О завтраках, уровне холестерина, авторалли, оторванных пальцах и суровой родине
— Что предпочитаете на завтрак, Александр Николаевич? "Комбо" или, может, "Биг Спешиал Ростбиф"?
— Жена варит кашу на молоке — гречневую или пшенную. Еще регулярно ем творог, куда добавляю маленько меда. Вот моя еда по утрам.
— А как же маффин с яйцом?
— Обычно раз или два в неделю заезжаем с внуками в наш ресторан. Но не на завтрак.
Новые блюда сам дегустирую. Всегда. Недавно пробовал те, которые с 6 сентября вводятся в меню. Из четырех блюд одно не утвердил, а остальные — нормально.
— Почему забраковали?
— Не понравился привкус. Такое однажды уже случалось. Хорошо запомнил аромат копчености бургера с беконом из McDonald’s и хотел, чтобы у нас получилось точь-в-точь. Но соус слегка не соответствовал. Вроде бы то же, да не то… И вот мы бились, пока не достигли нужного качества.
Все должно находиться под контролем. Поэтому я и в рестораны регулярно заезжаю. Даже не обязательно перекусить. Надо проверить порядок, поговорить с персоналом. Обязательно бываю в регионах. Из недавнего — Воронеж, Омск, Ростов. Приезжаю, инспектирую свои предприятия, делаю для себя пометки, даю задания менеджерам, потом жду детального отчета. Строго слежу. У меня есть телефоны руководителей всех отделов. Если возникают вопросы, могу выйти на них напрямую, но обычно этого не делаю, не лезу в операционку. За нее отвечает генеральный директор Олег Пароев, он разбирается с текущими вопросами и затем ставит меня в известность.
— Значит, вы не тот сапожник, который без сапог? И контролируете, и дегустируете?
— Даже не обсуждается.
— И что с холестерином? Уровень не повышен?
— В норме.
— Но еда-то вредная.
— Не думаю, что это так.
Если заниматься спортом, вести активный образ жизни, проводить на природе много времени, два похода в неделю во "Вкусно — и точка" ничем не навредят
Здоровье будет примерно как у меня.
— А у вас оно какое?
— Могу спокойно подтянуться более 10 раз, пробежать приличную дистанцию. Два года назад выполнил норматив кандидата в мастера спорта по автокроссу. В 2019-м от начала до конца проехал маршрут ралли Пекин — Париж.
— Это сколько же километров?
— 16 тысяч.
— На каком авто участвовали?
— На третьей модели "Жигулей". Ретроавтомобиль 1983 года выпуска. Соревновались с "Фордами" и "Мерседесами". В общем зачете наш экипаж финишировал девятым среди 130 участников, в своей категории мы были третьими.
— Долго ехали?
— Ровно месяц. Время от времени делались остановки, проводились отдельные состязания. Допустим, по высокогорным участкам или пустыне. В Гоби в Монголии неделю жили.
— Тюнинг делали своей "трешке"?
— Нельзя, запрещено правилами. Разрешалось участвовать только автомобилям базовой комплектации. Как сказали, мы так и поступили. По-честному. А 90 процентов иностранцев ехали на тюнингованных машинах. Сперва прошли техосмотр, а потом за два дня, пока готовились к старту в Пекине, все переделали. Вот с ними и пришлось тягаться. Ничего, слава богу, справились. Считаю, я очень даже достойно проехал.
— Не развалился "жигуль"?
— Добрался до Парижа. Есть фотография, где я рядом с ним с бокалом шампанского в руках на фоне Триумфальной арки. Все нормально.
— А сейчас машина где?
— Стоит в моем частном музее в центре Новокузнецка. Потом покажу.
И моторный велик "Рига-2", на котором гонял в 12 лет, тоже там, в музее. Первая моя "Ява", другие мотоциклы... Я с детства занимался мотокроссом. Все, что мог, постепенно собрал, восстановил. Есть команда, которая помогает мне в этом. Такие же повернутые на технике.
В музей постоянно ходят люди, смотрят. Мы и экскурсии проводим.
— Какая у вас была первая машина?
— "Москвич-412". Ижевской сборки. Это 1983 год.
Работал я тогда лесогоном на шахте "Юбилейная". Официально ГРП — горнорабочим подземным.
После армии сначала оформился на "Редаково", старую шахту с крутопадающими пластами, а в августе 1982-го устроился на "Юбилейную", которую считаю родной. Прошел весь путь вплоть до должности директора. Стал им в 1996 году. Был машинистом горно-выемочного комбайна, бригадиром, потом выучился, окончил горный техникум, стал начальником сначала проходческого участка, потом добычного...
На "Есаульской" состоялся как руководитель.
Но это было позже. 12 с лишним лет отработал в забое, хотя однажды сильно травмировался.
— Расскажите.
— А о чем тут особо говорить? Рядовая ситуация. Профессия опасная, много было всякого. И удары, и сотрясения мозга. Весь битый-перебитый. К сожалению, у шахтеров это считается нормой. Считай, каждый второй имеет какую-нибудь травму. В этом нет хвастовства или героизма.
— Тем не менее?
— Ну, допустим, пальцы мне оторвало на правой руке.
— Вроде все пять на месте.
— Ну да, вернули... Со мной работал механик Сергей Стешко. Когда случилось ЧП, он приехал следом за мной в городскую больницу и говорит: "Саш, нашли мы твои пальцы. Вот, держи". Привез в целлофановом пакете. Хирурги и пришили. Слава богу, живу, работаю, не жалуюсь.
— Можно проверить рукопожатие? Крепкое!
— Я всегда много пахал физически.
— Что с рукой приключилось-то? Не томите.
— Травмировал в проходке при креплении горных выработок.
— Это какой год?
— 1988-й.
— После аварии вы находились в сознании?
— Конечно. Сам выбрался из забоя. Пережал кисть, чтобы кровь не так хлестала, — и все. Мы приучены к этому. Нормально! Вышел на поверхность…
— …с какой глубины?
— 400 метров. Доехал до больницы. Меня прямо в робе положили на хирургический стол, только накрыли чистой простыней.
— Долго лечились?
— Буквально через четыре месяца опять был в забое. Потом пошел в горный техникум. Подумал: пора получать образование. Уже двое детей росли, надо было содержать их, кормить. Окончил учебу, а спустя шесть дней меня поставили начальником проходческого участка.
Я всегда был инициативным парнем. Старался перевыполнять задачи, обозначенные руководством.
— А что заставило вас пойти в шахтеры? Вы же из семьи сталеваров.
— Да, отец Николай Петрович — почетный металлург СССР, старший брат Владимир — заслуженный металлург России.
— Династия.
— В советское время соблюдали традицию: где родители работают, туда и дети идут. В 1978 году я уже трудился вместе с братом вторым подручным сталевара первой мартеновской печи на КМК (Кузнецком металлургическом комбинате — прим. ТАСС).
— Почему после службы не вернулись на комбинат?
— Мартены отживали век, пошли более производительные конверторы. Но, если честно, дело не только в этом. Как любой нормальный мужчина, я хотел зарабатывать — меня ведь из армии ждала девчонка, моя будущая жена Светлана.
На шахте платили примерно наполовину больше, чем у мартена. К примеру, машинист горно-выемочного комбайна получал 600 рублей в месяц, а у сталевара было 420.
Приличные деньги. Увы, то время продолжалось недолго, объединение "Гидроуголь" стало распадаться. Шахтеры оказались не в моде, зарплату задерживали по полгода. Многие хорошие ребята рассчитались и ушли.
— Вы на рельсах не сидели, не бастовали?
— Мы отправляли в Москву делегатов, те стучали касками на Горбатом мосту у Белого дома. Но кто-то должен был и работать, чтобы не остановились металлургические комбинаты, питавшиеся нашим угольком. В ту пору я уже стал начальником участка на проходке, не мог бросить шахту.
