Сокол балобан входит в Красный список Международного союза охраны природы и международные конвенции в категории "угрожаемый". В Красной книге России балобан занесен в список особо ценных видов, его незаконная добыча, содержание, приобретение, хранение, перевозка, пересылка и продажа караются уголовной ответственностью. Однако это останавливает не всех.
Страсть к соколиной охоте
Согласно статистике задержаний браконьеров, составленной Всемирным фондом дикой природы, ежегодно из России и стран СНГ вывозится около 300 балобанов. Аналогичная ситуация и в мире.
Мониторинг гнездовых участков наглядно доказывает: именно соколиная охота, стимулирующая черный рынок торговли балобанами, стала основной причиной сокращения численности этого вида.
А все из-за того, что за хорошую птицу в арабских странах готовы выкладывать баснословные суммы.
"Да ладно бы они выращивали ловчих соколов в питомниках, как породистых собак или лошадей. Но нет, им подавай птицу, которая выросла на воле, сама научилась охотиться! Принято считать, что такие соколы лучше, чем из питомника. Цена одного дикого балобана на аукционе может достигать десятков тысяч долларов", — возмущается Елена Шнайдер, эксперт-орнитолог новосибирского ООО "Сибэкоцентр".
В странах Персидского залива продается до 90% отловленных в природе балобанов. Все мигрирующие популяции соколов уже уничтожены.
"Браконьеры отловили всех балобанов, которые пролетали над странами, где развита соколиная охота. Их истребили в Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии, Катаре, Кувейте. Последним убежищем соколов стала территория России, Казахстана, Китая и Монголии", — говорит Игорь Карякин, эксперт WWF и Российской сети изучения и охраны пернатых хищников, орнитолог ООО "Сибэкоцентр".
Балобаны сохранились лишь там, где взрослые птицы ведут практически оседлый образ жизни или мигрируют на незначительные расстояния. Сейчас больше всего балобанов в Алтае-Саянском регионе и степях Южной Сибири — на эти территории приходится около 60−75% российской популяции вида.
Но и здесь их численность стремительно сокращается. За последние 20 лет соколов стало меньше как минимум в два раза.
"Алтайская популяция страдает от браконьеров сильнее всех. Ведь именно на этой территории встречаются самые крупные птицы наиболее интересных окрасов, — поясняет Игорь Карякин. — Так, уже практически полностью выловлен уникальный морфотип алтайского балобана, который имел совершенно черный окрас. Сейчас мы не регистрируем вообще ни одной пары, в которой оба партнера были бы темными алтайцами".
Крупные балобаны редкой темной морфы (окраса) родом из Саянских гор отличаются не только размерами и экстерьером, но и характером.
"Птиц, у которых проявляется черный окрас, называют меланистами, — поясняет Елена Шнайдер. — Окрас связан с поведенческими генами. И меланисты всегда агрессивнее светлых сородичей. Живет, к примеру, популяция серых неясытей. И вдруг у одной из пар рождается одна птица-меланист. Она будет злее и яростнее остальных".
Сила и отвага настоящих горцев
Жизнь в горах воспитывает в сибирских балобанах еще одно качество, которое высоко ценят соколятники, — невероятную силу и выносливость.
"Когда стоишь под огромной скалой и видишь, как балобан тащит суслика к себе в гнездо, понимаешь: чтобы просто поднять добычу на такую высоту, этой птице нужно о-го-го сколько сил, — восхищается Шнайдер. — А еще понимаешь, что жизнь в горах и на равнине — это две разные вещи. Горы воспитывают совершенно другую популяцию птиц".
К сожалению, это осознают не только орнитологи, но и потенциальные покупатели в странах Персидского залива.
"Балобан из Алтае-Саянского региона — это жемчужина в популяции. Это не просто рядовая птица, которую поймают и продадут за тысячу баксов. Это птица, на которую будет аукцион. И цены могут достигать десятков тысяч долларов", — говорит Елена Шнайдер.
