Александр вырос в Петербурге и сейчас признается, что в юности об Арктике думал меньше всего. В 13−14 лет его представления о будущей профессии были самые широкие: от театра до медицины — в старших классах он даже отработал месяц санитаром в операционном блоке. А вот работа полярника в списке будущих профессий отсутствовала.
"Единственный момент был в детстве, который, возможно, указывал на то, как все сложится в дальнейшем, — в восемь лет я попал в последний в стране набор октябрят в 1991 году. А проходил он в петербургском Музее Арктики и Антарктики. Там я впервые увидел суда, самолеты и другие экспонаты на арктическую тематику", — вспоминает исследователь.
Прыжок веры
В 11-м классе Александр Макаров решил, что будет поступать в Санкт-Петербургский университет на естественно-научный профиль, правда, реализовать этот план удалось только со второй попытки.
Точные науки — математика, физика — его особо не интересовали, поэтому оставались география и геология. В какой-то момент будущий исследователь решил, что география все же "круче", это и привело его на кафедру геоморфологии.
Научным руководителем Александра Макарова стал почетный российский полярник Дмитрий Большиянов, одновременно работавший в университете и Арктическом институте. После третьего курса в 2003 году он пригласил своего ученика в первую экспедицию.
"Чтобы вы понимали: это была совершенно не моя история. Да, я ходил полгода в турклуб, когда мне было десять лет, но в остальном я был абсолютно городской житель. Музеи, кино, театры, библиотеки — вот моя стихия в тот момент. Это был для меня просто прыжок веры — новые условия, новые вызовы, которые потребовали максимального выхода из зоны комфорта", — отметил исследователь.
Участникам экспедиции предстояло отправиться в Якутию, в дельту реки Лены, которая впадает в море Лаптевых, — суровая акватория, почти девять месяцев в году покрытая льдом. Маршрут полета группы был сложным: Петербург, затем Москва, где к россиянам присоединились немецкие полярники, потом дальний перелет в село Хатанга на Таймыре и, наконец, Тикси — якутский поселок на берегу Северного Ледовитого океана.
Думал — будет весело
"Первый раз в Арктике — это как в кино попасть. Мы были как какой-то цыганский табор с этими огромными рюкзаками. Вначале я думал, что будет весело — прилечу в экспедицию, посмотрю на край света (мне 20 лет, в голове романтика). Садимся в Хатанге — тогда поселок и аэропорт были в не очень хорошем состоянии. Холодно. Дико. Это был просто шок и трепет. В голове стоял вопрос — что я тут делаю? Летим дальше, я уже вроде начал смиряться с действительностью, а потом мы прилетели в Тикси, и шок стал еще сильнее: разруха и дикость еще больше. И хоть лето и август — на небе тяжелые серые тучи, плюс пять градусов и дождь", — рассказывает Макаров.
Первое время в экспедиции всем непросто, отмечает исследователь и подчеркивает, что именно в это время для полярника складывается его отношение к Арктике на всю его жизнь.
"Ситуация достаточно простая. Живешь, например, месяц там, работаешь, общаешься с товарищами, часто сталкиваешься с тяжелыми условиями, физическими и моральными: красивая, но дикая природа, длительные походы, низкие температуры и рутинная научная работа. В конце ты либо проникаешься, либо не очень. Как правило, все полярники, включая меня, — это люди, которые как раз таки прониклись, которые, уезжая, думали: "Как же круто было, какой кайф, это мое призвание", — вспоминает ученый.
Самый страшный враг
Александр Макаров вспоминает, что у исследователей в такой дали от цивилизации и в суровых условиях формируется "коммунизм в отдельно взятой группе". С одной стороны, ты полностью обеспечен снаряжением, занят любимой работой, тебе всегда подставят плечо такие же "заряженные" люди, а всех проблем "большого мира" в экспедиции как будто не существует.
С другой стороны, в критической ситуации научный коллектив может рассчитывать только на себя, и тогда самый страшный враг полярника — это паника.