Да и не тянуло меня никогда в Москву. Очень люблю свой регион, не собирался и не собираюсь из него никуда уезжать. Хотя многие земляки променяли родные края на заграницу или столицу с Питером. А я даже в мыслях не держал, хотя было много предложений — от ВНЖ до двойного гражданства. Начиная с Кипра и заканчивая Чехией.
— Чем плох запасной аэродром?
— Да на кой он мне нужен? Ничего не скрываю, прятаться ни от кого не собираюсь. Деньги мои открыты. Заплатил налоги и живу, вкладываю, получаю удовольствие.
Меня здесь все устраивает
— Кузбасс — суровая родина.
— Не сказал бы. Считаю, у нас очень правильная земля. И люди здесь другие. Крепкие, основательные. Может, все связано с тем, что вокруг много предприятий тяжелой, угольной промышленности. Профессия накладывает отпечаток на характер. У металлургов и шахтеров нрав зачастую жесткий. Наш мужик если даже отругает, обматерит, то за дело. Хоть знать будешь, за что получил оплеуху. На правду и обижаться грех. А то ведь некоторые улыбаются в глаза, согласно кивают, а сами пальцы крестиком держат…
Нет, 42-й регион прямой и честный. Мне тут все нравится — и природа, и жители. Прям балдею! А Москву больше двух дней не выдерживаю. Мегаполис на меня давит.
Возвращаюсь в Новокузнецк и вдыхаю полной грудью. Хоть воздух у нас и не совсем экологичный.
— Это вы мягко сказали. Стабильно входите в десятку самых грязных городов России.
— Да, входим, но совсем не замечаем этого и искренне гордимся, что здесь родились. Мне кажется, тут лучший воздух в мире. Не надышишься!
Мои дети, внуки живут в Новокузнецке и не думают куда-либо переезжать. Сын и дочь получили высшее образование здесь, Роман выучился на шахтера в Сибирском металлургическим институте, Лена окончила филиал Кемеровского университета, хотя оба могли бы поехать на учебу в любую точку мира. Я предлагал, отправлял, но в глубине души всегда надеялся, что откажутся. Так и получилось.
Считаю, заработанное надо вкладывать в развитие — бизнеса, родного региона и, конечно, собственных детей. Они не в меня пошли. Наверное, в жену — учились с медалями, дипломами красными. Горжусь этим.
— А вы, получается, троечник?
— Середняк. Ни в отличники не выбивался, ни в двоечники не скатывался. Больше было четверок. И, понятно, твердая пятерка по физкультуре. Моя школа расположена в пригороде, в Точилино. Она и сейчас работает. Недавно закончили огромный ремонт. Всегда стараюсь помогать.
Делаю акцент на спортивные мероприятия. Считаю, это важно.
И детям внушил. Сын уже в 12 лет был кандидатом в мастера спорта по шахматам, потом много всего перепробовал, сейчас занимается автокроссом, получил первый разряд.
— Сколько ему?
— 40 лет.
Внуки в хоккей играют. Построили с Романом крытую коробку для города, назвали "Кузнецкий лед". А как иначе? Мы ведь тут живем. Мне не раз предлагали, мол, давай лучше вложим в Питер или Москву. Наверное, с точки зрения инвестиций это было бы правильнее, но я отказываюсь. Достиг того уровня, когда не заработок главное. Хочется пользу приносить родному региону.
— Но гостиницу в Питере вы же купили?
— Она была на грани банкротства. Предложили взять. К тому моменту я построил отель международного класса Park Inn в Новокузнецке. Кредит под это дело брал у тех же банкиров, что и спросили меня: не интересуетесь гостиницей в Петербурге? Я согласился попробовать, отправил сына на разведку. Роман теперь ведает у меня перспективами развития семейного бизнеса. Съездил, посмотрел. Говорит, мол, пап, можно брать. Вложились, нисколько не пожалели.
Park Inn мы построили по просьбе предыдущего кузбасского губернатора Амана Тулеева. В Новокузнецке каждый июнь проводится угольная выставка "Майнинг", в тот раз ждали гостей со всего мира, а поселить людей в приличных условиях было негде. Вот Тулеев и обратился ко мне: сделай. Я поручил сыну, он занялся проектом. В итоге построили гостиницу на 170 номеров. Тоже хорошо работает.
Потом губернатор просил помочь с благоустройством города. И эти пожелания выполнили.
— А ему можно было отказать? Тулееву.
— Почему нет? У нас сложились нормальные отношения. Чисто рабочие. Я никогда не был чьим-то любимцем.
— Но на награды для вас Аман Гумирович не скупился.
— У меня есть три "Шахтерских славы". Это ведомственная медаль. Первую получил, когда работал в забое, вторую — как начальник участка, а третью уже в должности руководителя шахты "Юбилейная". Тулеев здесь ни при чем. Областные награды — да, давал, но от [Сергея Евгеньевича] Цивилева я тоже получал. "За развитие Кузбасса", "Меценат Кузбасса".
— В 2007 году случилась авария на шахте "Ульяновской", а вскоре и на "Юбилейной". Погибли более 100 человек, после чего Тулеев велел вам продать бизнес компании Evraz.
— Знаете, если бы не те трагедии, и сейчас, наверное, занимался бы углем. Настолько любил шахты и был предан горняцкому труду. Мужиков боготворил, балдел от того, что знаю это дело, понимаю. Я же вырос на нем, прошел путь от низов. И у меня получалось. Но коли приключилась беда, что поделаешь? При этом не скажу, будто Тулеев заставлял. Он принял мудрое решение. Прямо в глаза объявил: погибли люди, все, ребят, хватит.
Не давил — предложил. Я не спорил с Аманом Гумировичем, не ругался.
Он сказал в конце: "Деньги здесь зарабатывали, поэтому прошу — вкладывайте в Кузбасс". Говорю же, многие в то время, выйдя в кеш, уезжали поближе к столицам или из страны. Где они сейчас? Нет их. А мы с Юрием Кушнеровым, моим товарищем и давним партнером, сразу стали инвестировать в строительство нефтеперерабатывающего завода.
— В объединение "Кузбассуголь" входили 24 предприятия?
— Да. Не только шахты, но и обогатительные фабрики.
— Оценивалось хозяйство в миллиард 300 миллионов долларов, а вы отдали половину за полмиллиарда. Существенный дисконт.
— Наверное. Но, повторяю, губернатор здесь ни при чем.
— Тогда писали, будто ваш третий партнер повел себя, скажем так, не слишком корректно, удержав из выплаченного семьям погибших шахтеров миллиона рублей по 200 тысяч за похороны.
— Вранье полное! На эту тему даже говорить стыдно. Заплатили все, что положено, и даже больше.
В любом случае жизни людей никакими суммами не компенсируешь. Самая черная полоса в моей жизни, когда погибли люди. Не по моей вине тем не менее так произошло.
— Вы встречались с семьями пострадавших?
— Обязательно. Поверьте, это очень трудно. Но я пошел, не прятался за спины.
— Собственником вы стали в 2000-м?
— Да, и параллельно оставался директором семи угольных предприятий, руководил ими в ежедневном режиме. Физически там присутствовал, практически жил на шахтах. Я любил работу и, повторю, если бы не аварии, никогда в жизни не ушел бы. До сих пор вспоминаю…
Несколько лет потом во сне шахты видел. Сейчас, встречаясь с мужиками, первым руку подаю. Очень уважаю их за тяжелый труд
О 90-х, службе на границе, задержаниях, Тюльпане и фамильном древе
— 90-е чем вам запомнились?
— Многим. Нехорошие времена, сложные... Они везде были лихими, но, пожалуй, в Кузбассе — особенно. Думаю, понимаете, о чем говорю. Разборки шли, дележ собственности... Слава богу, я всегда работал. Друзья, с которыми когда-то учился, рядом вырос, говорили: "Сань, сейчас никто уже не пашет, как ты, люди живут по-другому". Отвечал словами отца, который часто повторял, что мужик должен трудиться. Он отстоял сталеваром у мартена много лет и до 70 не уходил на пенсию.
