Серое Белое и голубое Баренцево сменились зеленым Карским — третьим морем в восточном рейсе НЭС "Михаил Сомов". Рыжий, осенний цвет тундры — белым, предвестником полярной ночи и долгой зимы. Станция сменяет станцию, снабжение ждут везде, вплоть до Чукотки
Карское. Планета Амдерма
Природа очень быстро забирает свое. Соль и ветер съедают дома. Трава растет прямо сквозь чье-то прошлое и чьи-то надежды. Окна без стекол, дома без жильцов.
Современный модуль метеостанции смотрится здесь как космический аппарат на чужой планете. Мы в Амдерме.
— Человек ко всему привыкает и руины не замечает, — Лидия Иванченко, техник-метеоролог, рассказывает, что поселок раньше был очень интересным и людным: работать и жить приезжали специалисты со всей страны.
Здесь добывали флюорит, 37 лет в Амдерме базировался авиационный полк. Был свой аэровокзал, можно было улететь прямым рейсом в Москву. Работали мерзлотная станция, морской порт, нефтегазоразведочная экспедиция.
Лидия родилась в Волгоградской области, жила в Мордовии, а училась в Москве. На своей первой метеостанции оказалась с мужем в 19 лет. В Амдерму переехала после рождения дочери.
— Одних детских садов сколько было! На "полярке" — "Солнышко", в порту — "Снежинка", у военных — "Звездочка", у геологов — "Ручеек", поселковый "Ромашка". Сейчас детей мало: школа и детский сад в одном здании.
Зимой 1999 года в двухэтажном доме, где жила Лидия с дочерью, начался пожар, горела квартира снизу. Пришлось выпрыгивать из окна — в темноту и метель. Девочка получила много травм, санрейсом мать и ребенка увезли в ближайший город Нарьян-Мар. С того дня, говорит Лидия, пришлось начинать с нуля.
— Здесь можно жить только ра-бо-тая, — Лидия наливает чай и четко делит на слоги последнее слово. Чай на Севере — традиция. Слишком холодно, слишком безлюдно. Понять ценность тепла можно, только хорошенько померзнув.
Дочь Лидии выросла и уехала, мать умерла, на похороны Лидия не успела.
На соседних со станцией домах недавно повесили красно-белые таблички: "Осторожно! Белые медведи". С хищниками люди здесь действительно соседствуют. Без фальшфейеров на улицу не выходят.
— Недавно медведь пришел к ненцам, а это 30 км от моря. Зарезал несколько оленей. Отгоняли его, а он недалеко уходил и возвращался, — Лидия показывает фотографии, сделанные из окон станции, на них — тоже хищники.
Все полуживые населенные пункты похожи. Не брошенными зданиями и мусором, а ощущением несбывшихся надежд.
— Мы оказались здесь в 80-е годы, были молодыми специалистами. С тех пор многие уехали, а мы зависли. Все мы примерно одного возраста — от 45 до 60. В поселке сейчас живет человек 200. Мы все друг друга знаем.
С Севера тяжело уехать. Лидия говорит, что чувствует себя вдалеке от Амдермы чужой.
— Из отпуска спешим сюда — домой же едем. В городах жизнь другая. Туда — только в гости. Последние годы мне там некомфортно. Мы здесь прижились — выдирать если только с корнями.
Карское. Полярные огурцы
В теплице висит одинокий огурец. Урожай уже собрали. Все бы ничего, но растут эти овощи на метеостанции "Марресаля" на западе полуострова Ямал. Вокруг — тундра. Землю для посадок пришлось завозить.
— Здесь самое важное — здоровье и чтобы дизелЯ работали, были свет, тепло и связь, — говорит техник-метеоролог Игорь Митько. — Сейчас нормально работающих три. Геологи отдали свой резервный, сказали — на случай атомной войны.
Игорь закончил училище в Новосибирске. До армии успел поработать метеорологом на Колыме. Отслужил, вместе с другом решил снова ехать на станцию. Вдвоем написали в Магадан с просьбой прислать вызов — без специального приглашения попасть в город было невозможно. Напарнику ответ пришел, Игорю — нет.
Только несколько лет спустя Игорь узнает, что письмо ему все-таки приходило, конверт получила мама — и порвала. Больше 30 лет Игорь отработал в инкассации, но всегда хотел вернуться на станцию.
— Мне нужно было сюда поехать. Конечно, я все забыл, чему меня учили, да и многое изменилось. Мне понадобился год, чтобы заново освоить профессию.
Самое тоскливое время на станции — полярная ночь. Окончательно темнеет в ноябре, а солнце появится в середине января. Сначала оно едва-едва будет выглядывать из-за горизонта. Но после тьмы радует и надежда на свет.
Летом все наоборот — сутки светло.
— Когда первую звезду замечаешь — удивляешься. А потом понимаешь — полгода звезд не видел, — говорит Игорь. — У нас тут много удивительного. Деревьев нет, например, по ним скучаем. Медведи заходят редко, раз-два в год. Зато песцов много, один даже меня за пятку укусил, повезло — я был в обуви. Иногда ненцы заезжают, а так — не видишь людей месяцами.
Игорь вспоминает свою работу на материке — там постоянно нервничал. А на станции поводов нет. "У нас принято: плохое настроение — пережди в своей комнате".
— Многие не задерживаются здесь. На год приезжают, и все.
Надо любить свою работу. Я знал, куда ехал. Быстро привык к срокам, полтора месяца работал один. Так получилось, что коллега был в отпуске, а второму пришлось вызывать санрейс.
Енисейский залив Карского моря. Первый снег
Первый снег в рейсе застал нас на Диксоне. Блеклое небо и вытканное белым еще тонкое полупрозрачное полотно на земле. Вертолет винтами поднимает смесь мелкого мусора и снега. Не отвернешься, режет лицо.
