Министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто рассказал ТАСС о дебатах в Европейском союзе по проблеме мигрантов и беженцев, мерах против Венгрии, санкциях против РФ и двойных стандартах в ЕС.
— Давайте начнем с миграции, которая, наверное, является важнейшим вопросом для Венгрии. Суд ЕС вынес решение не в вашу пользу по обязательным квотам на беженцев, были угрозы принятия мер в адрес вашей страны в случае несоблюдения этих квот. Собираетесь ли вы выполнять эти решения?
— Начнем с того, что к решению Европейского суда нужно относиться серьезно, а для этого его сначала надо прочитать. Мы прочитали его, но многие из тех, кто высказывается очень прямолинейно и комментирует это решение, — я готов спорить — его не читали. Потому что решение предполагает следующее: процесс, который привел к решению министров внутренних дел Европейского союза о введении обязательных квот [на прием беженцев], соответствовал европейским процедурам и нормам. Больше ничего. Точка в конце предложения.
Теперь предстоит "великая битва", от исхода которой будут зависеть последствия этого [решения]. Мы будем бороться с феноменом нелегальной миграции, мы придерживаемся нашей позиции, что обязательные квоты — это очень плохое решение, они наносят огромный урон Европе, так как содержат огромную угрозу безопасности на всем континенте. Поэтому мы, центральноевропейцы, будем стоять на своем, мы едины…
— Вы имеете в виду "Вишеградскую группу" (Польша, Чехия, Словакия и Венгрия)?
— Да, V4. У нас общая позиция по этому вопросу, и в будущем определенно предстоит "большая битва".
— Как вам кажется, к вашему мнению кто-то прислушивается?
— Это хороший вопрос. К нам прислушиваются, потому что нас бесконечно обвиняют.
— Да, они продолжают притеснять вас, они угрожают вам мерами вплоть до санкций, но это далеко от желаемого результата диалога.
Проблема в том, что дебаты по этому вопросу в Евросоюзе тут же становятся эмоциональными. А когда верх берут эмоции, то теряется надежда на принятие решения
— Определенно, иногда возникает очень плохое чувство, что в реальности никакого диалога не ведется, так как европейские структуры хотят лишить нас права дебатировать. А желание вести дискуссии вполне естественно: Европейский союз столкнулся с серьезными, историческими вызовами, и очевидно, что 28 стран должны обсудить, как жить дальше. Проблема в том, что дебаты по этому вопросу в Евросоюзе тут же становятся эмоциональными. А когда верх берут эмоции, то теряется надежда на принятие решения. Так что мы призываем к рассудительным дебатам по историческим вызовам, которые стоят перед Европейским союзом. Пока этого, к сожалению, не произошло.
— Предвидите ли вы новые меры в отношении Венгрии? Что еще они могут сделать?
— Могут быть дополнительные процедуры устранения нарушений.
— Очевидно, вы не будете выполнять решение о квотах, ведь так?
— Безусловно, мы боремся с этим.
— Что будет дальше?
— Еврокомиссия задействовала в отношении нас процедуры устранения нарушений, и я вполне уверен в том, что она попытается инициировать новые.
— Когда это может произойти?
— Я не могу говорить за них [членов Еврокомиссии], я не знаю. Но я не удивлюсь, если это произойдет очень скоро, потому что они обычно действуют быстро, когда им нужно ударить по Венгрии.
— Сколько сейчас мигрантов в Венгрии? Приняли ли вы кого-то?
— Через нашу страну прошли 400 тысяч, но ни один из них не остался.
— В то же время вы сделали ряд важных шагов, например, были судебные дела по делу о мигрантах, по одному из них проходили незаконные перевозчики…
— Да, но было и судебное дело против тех, кто совершил нападение на полицейских на нашей границе. Вы знаете, это трагическая история. Тот, кто стоял во главе этого нападения, был гражданином ЕС, так что он мог легко въехать на территорию Венгрии. Но он руководил нападением, в ходе которого в полицию полетели камни.
Потом Европарламент принял резолюцию, в которой говорилось, что этот человек всего лишь хотел разрядить напряженность, хотя он швырял посторонние предметы в полицию. Это показывает, насколько несерьезна европейская политика по вопросу миграции. Как можно говорить, что кто-то хочет снизить напряженность, бросая камни в полицию? Это безумие.