Для арабских шейхов такая птица — вопрос престижа. К тому же расходы быстро "отбиваются".
"Изначально соколиная охота возникла из-за мужского стремления к репродуктивному успеху. Дело в том, что в степях и пустынях живет жучок-чернотелка. Он поедает растения, благодаря которым в его теле накапливается вещество, имеющее такое же действие, как виагра. Но не есть же аристократам каких-то жучков — не пристало. Поэтому они едят дрофу-красотку, которая питается этими жуками. Ее мясо также содержит повышенную концентрацию нужного вещества. А как ее добывать? Конечно же, с помощью соколов. Для этого они изначально и были нужны. Но сейчас соколиная охота потеряла смысл. Можно разводить дрофу в неволе и кормить ее чернотелками. Можно подстрелить ее из ружья. Да, наконец, просто покупать соответствующие препараты. Но шейхи продолжают держать соколов", — поясняет Елена Шнайдер.
"В арабских странах регулярно проходят конкурсы среди поклонников соколиной охоты, где премии за первые места достигают сотен тысяч долларов", — уточняет Эльвира Николенко, директор ООО "Сибэкоцентр".
В первую очередь браконьеры отлавливают самок балобанов — они почти в полтора раза крупнее самцов и ценятся гораздо выше.
"В итоге на гнездовых участках остаются одинокие самцы. Год, другой, третий они безуспешно пытаются найти себе пару, а потом погибают. Участки пустеют один за другим, — констатирует Эльвира Николенко. — Такой динамики нет больше ни в одной другой популяции хищных птиц. Даже те, что стремительно уменьшаются, не сокращаются по половому признаку. Обычно и самки, и самцы гибнут с одинаковой частотой. И только с балобанами такая уникальная ситуация".
Охота пуще неволи
Сотрудники Российской сети изучения и охраны пернатых хищников, ООО "Сибэкоцентр", WWF России и фонда "Мир вокруг тебя" корпорации Siberian Wellness запустили уникальный проект, цель которого — восстановить генофонд балобанов алтайского подвида в дикой природе.
Орнитологи разработали методику выращивания соколят из питомника в гнездах диких балобанов, уже имеющих птенцов.
"Подобная методика не используется больше нигде в России. Аналогичные эксперименты проводятся лишь в некоторых зарубежных странах — например, при восстановлении численности стервятников в Болгарии и малых подорликов в Германии", — поясняет Игорь Карякин.
Птенцы появляются на свет в специализированных питомниках. "У нас в России всего два питомника, где есть алтайские темные морфы балобанов. Еще в девяностые годы они получили официальное разрешение на отлов нескольких пар для создания ядра популяции. И теперь несколько гнездящихся пар из года в год приносят птенцов в барнаульском питомнике "Алтай Фалькон" и московской "Витасфере", — рассказывает Елена Шнайдер.
Раньше подросших птиц просто выпускали на волю в надежде, что инстинкт не подведет и они всему научатся сами. Но соколы, не получившие нужных навыков выживания, чаще всего погибали. Поэтому решено было изменить тактику: птенцов из питомника стали подсаживать в гнезда диких балобанов, живущих в природе. Первых десять птенцов алтайской морфы орнитологи подсадили в гнезда диких балобанов в 2017 году.
"Такая методика более эффективна, потому что только приемные родители способны обучить птенцов, как вести себя в естественной среде. Они на собственном примере покажут, как нужно правильно реагировать на хищников, как охотиться, как уйти от града, например", — поясняет Игорь Карякин.
Будущие приемные родители, сами о том не подозревая, проходят строгий отбор. Орнитологи выбирают самую заботливую пару.
"Мы смотрим, насколько продуктивно они добывают пищу, как интенсивно кормят птенцов. И если все хорошо, то именно в такие пары мы интегрируем наших птенцов из питомника", — говорит Игорь Карякин.