Сейчас все изменилось, реалии иные. Как прежде, больше не будет. С одной стороны, тогда возможности открывались неограниченные, с другой — легко можно было упасть и не подняться, шею свернуть
Мне повезло, устоял, хотя, конечно, на качелях тоже побросало. Через испытания далеко не все проходили.
Всякое случалось. Тем не менее, повторю, старался не влезать в криминал — искал решения, чтобы не переступить черту. Когда 13 октября 1996-го стал директором на "Юбилейной", долги по зарплате составляли полгода, шахтеры дошли до крайности, не раз хватали за грудки представителей администрации и спускали с лестницы.
Я сразу сказал: мужики, дайте два месяца. Ездил по разным фирмам, договаривался о взаимозачетах. И вскоре текущую зарплату стал выдавать живыми деньгами, а предыдущие долги гасить бартером. Крутились как могли, платили людям и мукой, и сахаром, и табаком. Даже коньяком! Все шло в ход — холодильники, бытовая техника, куртки, пуховики… Словом, всякая дребедень. Но к лету 1997-го я рассчитался с каждым горняком. И люди поверили мне, поскольку знали: я и сам был горнорабочим.
Через два года руководство объединения пригласило на другую шахту, потом дали еще отстающие. И новые я строил. Запал был большой, энергии много. Предложил сделать меня акционером компании, раз тяну такую нагрузку.
— Это было ваше условие?
— Да, и стал одним из совладельцев.
— А деньги вносили?
— Сумма была крупной, я такой еще не располагал, поэтому взял взаймы у друга. Надо же с чего-то начинать. Когда зашел в акционерный капитал, появился дополнительный стимул работать. Стали поднимать предприятия, повышать уровень зарплаты, увеличивать добычу.
Когда исполнилось 50 лет, сын поздравлял и сказал: "За одно в обиде, отец. Вырос, а тебя не видел". Отчасти это правда. В воспитании детей я не участвовал, точнее, подавал наглядный пример. Роман знал, что все время пашу, нахожусь на работе. Вставал в пять утра, гулял с собакой и уходил. Редко возвращался раньше 10 часов вечера.
Сейчас у сына растут трое своих детей, и, наверное, он понял: чтобы семья жила достойно, я должен был вкалывать день и ночь. А может, это я так оправдываю себя, утешаю задним числом.
Но то, что за мной стояли люди, опасное производство, — факт. Тогда с техникой безопасности дела обстояли не очень. Приходилось лично отслеживать, контролировать. Нес повышенную ответственность как акционер.
— Вы про армию коротко обмолвились. Где служили?
— На советско-китайской границе. Дальнереченский район Приморского края. Старшина, оперативный инструктор службы собак Тихоокеанского округа. Объездил чуть ли не все заставы.
У меня на счету много задержаний. Точнее, у нас с Тюльпаном, моей немецкой овчаркой. Уходил из дома с ним, и вернулись вместе.
Раньше хорошо работала система ДОСААФ. В Новокузнецке был клуб служебного собаководства, вот в нем мы и готовились. Специально взял щенка, знал, что поеду служить на границу.
— Откуда подобная уверенность?
— Так решил. И все получилось.
Родители приучили нас к животным. У меня с детства были собаки. И аквариумные рыбки. Ухаживал за ними. Рыбки до сих пор остались, правда, теперь следят специальные люди: морская вода в аквариуме требует особого ухода. А с собаками по-прежнему много вожусь. И детей так воспитал. У нас с сыном по ротвейлеру, у дочери — пуделек, забава для внуков. У Лены же растут четверо ребятишек…
— Про Тюльпана поподробнее, пожалуйста. Сколько ему было лет, когда вас взяли в армию?
— Два года. Сначала нас привезли на поезде в Камень-Рыболов, село такое на берегу озера Ханка. Уже оттуда определили в школу кинологов в Дальнереченске, войсковая часть 9793. Это все Приморье. Полгода учили. Экзамены я единственный из всех сдал на отлично. И потом успешно служил.
Мы равнялись на легендарных героев — Никиту Карацупу, Юрия Бабанского.
— Второго не знаю.
— Ну как же? Юрий Васильевич — мой земляк, кузбассовец. В марте 1969-го командовал отделением на погранзаставе Нижне-Михайловская на острове Даманский и вел бой с нарушителями границы, за что получил звание Героя Советского Союза. С Бабанским у меня сложились отличные отношения. Сейчас он живет в Москве, несколько лет назад приезжал в Новокузнецк на открытие мемориала ветеранам погранвойск, который мы установили буквально в полукилометре отсюда.
— Вы инициатор?
— Ну да, дал деньги, нашел архитектора.
— Про задержания расскажите.
— Не хватит дня.
— Да я никуда особо не тороплюсь, специально прилетел в Новокузнецк.
— Давайте про последнее задержание в мае 1980 года. Накануне московской Олимпиады.
Был прорыв в сторону Китая на участке заставы имени Леонова-Стрельникова, героев Даманского. Тихоокеанский округ подняли в ружье, три дня никто не спал. Прочесывали сопредельную территорию. Там граница проходит по реке Уссури.
На четвертый день я увидел в тайге след, поставил на него собаку. Со мной в паре был прапорщик Василий Третьяков. Тюльпан прошел около двух с половиной километров, после чего провели классическое задержание. Я отпустил пса с поводка, он заложил петлю метров 150–200, забежал сбоку и бросился на вооруженного преступника. Тому сразу стало ни до чего, он боролся с Тюльпаном. Потом мы с Третьяковым до них добрались и обезвредили нарушителя.
— Какое у него было оружие?
— Автомат Калашникова. Советский военнослужащий, продвигавшийся в сторону Китая.
— Дезертир, что ли?
— Его забрали особисты, о дальнейшем история умалчивает…
Но подобных случаев за два года службы набралось немало.
— Сколько?
— Нарушителей пограничного режима поймали человек 40. И троих, которые пытались перейти непосредственно государственную границу, вторглись в двухкилометровую зону, где уже контрольно-следовая полоса, колючая проволока под легким напряжением и прочие специальные системы наблюдения и защиты.
Я выезжал на заставы, помогал искать. Если кто-то, не дай бог, пересек КСП (контрольно-следовая полоса — прим. ТАСС), оставил след, всех поднимали в ружье, собаки носом рыли землю, пока не найдем — хоть день, хоть неделю.
— Как вас поощряли за хорошую службу?
— Есть знаки "Отличник погранвойск" первой и второй степени, а также медаль "За отличие в охране границы". Больше награждать было нечем, поэтому за последнее задержание командир части объявил мне благодарность и выдал именную бритву. Электрическую. Я гордился ею, привез в Новокузнецк, показывал всем.
Еще получил 12-дневный отпуск, хотя обычно пограничников домой не отпускают. Доехал до Хабаровска, оттуда самолетом — до Новосибирска, а дальше — уже на поезде.
Пока я отдыхал, Тюльпан нес службу и вместе с моим товарищем, земляком из Новокузнецка Сергеем Клушиным, даже задержал нарушителя. Вот такая замечательная история.
— Вас медалями награждали, а напарника вашего четвероногого?
— Я мог по загривку похлопать, да и все. Иногда приносил свой кусок масла, клал 25-граммовую шайбу между двух кусков черного хлеба. Это была ему премия.
Тюльпана все пограничники округа знали. О нем и в газетах писали. Одну статью я запомнил, называлась "Классическое задержание нарушителей границы".
Словом, служили мы хорошо, выполняли нормативы и поставленные задачи. После демобилизации года два или три я очень жалел, что в армии не остался.
— Почему же не сделали этого?