"В Арктике ты никогда не знаешь, когда произойдет критическая ситуация, ты не знаешь, как поведут себя коллеги и как на них отреагируешь ты сам. Проблемы случались много раз. Например, один раз белый медведь пришел прямо в наш лагерь. Никакой опасности не было, нужно было его правильно спугнуть. Но люди реагировали по-разному, порой неадекватно, и пришлось приложить определенные усилия, чтобы нормализовать ситуацию", — пояснил Макаров.
Для выхода из критической ситуации и борьбы с паникой Александр Сергеевич нашел для себя простой, но действенный метод: решать проблему простыми, спокойными и последовательными усилиями.
"Даже когда сильно страшно, главное — заставить себя делать хоть что-то. Однажды мы попали на лодке в шторм, и казалось, что конца и края ему не видно. Лодку начало затапливать, мы запереживали. Но я ни о чем другом и думать не мог, кроме как часами вычерпывать воду из лодки. Казалось бы, куда нам против шторма. Но в данной ситуации это была наша главная задача. Начинаешь потихоньку черпать и в процессе обнаруживаешь, что и шторм кончился, и лодка не затонула, и страх отступил", — вспоминает исследователь.
Полярный администратор
Больше десяти лет Александр Макаров провел в экспедициях в Восточной Арктике. Первые пару лет как студент-практикант, затем как научный сотрудник. За все это время ученый практически полностью обошел всю дельту Лены — почти шесть тысяч квадратных километров: собирал пробы грунта, описывал рельеф и разрезы пород.
По итогам этой работы ученые провели крупную международную научную конференцию — 20 лет исследований дельты Лены.
В 2010 году, когда Макаров уже стал организатором экспедиции, в ее расположение приехал тогдашний премьер-министр России Владимир Путин.
"Мы с ним встретились, попили чаю, рассказали о своих проблемах и достижениях, провели экскурсию. После этого было принято решение создать в нашем районе новую научную станцию. Раньше мы работали только летом, жили в домиках на территории местного заповедника. К 2013 году новое здание станции для круглогодичной зимовки и проведения исследований было открыто для полярников. Для меня это было знаковое достижение в последние годы работы в Восточной Арктике, и я считаю, что все свои задачи там я выполнил на 100 процентов", — рассказывает исследователь.
А задачи в последние пять лет менялись стремительно: в 2016 году Макаров возглавил российскую экспедицию на Шпицбергене — нужно было быстро вникать в специфику Западной Арктики, выстраивать коммуникации с новыми иностранными партнерами — норвежскими полярниками.
В этой экспедиции ученый работал уже из институтского кабинета в Петербурге, а пешие маршруты и сборы проб сменили бумажки, цифры и телефонные переговоры. Уже через год он защитил докторскую, норвежцы стали полноценными партнерами, после чего Александр стал одним из самых молодых директоров главного Арктического и антарктического института страны.
С севера на юг
"Только с северными хлопотами разобрались, как добавились еще и южные. Там, с одной стороны, все просто — в Антарктике работает только наша экспедиция и все строго регламентировано. Но с другой, если полярникам потребуется помощь, то быстро оказать ее не получится, ведь это в прямом смысле на другом конце света. А к ученым на станции "Восток", которая находится в центре континента, вообще по восемь месяцев никак не добраться из-за суровой погоды, и в этом смысле полярники даже круче, чем космонавты, — до орбиты-то лететь всего несколько сотен километров", — рассказывает Макаров.
Александр Макаров пока не побывал в Антарктиде, но мечтает обязательно съездить туда, чтобы увидеть, чем отличаются друг от друга полюса. Исследователь также добавил, что последние несколько лет не был в полевых экспедициях и поэтому сегодня, вспоминая свои первые арктические путешествия, он ловит себя на желании снова вернуться за полярный круг.
"Однако везде нужно делать выбор, и я свой сделал. Поэтому не жалею, что сменил род деятельности, — поделился Александр Макаров. — Свою работу люблю, хоть сейчас она и отличается от того, что было раньше. Это, так сказать, естественный процесс: я прошел путь от практиканта до директора, и полученный опыт позволяет мне в нынешней должности принести гораздо больше пользы общему делу. Ведь чем больше я поработаю здесь, тем лучше и комфортнее будут условия у российских полярников в экспедициях на обоих полюсах".
Павел Процюк