Просто подложить в гнездо диких соколов чужое яйцо нельзя — нет гарантии, что "подарок" будет принят с благодарностью.
"На этом этапе самка еще может подрегулировать размер своего выводка. Если она решит, что корма не хватит на всех, то просто откатит "лишние" яйца в сторону и не станет их высиживать, — поясняет Елена Шнайдер. — А когда птенцы вылупятся, самка уже ничего изменить не может. Что поделаешь: придется выращивать всех, сколько есть".
Переночевали — породнились
Птенцов доставляют из питомника самолетом через 2−2,5 недели после появления на свет. Раньше этого возраста их перевозить опасно.
"Пока у птенцов не сменится первый пух, они не способны к самостоятельной терморегуляции и полностью зависят от самки. Она греет птенцов точно так же, как яйца. И это лишь одна из причин, почему лучше не спешить, — рассказывает Елена Шнайдер. — Если мы возьмем, к примеру, недельного птенца и человек покормит его в дороге всего пару дней, у соколенка уже сдвинется программа самоидентификации. Он начнет ассоциировать себя с человеком. Нужно подождать, пока птенец осознает, кто его родители, кто он сам".
Над гнездами, где будут расти приемные птенцы, заранее устанавливаются видеокамеры. Так орнитологи могут наблюдать, как в новой семье принимают подкидышей.
"Взрослые балобаны, конечно же, замечают, что что-то изменилось. Первое время они подлетают к гнезду осторожно, с боязнью. Особенно самцы. Они видят чужих птенцов — и очень долго не рискуют садиться. Но соколы — территориальные птицы. А раз это их территория, то откуда в их собственном гнезде, которое они тщательно оберегали, могли взяться чужие птенцы? Значит, это свои, родные, нужно о них заботиться", — улыбается Шнайдер.
Потом и к родным, и к приемным детям балобаны относятся абсолютно одинаково. А "сводные" братья и сестры быстро привыкают к пополнению в семье.
"Сначала родные птенцы сидят слегка шокированные, испуганные. Пялятся на подкидышей — мол, что это еще за пришельцы? А те в стороне от остальных — лазят, исследуют гнездо, им все интересно, — продолжает рассказ Елена Шнайдер. — Но потом приходит ночь — и все птенцы ложатся спать вместе, одной теплой кучей. И утром уже все свои, родные".
Подкидыши адаптируются к новой жизни удивительно быстро.
"После того как птенцы из питомника проведут хотя бы неделю в естественном гнезде, их поведение вообще ничем не отличается от поведения диких соколят", — уверяет Игорь Карякин.
Защита от ночного кошмара
Соколы сами гнезд не строят — предпочитают занимать чужие.
"И очень быстро их разрушают, — сетует Елена Шнайдер. — Один выводок птенцов так растаптывает и разламывает гнездо, что от него остается совсем маленький пятачок. Птенцы рискуют упасть вниз и погибнуть".
Орнитологи и тут придумали выход — начали устанавливать для балобанов искусственные гнезда — дуплоны. Они похожи на гигантские скворечники без верхней половины передней стенки — такие большие, что внутри мог бы поместиться человек.
"Дуплон намного безопаснее обычного гнезда. У птенцов есть крыша над головой: им не страшен град, не страшен ливень. Они не замерзнут, промокнув насквозь. Их не выдует штормовым ветром во время урагана. И на них внезапно не обрушится филин, потому что птенцы защищены со всех сторон, есть только подход со стороны летка (леток — отверстие, через которое птица попадает в гнездо и вылетает из него — прим. ТАСС)", — поясняет Елена Шнайдер.
Нападения филинов орнитологи опасаются не напрасно. Когда они в первый раз подсадили птенцов в гнезда диких птиц, все приемыши благополучно прижились в новых семьях, окрепли, встали на крыло. Но одного из подопечных растерзал филин.