— Уже говорил: меня девчонка ждала. Моя Светлана. Это главная причина. Хотя должность предлагали хорошую, офицерскую — оперативного инструктора отряда. Говорили, мол, заочно поступишь в Алма-Атинское пограничное училище, получишь погоны, жильем обеспечим... Но я домой рвался, думал, малая родина руки растопырила и ждет, когда же Саша приедет. Вернулся, и оказалось, что никому я даром здесь не нужен. Вот и переживал долго, что не остался в армии.
Но потихоньку начал обустраиваться, училище окончил, техникум, на шахту пошел. Дети уже народились, а жить негде было. То у одних родителей ютились, то у других, затем сняли маленькую квартиру. Через какое-то время жене как молодому специалисту дали малометражку. Но за нее нужно было отрабатывать. Поэтому после смены в забое шел на стройку. Такой порядок тогда существовал: хочешь получить жилье — отпаши за него. Это называлось самостроем.
Я успевал и грузчиком на хладокомбинате вкалывать, и вагоны с мясом разгружать. Крутился как мог. Зарплата на шахте была маленькая, на жизнь не хватало. Жена сидела в декрете с детьми, пока старался копейку заработать. Хорошо, удалось купить мотоцикл "Урал", экономил время на дорогу, катался на нем с весны до осени, до самых морозов.
Потом достроили квартиру на окраине, ключи от нее получили. 37 квадратных метров на четверых. Мы с женой считали себя самыми счастливыми людьми на свете, нам больше ничего не надо было.
— Как сложилась судьба Тюльпана после армии?
— Вернулся со мной в Новокузнецк. Люди знали, какой это заслуженный пес, сколько провел задержаний. К Тюльпану относились как к настоящей легенде. Таких собак в моей жизни больше не было. Он жил у меня дома до последнего. Старость встретил. Он всегда был физически сильным, но с годами организм износился, все-таки в армии ему много нагрузок выпало. Но даже когда Тюльпан уже шел, качаясь от слабости, большие псы на улице не подбегали к нему близко, останавливались за пару метров. Чувствовали мощь. Он у всех вызывал уважение. Я сам похоронил его там, где жил, на Ильинке. В лесу.
— Не представляю, как после потери такого друга брать другую собаку.
— А я и не мог. Трижды летал в Москву, смотрел щенков из лучших пометов, и ни на одном глаз не задерживался. Все время сравнивал с Тюльпаном. Помнил его, он в месячном возрасте весил больше пяти кило. Такой барсучок, плотный, здоровый, черненький...
А потом сосед попросил привезти ризеншнауцера. "Ты все равно едешь, захвати, чтобы мне в Москву не летать". И я привез. Приехал из аэропорта в шесть утра, в семь ушел на работу. Хотел вечером отдать. Возвращаюсь домой, а дети в слезы: папа, оставь нам щеночка. Он двухмесячный, лопоухий, смешной. Я стал отнекиваться. Дескать, кто будет за ним ухаживать? Ромке, сыну, уже исполнилось шесть лет. Он говорит: "Буду гулять". Лена, дочь, на два года младше: "А я помогать". Ну, я и сдался…
Но овчарок больше никогда не брал.
— Последний вопрос про собак. Кто такую чудную кличку выбрал — Тюльпан?
— Старый французский фильм "Фанфан-тюльпан" с молодым Жераром Филипом тогда часто крутили, картина была популярна. Помните? Слово застряло в мозгу, вот и назвал. А коротко пса звали Тюля...
— Зеленая фуражка у вас есть?
— Обижаете! Обязательно. У нас и музей погранвойск имеется, и классы юных пограничников.
Я человек общительный, чту пограничное братство. На 28 мая у нас собираются до тысячи человек. Идем по центру города дисциплинированной колонной, в фонтанах не купаемся, не орем пьяные лозунги. Впереди едет БТР, потом — ветераны. Самому старшему уже 95 лет, он служил начальником заставы в Великую Отечественную. Фамилия — Воронин, легенда наша.
— Бывали в тех местах на Дальнем Востоке, где с Тюльпаном по сопкам бегали?
— Да, специально ездил с женой, собирал ребят-однополчан. Увы, нашу часть расформировали. Место травой поросло. Поставили стол, выпили, повспоминали былое — ностальгия!
— Меняем тему. У вас в приемной висит герб, на котором написано "Верь в себя".
— Нашел в Москве людей, которые занялись моей родословной, историей семьи, словом, составили генеалогическое древо. Ну и фамильный герб с описанием помогли сделать. Это целая наука — геральдика, не так все просто. Нарисовали, а я утвердил. К примеру, почему зубр? Отец родом из Белоруссии. А сверху орел — мама из Орловской губернии. По краям шахта и угольный ствол — я там работал. Стяг православия — Александр Невский, мы с ним тезки.
Все согласовали, но эксперты сказали, что обязательно нужен девиз. Мол, подумайте и нам напишите. Обычно все подолгу размышляют. Я ответил, что уже готов назвать. Они говорят: не торопитесь, хорошенько обмозгуйте. Объясняю, что все решил, вот девиз: "Верь в себя". Они фыркали сначала, не понравилось: "Да ну на фиг!" А потом дошло: "Слушайте, а ведь здорово! Просто, емко и прямо в точку".
Так и оставили. Горжусь сделанным, каждому внуку, кто чуть подрастает, дарю описание нашего герба.
— Глубоко закопались в прошлое, далекие корни нашли?
— Не особо. В советское время историей семьи не слишком интересовались. Из-за происхождения можно было и пострадать. У нас же в роду ссыльные есть. Когда начал искать, бабушка и дед по маминой линии были живы. Дед Петр пытался рассказывать, бабушка Лена до какой-то черты разрешала, а потом закрывала ему рот: "Молчи, Петр, молчи!" И плакала. Она очень добрая была, душевная…
По отцовской ветке тоже не слишком преуспели. Мы ездили с женой в Белоруссию, но деревни той уже нет, только бугорочек стоит. Могилевская область. Немцы во время войны прошли туда-обратно, все выжгли, ничего не осталось.
— Всегда верили в себя?
— Знаете, у меня такой характер… Где трудно — надо пойти и преодолеть. Тащусь, балдею, кайф ловлю от этого. Когда что-то не получается, должен пересилить, взять верх. Вот тогда буду наслаждаться. И дело не обязательно в деньгах. Никогда не ставил цели поживиться, заработать много. Хотя, наверное, лукавлю. Всегда хотел, чтобы семья жила хорошо и не испытывала недостатка ни в чем. Поэтому вечно пахал на двух-трех работах. Думал: заработаю столько, чтобы они не теряли времени, сразу могли прогрессировать, идти вперед. Надеюсь, так и вышло. Дети наверняка умнее и лучше меня, они себя еще покажут. К сожалению, редко их хвалю, почти никогда. Сына по шее похлопаю: молодец — и все. С дочкой чуть поласковее.
Успокаиваю совесть тем, что они с детства нужды не знали, достаток в семье появился, когда Роману с Леной исполнилось лет по 13–15. После этого мы жили состоятельно.
Не хвастаюсь, но я действительно всегда был в лидерах. Так получалось. Не старался быть на виду, а шел вперед. Есть ведомые и ведущие. Я точно из вторых. Наверное, люди видели это и тянулись за мной, а я их не подводил.
Поэтому и цели заработать побольше перед собой не ставил, все выходило на автомате. Не мечтал быть миллионером или миллиардером, постоянно работал, и пришло само. Хотя первые лет семь получал в шахте копейки. Многие тогда переметнулись в коммерцию, начав создавать кооперативы, я же упорно бил в одну точку. Боженька, видимо, сжалился и решил помочь, дав возможность подняться.
— Вы были готовы браться в бизнесе за любой проект?
— В принципе, да. Тогда. Сейчас уже нет. Мне разное предлагали. На что-то подписался, а потом не то что самоустранился, а даже продал долю в 10 раз дешевле, чем взял. Лишь бы больше не заниматься.
— Например?