На островной части Диксона населения нет, в 2009 году всех отправили на материк. Тут лишь оставленные дома. Работают только метеостанция и аэропорт. Передвигаются по острову на вахтовках (вахтовый автотранспорт с надстройкой, собранный на базе грузовиков КамАЗ или "Урал"), так безопаснее, все-таки ходят здесь не только люди, но и медведи.
Север, наверное, романтизируют больше, чем другие части света. Это люди, которые не работали и не жили здесь. Север — это не только разноцветное сияние, рассказы о путешествиях, снимки с фантастическими видами, но и полярная ночь с ледяными полями, упирающимися в черное небо, холод, многодневная пурга, ветер, одиночество, отчаяние. Сложная, наполненная тяготами, компромиссами и преодолением незнакомая реальность.
Белый здесь — как флаг капитуляции перед другим, так далеко оставшимся миром. Белый — стерильный цвет операционного блока. Белый — загрунтованный холст с занесенной над ним кистью.
Скоро слой за слоем утешительным белым забинтует все дома, привычный пейзаж, проложенные дороги — начнется новое.
— Я из Крыма. У меня была мечта увидеть Север, поэтому я здесь, — говорит Дарья Копаева, техник-метеоролог, — а вдохновили меня советские мультфильмы.
Дарья закончила училище в Туле (из 15 однокурсников на станциях сейчас работают всего несколько человек) и уехала в Архангельскую область — в Мосеево.
— Когда вокруг нетронутая природа, начинаешь видеть и ценить то, что не замечала раньше: хорошую погоду, радугу, теплый дождь. Как-то я шла в шесть часов утра в лес на лыжах, чтобы сделать снегосъемку, а на тропинку выбежала лиса. Солнце, лиса яркая, рыжая и тоже будто светится.
На станции в Мосеево Дарья проработала два года. Сложным оказался только быт — жили в деревенском доме без удобств. На Диксон метеоролог приехала этим летом.
— Когда далеко от цивилизации работаешь — проще: по Большой земле не скучаешь. А если все близко, здесь рядом поселок, то постоянно сравниваешь — а дома-то лучше.
Дарья считает, что человек возвращается в ту точку, где справился с трудностями и "вырос", стал сильнее.
— Именно там твое место и твое дело.
Карское. Как вы там живете, в городах?
Геофизическая станция Колба имени В.В. Ходова от поселка Диксон находится недалеко. Ярослав Омельчук, техник-геофизик, бегает туда на лыжах. Говорит, экономит бензин и моторесурсы.
— Обратно иду и смотрю — по моему следу медведь шел. Повезло, он к морю свернул. Опасно. В последние годы хищники в поселок заходят, а там — школа, дети, пенсионеры. МедведЕй развелось многовато, — говорит Ярослав.
Про медведЕй Ярослав может рассказать, как никто другой, — близко знакомы.
В Арктике Ярослав работает уже 28 лет. С первой станции на острове Вилькицкого метеоролог не выезжал десять лет и четыре месяца. Говорит, что и желания уехать не было: "Нашел свое удовольствие, свое место". Выехать пришлось для оформления документов.
В 2004 году Омельчука отправили на остров Хейса (архипелаг Земля Франца-Иосифа). Приехал он 4 сентября, а 11 сентября на него напал медведь.
— Из-за берега вышел медведь. Я в это время укладывал бревна. Кто-то крикнул: "Слава, сзади медведь!" Я повернул голову и увидел его метрах в 10−15. И куда бежать? С одной стороны — обрыв, с другой — люди стоят. Я вспомнил детство, как ежики прячутся от неприятностей, — сворачиваются в клубочек. Я как стоял на коленях, так и свернулся в клубочек. Голову закрыл руками. Думаю, он сейчас ударит меня, как нерпу, по голове лапой, раз — и все.
Медведь встал передними лапами на спину Ярослава, содрал с него шапку. Рукой он успел закрыть голову, хищник вцепился в нее зубами и потащил мужчину.
— Люди начали стрелять из ракетниц и ружей. А он меня протащил метров 25. И тут на мое спасение собачка гуляла, услышала шум, крик, гам и прибежала. Схватила медведя сзади за "штанину". Он открыл пасть, и я смог убежать. Но он все же успел всадить зубы в мою голову и разорвать кисть.
Боли Омельчук не чувствовал. Его тут же эвакуировали на судно "Сомов", врач оказал помощь. Дальше была больница в Мурманске. "Вина не медведя, вина моя. Надо было смотреть в оба и по сторонам".
— С тех пор медведей я видел много. Главное — бдительность, внимательность.
Был у нас случай с товарищем — он вышел со станции, ракетница в кармане, собачки где-то гуляли, он музыку слушал, как сейчас модно, в наушниках. Медведь неожиданно вышел из-за дома. Человек погиб.
Переживать полярную ночь Ярославу уже не тяжело. "На одном месте и камень мхом обрастает — это уже привычка".
— Когда солнышко появляется в феврале — радость. Посветлее становится, и я могу на лыжах бегать. Встал — и пошел-пошел-пошел. А летом аж организм требует на улицу выйти. Красота! Ходишь по тундре — и не асфальтом пахнет, а цветочками и травой.
Ярослав рассказывает, что совсем отвык от жизни в городе: "Как вы там живете?" На станции привычный образ жизни, нет суеты.
— Я отвык от денег. Поехал домой, родственникам все раздал. Смеются люди надо мной: "Ты чего, Назарыч?" Как моя мать учила: сыно, в тебя — камнем, а ты — кусочек хлеба. На мой взгляд, мир жестокий. Но доброта должна победить.
Вера Костамо