"Филин — страшная птица, он угроза не только для птенцов балобанов, но и для степных орлов, мохноногих курганников. Поэтому орлы при случае убивают птенцов филина. А балобаны их не трогают. Они не такие, — уверяет Елена Шнайдер. — Если филин нападет на гнездо соколов, самка просто прогонит его прочь. И все же филин понимает, что может серьезно пострадать в схватке с разъяренной матерью, поэтому действует исподтишка. Налететь ночью, быстро схватить птенца и улететь — вот его тактика. А в дуплон, где самка сможет хорошенько его проучить, филин не полезет. Соколята в безопасности".
Балобаны быстро оценили дуплоны по достоинству и сразу начали в них гнездиться. А орнитологам искусственные гнезда помогли добиться 100-процентной выживаемости птенцов.
Они гордятся тем, что до вылета из родительского гнезда доживают все балобаны во всех выводках, за которыми они следят. Правда, для этого приемным родителям приходится помогать не только с обустройством гнезда, но и с пропитанием.
В гнездо, где уже есть три-четыре родных птенца, орнитологи подселяют еще по два-три приемных. В естественных условиях пара соколов не смогла бы всех прокормить. Поэтому птицам постоянно подбрасывают хомячков и мышей, специально привезенных из новосибирского вивария.
"В природе до момента вылета из гнезда выживает в среднем 65%. А у нас 100%. Так что и семь птенцов в одном дуплоне — это не страшно. Все они — и родные, и приемные — будут заботливо выкормлены и выращены, несмотря на очевидную разницу в окрасе", — уверена Елена Шнайдер.
Цена свободы — 42 тысячи долларов
Когда приемный птенец полностью оперится и вырастет почти до взрослых размеров, на него надевают GPS-трекер.
"Небольшие передатчики весом 20 граммов надеваются на спину птицы, они не мешают ей летать и охотиться. Балобаны воспринимают эти приборы как часть своего тела, даже чистят их клювами, как перья", — уточняет Эльвира Николенко.
Трекеры помогают следить за судьбой балобанов после того, как они покидают родительские гнезда. К сожалению, на этом этапе птицы погибают чаще всего. Одна из угроз — линии электропередачи, на которых нет птицезащитных устройств.
Гибель от удара током на оголенных проводах ЛЭП — серьезная причина снижения численности редких птиц Сибири. С 2018 года так погибли три балобана, помеченных GPS-трекерами.
Эта проблема, конечно, несопоставимо мала по сравнению с браконьерством.
"Пока у нас нет ни одного случая, чтобы балобаны, которых мы выращиваем, дожили до половой зрелости и вернулись, — с грустью констатирует Игорь Карякин. — Чаще всего соколов отлавливают уже в первый год жизни, когда они впервые отправляются в дальний перелет. Настрой на дальнюю миграцию заложен в генах молодых птиц. Потом, повзрослев, они будут вести оседлый образ жизни, могут остаться зимовать в России, но в первый год отправляются куда глаза глядят. И как раз там, на путях миграции или зимовки, их и поджидают браконьеры".
Выкормленная и обученная родителями птица на этом этапе уже полностью готова для продажи.
"Браконьерам нужно, чтобы родители научили своих птенцов охотиться по-взрослому. Ловчего сокола, выросшего в питомнике, нужно облетывать, притравливать… А здесь ты получаешь уже обученного, умелого охотника", — поясняет Елена Шнайдер.
Осенью выросшие в Алтае-Саянском регионе балобаны отправляются на юг, и большинство из них уже не возвращается.
"В Китае, Монголии, Казахстане отлавливать соколов можно совершенно легально. Идешь, оформляешь лицензию — и вперед, за добычей, — продолжает Елена Шнайдер. — Законодательство этих стран не запрещает отлов балобанов, которые родились и выросли в России".
Если на птице надет GPS-трекер, орнитологи узнают, что балобан попал в руки браконьеров, но спасти его все равно не удается.