— Допустим, карьеры были под Новосибирском и в Карелии — габбро-диабазы. Порт в Калининграде. Не мог ежедневно участвовать в операционке, отслеживать все детально, и дело сразу не заладилось. Все, что было здесь, в Кузбассе, получалось хорошо, я постоянно держал руку на пульсе. А там приходилось доверять менеджерам, которых расставил. Одни проворовались в Калининграде, и я отдал порт за три копейки. Карьеры тоже продал, чтобы активы не висели мертвым грузом. Лучше вовремя уйти, пусть другие пробуют. Я несерьезно относился к проектам, вот толку и не было.
О McDonald’s, франшизе, жарке картошки, упавшей котлете, Америке и самом вкусном бургере
— Тем удивительнее, что в 2015 году подписались на McDonald’s.
— Случай. Я пошел за кредитом в банк. А он занимался подбором франшизеров для McDonald’s, чего в России раньше не было. Здесь ресторанами сети всегда управляла корпорация. И вот мне как бы между делом говорят: ищем желающих. Поначалу пропустил фразу мимо ушей, поскольку шел в банк за другим.
Потом вернулся домой, стал думать. У меня в Новокузнецке были кафе, ресторанчики, неплохое заведение под названием "Царская охота". Этим дочь занималась. Она училась в университете на экономиста и уже на третьем курсе работала. И сын, кстати, пошел на шахту с 16 лет, сначала устроился на поверхности, через два года спустился в забой, стал горнорабочим, потом проходчиком. Трудился, пока не получил красный диплом инженера. Все ступени прошел, по-честному, как положено.
В общем, я дочери рассказал о предложении заявиться для McDonald’s. И Лена вдруг говорит: "Пап, давай попробуем. Это большая школа, даже если нас не выберут, посмотрю, как функционирует такая махина".
"Ладно, — отвечаю, — поехали на собеседование". С претендентами встречался Хамзат Хасбулатов, тогдашний президент McDonald’s в России. А он мужик резкий, разговаривал со всеми жестко, маленько даже предвзято, свысока. Наверное, имел право: Хамзат открывал первый ресторан сети в Москве. Тот самый, на Пушкинской площади. В 1990 году.
Ну а мне-то с какого перепуга перед ним тушеваться? Я вел диалог открыто, спокойно. Он спросил: "Тебе это зачем? Понимаешь, что лет пять-семь денег здесь не увидишь?" Я объяснил, что дошел до стадии, когда готов вкладывать в активы. Мне не надо завтра извлекать прибыль. Наоборот, хочу расширять сеть.
Хамзат, кстати, угадал: свои рестораны я дотировал пять лет. Уже подумывал, что за бизнес такой?! Понятно, на первой встрече с Хасбулатовым я повыделывался, в реальности рассчитывал, что года за три выйду в плюс. А тут пять лет пришлось вкладывать и вкладывать!
Тогда Хамзату сказал: "Я нужен тебе больше, чем ты мне". Он спросил: "Почему?" Говорю: "Другого такого дурака больше не найдешь, понял?"
Мы кофе выпили, я встал и ушел.
В тот день я был, кажется, 11-м претендентом, с которым Хамзат встречался.
Через полчаса звонит директор, отвечавший в московском офисе в том числе за франшизы: "Александр Николаевич, просим вернуться". А я уже уехал. Уточняю: "Что хотели-то?" Говорит: "Похоже, ставку сделали на вас".
Ну, раз так, я велел водителю разворачиваться. Хамзат встретил с улыбкой и сразу предложил заключать договор на франшизу.
Думал, быстро подпишем. Какое там! Месяцев пять согласовывали, оговорили все до малейших деталей. По-настоящему оценил, насколько серьезный у людей подход. Многое, кстати, взял для своего бизнеса.
Очень уважаю тех, кто умеет руководить. Когда отвечаешь только за себя — одно дело. И совсем другая история, если в твоем подчинении тысячи сотрудников. Нагрузка огромная!
Словом, заключили договор, я взял уже работавший ресторан McDonald’s в Новосибирске и сам начал строить первый здесь, в Новокузнецке. Рассчитывал, что запущу процесс, а потом включится дочь. Как, собственно, сразу и планировалось. Но Лена вдруг заявила: "Пап, я беременна". Новость радостная, однако я резонно спросил: "Дочь, а работать кто будет? У меня своих дел непочатый край". Лена честно сказала, мол, вот рожу и займусь.
Ну не мог же я как любящий отец и дед возражать против того, чтобы мне дарили новых внуков, верно? Лена недавно, кстати, еще внучку родила. И сейчас помогает в бизнесе с "Вкусно — и точка", курирует многие вопросы. Сын тоже начинает вникать.
А тогда, в 2015-м, я выполнил все пункты, прописанные в договоре. В убыток себе, но исполнял, потому что мы с Хамзатом пожали друг другу руки. Многое, что было за протоколом, я тоже сделал. Наверное, и это сыграло роль, когда в прошлом году встал выбор, кому продавать бизнес McDonald’s в России.
Претенденты собрались достойные, я знаю пятерых, допускаю, их было больше. 2 мая на совещании в Эмиратах утвердили мою кандидатуру, а уже 9-го я разговаривал по видеоконференции с Чикаго. Пошел на нее после парада ко Дню Победы, который проводился у нас, в Новокузнецке. Собеседование вели через переводчиков. Я сразу сказал, что выполню все договоренности до последней.
Так и сделал.
— Помните, когда впервые пообедали в McDonald’s?
— Год не назову, но дело было в Москве, и дети еще не выросли.
Всегда, когда летел в столицу, сын с дочкой заказывали по бигмаку. Покупал сразу четыре, складывал в сумку и привозил в Новокузнецк. Роман с Леной были счастливы.
— А вы-то ели? Нравилось?
— Не скажу, что прямо так уж балдел, но, в принципе, еда хорошая. Многие люди дома на порядок хуже готовят. А что в McDonald’s и "Вкусно — и точка" чище, чем на большинстве кухонь в квартирах, так это сто процентов. Там не бывает, чтобы подмел веником, а потом взял и булку завернул. Исключено. Категорически!
Горд, что не уронили репутацию корпорации, подняли до нового уровня. И сделала это наша компания.
Ответственность за людей была огромная.
— Как и чему вы учились в корпорации?
— После заключения договора о франшизе сначала на учебу поехала дочь. Буквально через несколько дней уже стажировалась в ресторане на Красной Пресне. Прозанималась там две недели. Делала все, разве что полы не мыла. Пекла булки, на кассе стояла, воду разливала, картошку жарила... Лене очень понравилось. Потом позвонил Хамзат, я сначала думал, что он шутит. Мы уже по имени друг к другу обращались. Говорит: "Александр, тебе тоже надо бы пройти". Отвечаю: "Послушай, мне-то зачем? Вот все сейчас брошу, поеду на "Майбахе" в аэропорт, прилечу в Москву и стану гамбургеры в бумагу заворачивать. Нормально вообще?"
Но Хамзат говорил абсолютно серьезно. Меня привели в ресторан, мы обошли хозяйство, заглянули во все углы. Правда, скажу честно, булки я не пек, хотя присутствовал при технологическом процессе от и до.
За мной закрепили уже знакомого директора по работе с франчайзи, он чуть ли не за руку водил, чтобы я знал все детали, вплоть до того, как правильно убирать мусор и включать пресс. Даже холодильник показали, закрыли внутри на несколько минут. У меня волосы от мороза застыли. Называется шоковая заморозка. Ужас какой-то!
Зато я оказался в курсе всех процессов. Например, попросил показать, как картошку жарят. Время строго отмерено автоматом. И отработанное масло сразу сливается, чтобы повторно не использовалось.
Система так налажена: от работника ничего, по сути, не зависит, он не может вмешаться. И это правильно
Вот у меня, допустим, более 100 заправок работают здесь, в Сибири, по франшизе "Лукойла". Знакомые иногда спрашивают: "Саша, где заправляешь машину?" Психология осталась с 90-х годов: тут топливо получше, а там — разбавленное. Отвечаю: на любую нашу АЗС можешь смело ехать. Маленькая станция или большая — качество бензина везде одинаковое.
