
Лукницкий описал празднование Нового, 1942 года в Союзе писателей: "Совершенно запущенное помещение столовой преобразилось. Составленные вместе столы были накрыты чистыми скатертями, хорошо сервированы, освещены свечами, которых поставили много и которые создали в темных пространствах столовой отдельный, освещенный мирок сидящих за столами, перед хорошей посудой, людей. Большинство писателей, вопреки холоду, были даже без шуб, полушубков, ватников и прочего "улично-домашнего одеяния", а в пиджаках и даже чистых воротничках. Оказалось довольно много по нынешним временам вина, количество еды было мизерным, но на чистой, сервированной по-ресторанному посуде она казалась сытнее и лучше. Были тосты, и шум, и даже весело, — всем хотелось отвлечься от ужасов обычной обстановки".
Еще спасали радио и чтение. В блокаду работала Публичная библиотека.
О чтении писал и Лукницкий в июле 1942 года: "Всюду вижу людей, читающих книги. Сидят на скамьях в скверах, садах, парках и на бульварах. На стульях и даже в креслах, вынесенных на панель, у своих покалеченных артиллерийскими обстрелами домов; на гранитных парапетах набережных Невы; на грядках своих огородов <…> В книжных магазинах, вокруг книжных ларьков и киосков всегда толпятся покупатели. Книги чуть ли не единственный богато представленный в магазинах товар".
Черный рынок
Что продавалось в блокадном Ленинграде и была ли нелегальная торговля — это еще один вопрос, которым задается современное поколение. "Если был черный рынок, интересно, где спекулянты брали продукты? И если они не боялись их продавать — значит, были уверены, что не умрут с голода?" — спросила Евгения из Нижнего Новгорода.
Ленинградцы еще в блокаду знали, откуда берут товары спекулянты, — об этом писал Лукницкий в феврале 1942 года: "После сотен людей, изможденных до предела, в молчании идущих походкой столетних старцев, попадается толсторылый, с лоснящимся от самодовольства и упитанности лицом, с плутовскими, наглыми глазами гражданин. Это какой-либо вор — завмаг, спекулянт-управхоз, накравший у покойников вверенного ему дома хлебные карточки, получающий по ним килограммы хлеба, обменивающий этот хлеб с помощью своей жирной, накрашенной крали на толкучке на золотые часы, на шелка, на любые ценности".
Лукницкий даже указал расценки черного рынка: литр водки — 1500 рублей, пачка папирос — 150 рублей, 100 граммов хлеба — 40 рублей (по данным историка Ломагина, официальная цена на хлеб осенью 1941 года составляла 1 рубль 10 копеек за килограмм). Торговали даже "сладкой" землей с пепелища сгоревших Бадаевских складов — стакан почвы, впитавшей расплавившийся сахар, стоил на черном рынке 10 рублей.
"К сожалению, существовало серьезное воровство, и терялось довольно много в результате хищений с продовольственных баз, со складов, из магазинов. На черный рынок частично поступали продукты, которые должны были продаваться по карточкам, и те, которые туда приносили военные, потому что военнослужащие снабжались существенно лучше. У взрослого населения по карточкам были и табак, и вино. Соответственно, на этом черном рынке происходил обмен того, что нужно военным, на то, что было нужно гражданскому населению", — объяснил Никита Ломагин.
Наличие черного рынка в блокадном Ленинграде в то время не отрицали представители городской власти и даже высказывали предложения его регулировать для безопасности горожан, но от этой идеи отказались. Правоохранительные органы боролись с воровством и пресекали каналы поставок на черный рынок.
Смена адресов
"Что делали люди, если спустились они в бомбоубежище, вернулись после бомбежки, а дома нет? На каких условиях им предоставляли другое жилье?" — спросил Александр, который несколько лет проработал в жилищном хозяйстве Петербурга.
Городские службы контролировали ситуацию с жилым фондом и переездами, вели учет.
"С юга и юго-запада города — из районов, которые оказались под активным воздействием немецкой артиллерии, людей переселяли в районы, подверженные меньшей опасности. Когда происходила такая трагедия, что разбомбили дом и люди лишились жилья, то их переселяли и им оказывали помощь по линии социальных служб", — рассказал историк Ильин.
Тем, кто работал, помогали устраиваться их организации, некоторые переезжали к родственникам и знакомым. "Скарб на саночках — по всем улицам. Люди перебираются кто куда, но обязательно поближе к месту своей работы или к той лавке, к которой прикреплены их карточки, — ходить по городу ни у кого не хватает сил. Множество жителей меняет свои пристанища, потеряв кров, покидая разбитые бомбами и снарядами, сожженные пожарами свои дома", — вспоминал Лукницкий.
Адвокат Анастасия, которая живет в Петербурге, поинтересовалась, как же находили друг друга после войны люди, которые разлучались в блокаду — уезжали в эвакуацию и на военную службу, меняли адреса или теряли жилье.
"Сложно… Некоторые семьи вели специальный поиск, — ответил руководитель центра "Возвращенные имена" при Российской национальной библиотеке Анатолий Разумов. — К примеру, семья Натана Стругацкого — руководителя отдела эстампов Публичной библиотеки, это отец знаменитых братьев Стругацких, — просто растерялась во время блокады, и потом специальный поиск понадобился, чтобы братья воссоединились. Их отец практически сразу после эвакуации в Вологду умер".
Для поисков обращались в управления внутренних дел, государственные организации, которые ведали эвакуацией, на места, куда люди были эвакуированы. Поиски, как отметил Разумов, могли продолжаться несколько десятилетий, если никто не мог показать, никто не мог рассказать, — и обрывалась нить. Известны единичные истории удачного воссоединения — например, как брат нашел брата в уже брежневское время. "Даже сейчас находят друг друга", — сказал историк.
Екатерина Андреева, Константин Крылов
при участии Андрея Грязнова, Шанта Даниеляна и Олега Павленко