— Еще один шаг, за который вас порой подвергают критике, — это принятие закона о неправительственных организациях. Некоторые видят в этом чуть ли не личное сведение счетов с Джорджем Соросом. О чем на самом деле идет речь?
— Знаете, все очень просто. Я думаю, что люди абсолютно справедливо хотят видеть, кто финансирует политические партии. Я думаю, что совершенно законно, когда народ требует раскрыть финансирование тех НПО, цель которых — повлиять на общественное мнение. Если вы НПО или любая другая организация, пытающаяся повлиять на общественное мнение, то вы не должны обижаться, когда люди хотят узнать, откуда у вас деньги.
Согласно этому закону, если вы являетесь неправительственной организацией и получаете деньги из-за рубежа, то должны опубликовать эту информацию на своем интернет-сайте, и все. Если НПО неспособна разместить одно предложение на своей веб-странице, тогда чем она вообще может заниматься?
— Вы знаете, в России действует похожий закон. Тех, кто получает деньги из-за рубежа, там называют иностранными агентами.
— Мы не использовали этот термин, мы просто обязали эти НПО разместить информацию на своем интернет-сайте. Это гораздо менее строгий закон, чем тот, который действует в Соединенных Штатах, закон FARA (The Foreign Agents Registration Act). Он, в частности, позволяет властям США вмешиваться непосредственно в работу НПО. В нашем случае такого нет.
— Вы согласны с тем, что этот закон может использоваться против СМИ? Недовольство им высказывали многие СМИ, например "Аль-Джазира".
— Проблема в том, что вокруг этой истории много лжи. Если кто-то взглянет на закон, то он поймет, что единственная обязанность — это публиковать информацию о внешнем финансировании, и все. Он никого не подавляет и не препятствует ничьей работе. Повторю, я думаю, что вполне законное требование народа — понять, откуда берут средства НПО, которые стремятся изменить точку зрения общественности.
— Что послужило причиной для принятия этого закона?
— Если вы взглянете на то, что происходит в мире, вы увидите множество международных сетей, которые работают в ущерб интересам в сфере безопасности отдельных стран и Европейского союза в целом. Так что мы определенно стали свидетелями того, как многие международные сети и организации работали против этих правительств, которые проводят антимиграционную политику.
Например, посмотрите на то, что произошло в Македонии. Там было правительство, которое занимало очень четкую позицию по многим вопросам, а потом под очень сильным давлением извне они были фактически вышвырнуты.
— С точки зрения "Вишеградской четверки" какие реформы нужны для того, чтобы спасти ЕС или превратить его в такой Европейский союз, который вы хотите видеть?
— В Европейском союзе есть два основных лагеря: это федералисты и сторонники идеи суверенитета. Федералисты говорят, что нужно создать что-то вроде "Соединенных Штатов Европы". Мы совершенно с этим не согласны. Мы думаем, что нужно больше суверенитета, что чем сильнее будут государства-члены, тем сильнее будет и сам Европейский союз. Для нас очевидно, что нам нужно укреплять государства, кроме того, мы не должны давать Брюсселю больше власти, передавать ему больше полномочий от государств.
Федералисты говорят, что нужно создать что-то вроде "Соединенных Штатов Европы". Мы совершенно с этим не согласны
Это очень серьезный вопрос. Если взглянуть на последние два с половиной года, исторические вызовы для Европейского союза — это не только миграция, но и угроза терроризма, кризис на Украине, Brexit, экономика, энергетическая безопасность и так далее. Единственные надежные решения этих проблем находили государства-члены, а не Брюссель. Поэтому, лишив власти стран еще больших полномочий, мы можем очень сильно навредить будущему Евросоюза.
— Каким вы видите это будущее сейчас? Светлым?
— Я думаю, что в ЕС в целом согласны с тем, что мы должны быть более конкурентоспособны. Спорят о том, как добиться этого. Я не думаю, что дебатировать — это плохо, ведь мне кажется очевидным, что мы столкнулись с историческими вызовами. Мы говорим о своем будущем, ведь мы — это 28 суверенных государств.