Так всегда было и в McDonald’s, а теперь есть во "Вкусно — и точка". Я вот начал рассказывать про приготовление картофеля фри. После жарки он не может лежать в лотке более шести-семи минут. Техника срабатывает, и все оставшееся ссыпается вниз и идет на выброс. Я парень деревенский, не поверил, полез проверять: неужели и взаправду выкидывают хороший продукт? Ну глупо же, не по-хозяйски!
Нет, действительно, идет в утилизацию под пресс! Даже я как собственник не имею права ничего забрать. Меня много раз просили, мол, Сань, у вас же остаются отходы, можно взять скотине на прокорм? Я честно объяснял: теоретически можно, а практически — нельзя. Запрещено стандартами корпорации. Не властен ничего поделать. Система так отлажена. Ни одно блюдо не должно превышать допустимых сроков хранения.
— А если, скажем, котлета упала на пол? Что с ней делать?
— Такой же вопрос задал, когда на моих глазах, извините, криворукий работник уронил третий бургер. По-шахтерски я должен был дать ему подзатыльник. И не один, а сразу три. Некоторые люди по-иному не понимают.
Мне объяснили: не имеешь права. Говорю: вы что, обалдели? Ответ знаете какой? Если ему сегодня пендель отвесить, завтра он поднятую с пола котлету запихнет в булку. Логично, да?
И я понял: все так. Нельзя ругать сотрудников. Во "Вкусно — и точка" никогда не услышите, чтобы кто-то повышал голос на другого. Люди спокойно разговаривают.
Фраза "ты сегодня работал похуже, чем вчера" звучит как страшное ругательство
Таков подход. Сначала он казался мне ненормальным, а теперь вижу: практика обалденная. Поэтому внуки, когда подрастут, обязательно пойдут работать в наши рестораны. Двоюродного племянника Олега, которому недавно исполнилось 15 лет, уже устроил на каникулы. Трудится.
Роман говорит: "Пап, раньше я не вникал, а тут погрузился и вижу, настолько все серьезно и правильно". А он у меня системный, педантичный. У него от мамы 25 процентов немецкой крови. Есть хватка!
— Про поездку в Америку расскажите.
— Это вообще! Лет пять назад летал с дочерью и двумя менеджерами в Чикаго, где находится штаб-квартира корпорации. Офис не очень большой, этажей восемь или девять, но сделано с умом.
Вблизи посмотрел, как все устроено, отлажено. Например, люди всерьез бьются, чтобы сократить время обслуживания каждого клиента даже не на минуты, а на секунды. Специально следят, где случается затык, когда идет наплыв посетителей. Все отутюжено до мелочей.
И мне пришлось покупать компанию Havi Logistics, дополнительно тратить большие деньги, поскольку через нее построена логистика, а значит, обеспечение пищевой безопасности. У нас директор ресторана — только вдумайтесь! — не знает, сколько осталось булок или мяса для бургеров. Его это не волнует, главная задача — правильное обслуживание гостей. Плюс кадровая политика. Остальное — зона ответственности Havi Logistics. Они предложат необходимое количество продукции, директору останется только подтвердить заказ, а дальше Havi привезут, сколько и чего нужно. Даже не сомневайтесь, в рефрижераторе с мясом будет необходимый температурный режим. Из Москвы видят, что ждут во Владивостоке, а что — в Новокузнецке. В каком именно ресторане и когда. В час ночи придет машина с продуктами, а в два — та, что заберет прессованный мусор и отвезет на утилизацию пищевых отходов. Только так. Все строго.
— А бургеры штатовские пробовали? Отличаются от московского или новокузнецкого?
— Знаете, по правилам вкус должен совпадать, но по факту дома всегда вкуснее.
Конечно, стараемся, чтобы качество везде было одинаковым, у меня есть друзья и во Владивостоке, и в Калининграде, если поступают жалобы, моментально реагируем. Очень ревностно к этому отношусь, с Олегом Пароевым, нашим гендиректором, по несколько раз на неделе говорю об этом.
Спасибо гостям, которые подсказывают, внимание обращают. И конкурентам, в затылок дышащим. Мы на всем учимся. Ничего тут стыдного нет. Когда только заходили на покупку заводов Huhtamaki, занимающихся производством одноразовой посуды и упаковки, я сам предложил познакомиться с KFC.
Они тоже были претендентами, хотели перехватить заводы, но в итоге оба — и в Ивантеевке, и в Елабуге — достались нам. Это был важный этап. Помните, когда открылись первые рестораны "Вкусно — и точка", сколько посыпалось замечаний на упаковку. Другая бумага, вид не тот. Да и вообще наслушались мы много. С другой стороны, сделали выводы и быстро вышли на должный уровень.
Huhtamaki было самое дорогое наше приобретение.
— Сумму назовете?
— Более 10 миллиардов рублей.
— Кредит брали?
— Конечно. Обратились в три банка, два согласились помочь. Мы остановились на одном, сейчас перекредитовываемся в другом. В нем условия лучше.
Профильные министерства отлично отработали. Не подумайте, будто хочу подмазаться, поэтому хвалю. Вот честно: даже не думал, что смогут так. Ни один вопрос не остался нерешенным. И бумажная волокита была минимальной: по регламенту на прохождение документов требовалось два-три месяца, а нам давали ответ максимум через пару недель.
О колхозниках, конкурентах, номинале, первом рубле, зефире, ретромузее и скромности
— Как Москва отреагировала на то, что их объехал какой-то "колхозник из провинции"?
— Нормально реагирую на колхозника. Ничего обидного в этих словах не вижу. Даже горжусь. Тем более что вы угадали: девять лет я держал самые большие совхозы за Уралом. У меня было шесть тысяч голов скота. Брал хозяйства на грани ликвидации, на стадии банкротства, вложил очень много денег, а в 2018 году отдал, можно сказать, за рубль.
— Почему?
— Не мог уделять этому бизнесу должного внимания. Сельским хозяйством нельзя заниматься по совместительству, надо всего себя отдать. Я же видел профессионалов из "Мираторга". Мы сейчас вместе строим завод по производству замороженного картофеля. Мне приятно общаться с людьми, которые отлично знают свое дело, балдею, когда разговариваю с ними. Настоящие профи, вкладываются по полной.
А вот я не смог так с совхозами. Хотя, повторяю, потратил сотни миллионов рублей, даже приглашал фермеров из Канады, мужа с женой. Не вписались они в наши реалии, местные колхозники их не поняли. Три года провели тут, развернулись и уехали. А я уступил бизнес другим, но о потерях не жалею. Хозяйства окрепли, увеличились надои и урожаи посевных. Значит, никого не подвел. Отдал людям в собственность. Вот они сейчас и занимаются. Все нормально.
— Вы не ответили, как отнеслись москвичи-конкуренты к вашему приходу…
— Об этом лучше у них спросить. Наверное, присутствовала определенная ревность. Но у принимавших от имени корпорации решение была своя логика. Если честно, на их месте тоже выбрал бы меня. Уже показал себя в качестве партнера, знал систему изнутри. Какой резон McDonald’s рисковать с темной лошадкой? Они не скрывали, что рассчитывают вернуться в Россию, если обстоятельства изменятся, поэтому хотели быть уверенными, что бизнес не развалится.
— Ну кусок-то вы проглотили большой. По франшизе было 25 ресторанов, а тут сразу взяли 850 точек.
— Скоро будет 900, пока 862.
— Надо быть уверенным, что справитесь, извините, не подавитесь...
— Слово нехорошее, конечно.
Давится тот, кто хватает от жадности и не соизмеряет силы. А мы создаем систему, выстраиваем инфраструктуру
Открываем ресторан, лишь когда уверены, что решены вопросы по логистике и менеджменту, можем гарантировать качество по каждому блюду из меню.