"Два года назад мы пытались найти браконьеров, незаконно выловивших нашего сокола в Пакистане. С помощью коллег из WWF подключили силовые структуры, организовали поиск. Следили за перемещениями балобана по GPS-трекеру, который был надет на птицу в Южной Сибири, — рассказывает Александр Карнаухов, старший координатор проектов Алтае-Саянской программы WWF России. — К сожалению, спасти российского сокола не удалось. Балобан темного окраса был продан перекупщику из арабских стран за рекордную для черного рынка Пакистана сумму — 42 тысячи долларов".
После нескольких подобных историй Игорь Карякин пришел к грустному выводу: "Пока отлов российских соколов в других странах не будет запрещен, а черный рынок хищных птиц будет приносить баснословные барыши участникам, все наши усилия по восстановлению популяции балобанов алтайской морфы обречены на провал". Единственный выход из этой ситуации — требовать запрета отлова российских соколов на международном уровне.
"Хотя бы в то время, когда на территории других стран находятся птицы из российской популяции, — говорит Елена Шнайдер. — Мы можем доказать, что это наши птицы. С помощью GPS-трекеров мы проследили пути миграции соколов, знаем, где и когда они пролетают. Если потребуется формализовать время запрета, мы сможем это сделать".
Как заполнить черную дыру
Пока черный рынок процветает, а отлов соколов не запрещен, российские орнитологи надеются донести до потенциальных покупателей хотя бы одну простую мысль. Привилегированные покупатели соколов серьезно ошибаются, думая, что платят браконьерам огромные деньги за диких алтайских балобанов.
"Если разобраться, браконьеры под видом диких птиц продают точно таких же птиц из питомника, просто выращенных в естественной среде, — объясняет Эльвира Николенко. — Абсолютно таких же соколов можно легально купить в питомнике за куда меньшие деньги, чем на браконьерских соколиных рынках. Реально у покупателей нет никаких оснований гордиться тем, что они купили дикого ловчего сокола".
Еще одну ставку российские орнитологи делают на изменение поведения самих алтайских балобанов. Возможно, их "перевоспитать" будет легче, чем браконьеров или шейхов.
"Можно попробовать изменить миграционное поведение соколов. Сбить настрой балобанов уходить в дальнюю миграцию в первый год жизни, — надеется Игорь Карякин. — Ведь алтайский балобан на второй год может вообще никуда не улетать, а зимовать в той области, где он родился, где птицы под охраной. Можно попробовать отлавливать птиц до того, как они отправятся в путь, передерживать зиму, а потом снова выпускать в природу. Но подобных экспериментов пока еще никто не проводил".
Пока даже такой гипотетический способ кажется реальнее, чем победа над браконьерами. Рынок арабской соколиной охоты требует до 8 тыс. птиц в год.
"А значит, чтобы действительно восстановить популяцию балобанов, нужно выпускать в дикую природу не меньше сотни-другой птиц ежегодно. Пока ни у одного из питомников нет таких ресурсов", — говорит Игорь Карякин.
За четыре года в приемных семьях удалось вырастить 48 балобанов. В этом году в гнезда диких соколов подсадили еще десять птенцов алтайской морфы из питомника. Это ничтожно мало, особенно учитывая, сколько птиц погибает после вылета из гнезда. Но орнитологи не намерены сдаваться.
"Мы надеемся, что кто-то из балобанов улетит из родительского гнезда, но потом вернется и оставит свои гены в популяции. Он прилетит, не сумеет найти себе пару из числа алтайских соколов — слишком мало их осталось, — с грустью констатирует Елена Шнайдер. — Но найдет себе, к примеру, самку из монгольской популяции — маленькую, пестренькую. А у их детей уже будет кровь алтайского сокола. И может быть, через несколько поколений сокол алтайской морфы встретит еще одного — такого же полукровку или даже четвертькровку. И у них родится темный птенец. И алтайские соколы не исчезнут окончательно с лица земли".
Полина Виноградова