Если дебаты в ЕС будут вестись разумно, тогда прогноз будет очень хороший. Если дебаты будут и дальше иметь эмоциональный оттенок, тогда я не вижу много поводов для оптимизма. Но если мы сможем преодолеть наши вызовы, ведя дискуссии рационально, то ЕС может снова стать важным игроком в глобальной политике и экономике.
— Выход Великобритании из ЕС. На ваш взгляд, это больше вызов или возможность подтолкнуть диалог в ЕС в указанном вами направлении?
— Brexit — это плохие новости. Очень плохие новости, как с политической, так и с экономической точки зрения. Когда ЕС покидает вторая по величине экономическая держава блока, это значит, что Евросоюз лишается 1/7 своей экономической мощи. Это очень много. Мы также теряем целый рынок, так что преодолеть это будет очень трудно.
Я думаю, что единственный выход из этой ситуации — заключить самое глубокое и всеобъемлющее экономическое соглашение в истории ЕС. Если мы не сможем заключить такое соглашение о свободной торговле с Соединенным Королевством, то это в будущем может вызвать невероятные сложности для Европейского союза, потому что позволит Великобритании вместо ЕС заключать колоссальные торговые соглашения с другими странами, такими как Турция, Индия, Австралия и так далее. Это далеко отбросит Европейский союз в списке приоритетов для Соединенного Королевства, что вызовет огромные экономические сложности.
— Венгрия — одна из стран, которая не стесняется своих хороших отношений с Россией. Между нашими странами налажено экономическое сотрудничество, и вы часто подвергаетесь нападкам из-за этого. У вас не возникает мысли, что принимаемые против вас меры из-за мигрантов, НПО на самом деле могут быть реакцией за тесные связи с Россией?
— Я так не думаю. Мы видим, как некоторые государства ЕС, у которых намного более тесное сотрудничество с Россией, ведут дела из-под полы.
— И эти страны больше, чем Венгрия.
— По сути, да. Вот такие двойные стандарты. Есть намного более сильные и богатые страны, чем мы, которые более тесно сотрудничают с Россией во многих сферах, и никто не задает по этому поводу вопросов.
Вот такие двойные стандарты. Есть намного более сильные и богатые страны, чем мы, которые более тесно сотрудничают с Россией во многих сферах, и никто не задает по этому поводу вопросов
Мы видим, какие компании участвуют в строительстве "Северного потока" вместе с "Газпромом". Они определенно не представляют страны Центральной Европы.
Я стал свидетелем того, какие компании участвовали в Петербургском международном экономическом форуме, я слышал, как люди говорили друг с другом на разных языках стран Европы, и среди них не было венгерского. Так что многие большие европейские страны масштабно сотрудничают с Россией, тут действуют двойные стандарты.
— Как много вы потеряли из-за антироссийских санкций?
— Мы упустили экспортные возможности на сумму около $7 млрд. Это огромная сумма. Сейчас ситуация улучшается, товарооборот увеличился примерно на 30% в первые шесть месяцев этого года, и выполнялись действующие экономические соглашения, такие как инвестиции венгерских продовольственных компаний в Россию, они очень хорошо работают.
Мы начинаем сотрудничество в сфере управления водными ресурсами, экспорт нашей фармацевтической продукции вырос, мы также начинаем строительство АЭС в Пакше.
Есть компании, которые вместе с вашей страной строят трубопроводы, и мы строим атомную станцию с вами.
— В условиях, когда снятие санкций напрямую увязано с ситуацией на Украине и выполнением минских соглашений, чего, очевидно, не происходит, видите ли вы ситуацию, при которой санкции будут оставаться в силе еще долгое время, и России и таким странам, как Венгрия, просто придется жить с этим и справляться с этим. Вы готовы к этому?
— Мы должны быть готовы, потому что я считаю, что это реально ожидать.
— Это очень короткий и печальный ответ.
— Да, конечно. И он меня не радует.
— Обсуждается ли в ЕС отмена санкций? В России многие люди говорят, что подход ЕС меняется. Это правда?
— Нет, я могу вам сказать, что реальных подвижек и изменений в этом вопросе нет. Продление [санкций] всегда происходит автоматически, чему мы не очень рады, потому что считаем, что нам нужно провести очень серьезный разговор на тему последствий [санкций], и решения на этот счет должны приниматься на самом высшем уровне, чего не происходит.
Беседовал Олег Зеленин