— К чему веду? До сих пор продолжаются разговоры, что Говор — номинал, подставная фигура.
— Получается, четвертый час беседуете с номиналом? Специально для этого в Новокузнецк летели?
Я нормальный, живой, настоящий!
Еще часто спрашивают: "А ты один?" Не буду даже говорить на эту тему.
— Почему?
— Невозможно такой проект потянуть в одиночку. Конечно, нужна команда, опытные люди.
— И деньги.
— Уже сказал вам, что брал кредиты. Для покупки Huhtamaki частично свои вложил, что-то занял у Сбера. И другие банки были. Какие проблемы-то? Чего стесняться? И сегодня, слава богу, не отказывают, если обращаемся. Многие проекты веду с "Альфой". Кредитная линия есть, и я еще ни разу, говоря языком не для прессы, не накосячил. Плачу вовремя, проценты гашу. Почему со мной не работать?
Второй вопрос, что не надо заигрываться. Как вы сказали? Какое слово?
— Важно не подавиться.
— Правильно. Не хватаюсь за то, что не осилю. Многие люди наберут, а потом не тянут.
— Знакомый олигарх говорил, что глаза не должны быть больше рта.
— Примерно то, что и я вам растолковываю. Один в один.
Нет во мне жадности и ненасытности. Вот правда! Чувствую силу, желание продолжать. Не собираюсь завтра распродавать бизнесы, получать деньги и бежать из России. Жил здесь, живу и намерен жить. Мои дети — тоже. Да, у меня есть партнеры, но что в этом плохого? Обещал представителям McDonald’s, что контрольный пакет всегда останется за мной. Так было, есть и будет. А остальное — пожалуйста. Заводы по производству замороженного картофеля строим с "Мираторгом". Huhtamaki мне помогал покупать Юрий Кушнеров. Причем не в том смысле, что денег дал. Он не участвовал и не планирует участвовать в этом бизнесе, но он мой друг и помог по-дружески. А почему нет-то? Это нормально! Если начну рассказывать, будто тяну один, значит, совру. Проще и удобнее говорить правду.
Мне и москвичи, претендовавшие на бизнес McDonald’s, предлагали сотрудничество. С двумя я общался. Приходили, мол, давай вместе. Я отказался, сказал, пока справляюсь, все вроде стыкуется.
— Если предположить, что внешние обстоятельства изменятся и McDonald’s сможет вернуться в Россию, вам же придется отдать бизнес прежним хозяевам?
— Такая опция предусмотрена. Но они будут выкупать за деньги, которые я вложил. При этом есть договоренность, что я буду первым претендентом на мастер-франчайзи.
Хотя на 99 процентов уверен: если McDonald’s сюда и придет, то уже в другом формате
— В смысле?
— Едва ли корпорация продолжит управлять ресторанами в случае возвращения сюда. В большинстве стран предприятия работают по франшизе. Россия всегда была исключением. Так что, даже если McDonald’s вернется, скорее всего, мастер-франчайзи выдадут мне, и я буду работать как раньше, но уже не только по Сибири, а по всей России. Нормально. Это современный рынок. Меня никто не обидел, не обокрал. Что вложу, обязаны будут вернуть. Это есть в договоре. И за Huhtamaki, и за Havi Logistics, и за проекты с "Мираторгом".
Уже целая система построена. Все не так просто.
— Когда рассчитываете начать отбивать потраченные деньги?
— Вопрос, наверное, резонный, но… У меня нет цели вернуть вложенные средства. Понимаете?
— Нет.
— Объясню. Есть рентабельность, себестоимость, прибыль… Экономические термины. Но я не планирую вынимать деньги из проекта. Пусть работают. Взял в банке, плачу кредиты, увеличиваю капитализацию бизнеса. Весь мир так живет. Если бы хотел вытащить средства, грубо говоря, через три года, надо было бы все продать и уходить в кеш. Но, повторюсь, такой задачи нет. Что нужно для жизни, у моей семьи уже есть. Что дальше делать с этими миллионами и миллиардами? Лучше каждый месяц открывать несколько новых ресторанов и через три года довести их количество до тысячи.
Вот настоящая цель. А не отбить вложенное. Даже не задумываюсь об этом и намеки потенциальных покупателей "Вкусно — и точка" отметаю на корню. У нас планы грандиозные. Да, мне 63 года, но есть дети, которые продолжают начатое, есть молодая команда, которая хочет работать. Это поставлено на карту.
— В какие еще регионы планируете зайти?
— В ближайшее время будет Иркутск. Потом пойдем в города, где и 100, и 200 тысяч жителей. Раньше старались не ходить туда, где меньше 300 тысяч. Сейчас меняем стратегию… Допустим, прежде избегали Горно-Алтайска. Ну да, своего населения мало, зато большой поток туристов. Три месяца назад открыли там ресторан. Понимаете?
Или, допустим, Междуреченск, где живет 96 тысяч человек. Там четыре угольных разреза, три шахты. Люди, в принципе, зарабатывают неплохо. Сейчас ездят в Новокузнецк во "Вкусно — и точка". Ребятишки ведь хотят попробовать гамбургеры. Дети есть дети.
Будем и дальше заходить в такие города.
— Про Абхазию вас уже спрашивали…
— И я уже отвечал, но могу повторить: к нам обращались не только из Абхазии, но и из ряда других стран. Однако там, где находятся рестораны McDonald’s, нам по договору запрещено строить "Вкусно — и точка". Не секрет, что недавно пришел запрос из Китая. Из города Хэйхэ, расположенного напротив нашего Благовещенска на другом берегу Амура. Оказывается, логистика не дотягивает до этих регионов, у китайцев там нет McDonald’s. Вот и обратились к нам.
А мы что? Написали письмо в Америку, в корпорацию. Если разрешат, с удовольствием сделаем, хоть 10 точек завтра же откроем.
Как и в близкой мне по крови Белоруссии или в той же Абхазии. Бывал в Сухуми, лет 15 назад хотел купить угольное месторождение, но не договорился с местными ребятами. А главное — по логистике сложно получалось.
У меня, кстати, есть дом в соседнем Сочи. Правда, редко в нем бываю. Внуки летом ездят, а мы с женой обычно прилетаем 2 сентября. Каждый год. Буквально на четыре дня. Школьные каникулы заканчиваются, а с ними и суматоха, можно спокойно передохнуть на море. Дом большой, я строил его для родителей. Отец, к сожалению, умер в 2000-м. Думал, мама поживет, но и ее в 2003-м не стало. Всю жизнь мечтали провести старость на берегу моря. Не получилось, опоздал я...
А сам ни о чем подобном не задумывался, поэтому дом в Сочи теперь пустует… Говорю же: мне по душе здесь, в Новокузнецке. Живу за городом, держу хорошее хозяйство — куры, индоутки, собаки. Все свое. Два павлина по двору ходят.
— Орут по утрам?
— Страшными голосами! Пришел сегодня, а павлиниха сидит на яйцах... Нет, все здорово. В полшестого уже прокатился на велосипеде. Четыре километра в одну сторону, столько же — в другую. Вернулся, разделся, в речку прыгнул. Течет в 20 метрах от ограды. Кондома — вторая по величине в нашем регионе, впадает в Томь. Вода чистая, с Алтая. Домой пришел, кофейку выпил, каши из зеленой гречки на молоке поел.
По воскресеньям — традиционно блины. От мамы пошло. Каждую неделю пекла. Мы жили в своем доме, и я просыпался от запаха блинов. Самый первый, толстый такой, всегда отдавала мне. Я же был младшим в семье, и меня баловали. А теперь уже я глава рода.
Встаю рано, могу и в полпятого, и в пять. Всю жизнь так. И когда в забое работал. Сейчас, чтобы жене не мешать, тихонько закрываю дверь и выхожу из дома. То с собакой, то на велосипеде. Зимой — по речке на лыжах.
Такой образ жизни.
Рассказываю как есть, без прикрас. Без малого 30 лет в шахте, сами подумайте, зачем мне врать? Я же привык с нормальной аудиторией общаться, с мужиками. Там так объясняют, что с первого раза все понимают, никому не надо повторять дважды.
— А с персоналом, доставшимся вам в наследство от McDonald’s, трудно было найти общий язык?
— Знаете, нет. Могу объяснить почему. Когда договор подписали, сразу сказал Олегу Пароеву, чтобы собрал всех менеджеров. Встретились в каком-то московском ресторане, и я без предисловия заявил, что ни в коем случае не буду ни с кем заигрывать или идти на поводу. Я же почти с каждым успел познакомиться лично, пока работал с корпорацией.
За семь лет насквозь пропитался этим кетчупом из McDonald’s. Для меня все было открыто, никаких загадок или тайн
Поэтому сказал: ребята, только не думайте, что не справлюсь. Даже из мыслей выкиньте. Готовы работать в команде? Тогда идем дальше. Обещаю: хуже не будет. Кто останется — молодцы. Решите уйти — пожму руку. Насильно никого не держу. Вот директору Huhtamaki предложили новое место. Очень классный специалист. Ну что я мог поделать? Позвал, поблагодарил, приобнял, пожелал добра и удачи.
Из "Вкусно — и точка" потом еще два топ-менеджера уволились, уже после перезапуска. Нашли новую работу. Все.
— А на низовом уровне проблемы с персоналом есть? Писали, что гастарбайтеров набираете.
— Не гастарбайтеров, а людей с разрешением на работу в России. И тут не вижу проблемы. Дорастет кто-то из них до уровня руководителя ресторана, буду только рад. У меня нет никаких этнических заморочек.
— Якобы детский труд эксплуатируете.
— Законодательство позволяет брать на короткий рабочий день тех, кому исполнилось 15. По-моему, это правильно, надо приобщать к труду. Уже говорил: родственники, соседи просят, чтобы взял их детей в наши рестораны. Пусть попробуют заработать копеечку. К этому надо с детства приучать.
— А вы свой первый рубль помните?
— Конечно. На кондитерской фабрике грузчиком подрабатывал. И было мне 14.
— Что делали?
— Стоял на конвейере по выпуску зефира. Складывал его в дощатые ящики со специальной серой бумагой, чтобы не слипался. Заполняешь ящик, берешь молоточек, гвозди, сверху кладешь плашки. Тюк-тюк-тюк… Забил, погрузил на тележку с тремя колесиками, повез на склад готовой продукции.
Три лета так отработал.
— Сколько платили?
— Четыре рубля 80 копеек в день. До сих пор цифру помню.
— Раз имели дело со сладостями, наверное, и в рот что-то перепадало?
— Естественно. Наедался на год. Учеба заканчивалась, и опять хотелось идти туда же. На упаковку зефира. Вот рассказываю, и от воспоминаний даже слюнки текут!
В детстве всегда вкусно было.
Хочу, чтобы и у современной ребятни жизнь оказалась послаще. Поэтому помогаю. Безвозмездно
Любое направление возьмите, начиная со спорта. С 1997 года содержу детскую хоккейную команду. Летом в лагерь отправляю, сборы оплачиваю.
При этом не спонсирую взрослые клубы, поддерживая тех, кому не исполнилось 18. Профессиональный спорт должен зарабатывать сам. Это мои убеждения. Почему я должен, к примеру, кормить новокузнецкий "Металлург"? Там такие лбы играют, здоровенные парняги! Пусть пашут, добиваются своим трудом. А я схожу на их матчи, куплю билеты, поддержу рублем — нет проблем.
Помогать надо тем, кто реально нуждается. Ребятишкам малоимущим, которые не могут набрать денег на аренду льда. Вот им. Когда наш центральный Дворец спорта поставили на ремонт и два года почти ничего не делали, я, честно говоря, подумал, что уже и не откроют.
— Переделают в торговый центр?
— В лучшем случае, а скорее развалят. Опасался этого. У меня был участок земли, доставшийся при покупке актива, и я стал строить на нем для города круглогодичный каток "Кузнецкий лед". Еще один такой же патриот Новокузнецка нашелся — Константин Ивушкин. Мы с ним напополам сделали. Получилось хорошо, красиво. У нас проводили соревнования высокого уровня. Даже [Владислав Александрович] Третьяк приезжал. Это не про бизнес вообще. Влупили туда 350 миллионов рублей, и деньги никогда не вернем. Ну и ладно. Главное — людям польза.
Помещение для центрального ЗАГСа построили. Раньше он сидел в здании со Следственным комитетом. Нормальное соседство? Новобрачные выходят с кольцами под Мендельсона, а навстречу ведут заключенного в наручниках. Ну это же ненормально?
Губернатор говорит: "Саш, много жалоб". Ну мы и сделали. Можете зайти, посмотреть: два красивейших зала. Мой сын все строил. И парк с поющим фонтаном — тоже он. И ретромузеем для машин Роман занимался.
Уже говорил вам, что автомобили — мое хобби.
— Сколько там экспонатов?
— Около 50. Есть, например, Austin 1928 года выпуска. Деревянная рама, корпус из алюминия. В мире таких пять штук, четыре — в Англии, одна — в Новокузнецке.
У меня — единственная сохранившаяся спортивная модель.
Взял случайно. В Цюрихе. Была выставка, но эта машина не продавалась. Ну, раз не дается, точно надо брать.
— Правильный подход.
— Тем более сразу в душу запала! Отдельная история, как уговаривал уступить ее. Потратил месяца три, каждую неделю-две поднимал ставки, брал измором.
— С чего начали?
— Цену называть ни к чему.
Хозяин уверял, что никак не может продать, мол, фамильная реликвия, семь поколений предков владели машиной. Наконец я сказал последнее слово. А через три дня звонит мой друг-переводчик Дитер и говорит, что клиент созрел…
Теперь эта игрушка моя. Когда купил, решил сразу проверить в деле. Там же, в Швейцарии. Сел за руль и прокатился по Цюриху. Ощущения обалденные! И скорость приличная, разгоняется до 110 км/ч. При этом, повторяю, рама деревянная, колеса со спицами, а ревет, как настоящий спорткар. Бывший владелец подарил мне фуражку в стиле 30-х или 50-х годов.
— Ну да, есть такая шутка: покупателю "Феррари" — кепка в подарок.
— Именно! В этой кепке я и ездил. Дитер, правда, боялся, что местная полиция арестует. Мне же надо было испробовать машину на всех парах. В каждом уголке города слышали, где и как я еду!
— А по Новокузнецку покатались?
— Три года подряд 9 мая в обязательном порядке устраивал торжественный проезд, а потом пандемия помешала.
У меня и машина Горбачева есть. "ЗИЛ" бронированный.
И первый автомобиль с двигателем внутреннего сгорания 1862 года выпуска. Ездит на всем, что зальешь, — бензин, мазут. Кроме воды, конечно.
— А что еще хочется купить?
— В этом году приобрел уникальный экспонат — Ultima GTR.
Самая быстрая машина в мире. Максимальная скорость — 378 км/ч, мощность — 720 лошадей, разгон до 100 километров — за две секунды.
— Проверили в деле?
— Не успел еще. Надо довести до ума. Когда в следующий раз приедете к нам, прокачу. Она двухместная.
— Договорились. А пока последний вопрос: почему отказались от названия "МакГовор", когда ребрендинг проводили? Красиво же звучит.
— Да. Нескромно только.
— Вы же сами любите повторять: а чего стесняться-то?
— Видели, наверное, что творилось первое время после перезапуска, как на нас набросились в прессе. А если бы еще и свое имя дал? Разорвали бы. Зачем народ злить? Не надо.
Да и потом, кто сказал, что мы не угадали с названием? В точку!
— Будем ставить?
— Если только в нашем разговоре. А история продолжается.