Об итогах Сочинского инвестиционного форума 2015, налоговых инициативах Минфина РФ, развитии шельфа и первых эффектах налогового маневра на нефтяную отрасль рассказал в интервью ТАСС по итогам Международного инвестиционного форума "Сочи-2015" первый заместитель министра энергетики Алексей Текслер.
- Алексей Леонидович, расскажите, как вам Сочинский инвестиционный форум? Каковы его итоги для Минэнерго?
- Любой форум – это площадка для обсуждения наиболее актуальных вопросов. Уникальность Сочинского форума состоит в том, что можно неформально пообщаться с коллегами из регионов, обсудить существующие проблемы. В частности, я пообщался с главами нефтегазовых регионов.
- Что обсуждали?
- В основном, последние налоговые инициативы Минфина. Понятно, что для них это важная история. Дополнительные изъятия из отрасли влияют не только на инвестпрограммы, но и на бюджеты регионов.
Инвестфорум "Сочи – 2015", день первый. Основные события
Инвестфорум "Сочи - 2015", день второй. Основные события
- Регионы в том числе участвуют и в программе импортозамещения. Есть ли у Минэнерго понимание, как будет реализовываться программа импортозамещения именно для шельфа? То есть понятно, что у нас есть завод "Звезда", который планируется, но невозможно же все только на "Звезде" строить.
- Тема шельфа разбивается на две части.
Во-первых, компетенции по шельфу имеют не только страны, которые ввели санкции. Активно этим вопросом занимаются другие страны, от Китая до Израиля. И первое направление – это сотрудничество с ними. Второе направление – классическое импортозамещение, то есть наращивание своих производственных компетенций. Вы же знаете, что у нас корректируется госпрограмма по судостроению, ее цель сделать так, чтобы заказы по строительству новых судов, шельфовых платформ, и так далее размещались внутри страны.
Действительно, есть проект "Звезда". Есть и другие проекты, например, в Мурманской области. В частности, предложение НОВАТЭКа, интерес "Роснефти" к созданию производственной площадки.
- Давайте вернемся к вопросу о налогах. Прошло уже девять месяцев с начала введения налогового маневра. Уже можно делать первые оценки.
- Можно сказать, что определенные итоги мы видим. Основная идея налогового маневра заключалась в том, чтобы перераспределить потоки между нефтедобычей и переработкой. Она реализовывается, мы это видим. Растет объем эксплуатационного бурения, увеличился объем добычи. В этом году мы ожидаем, что прирост добычи будет минимум 5 млн тонн.
Точнее прирост в 5 млн тонн уже есть, и, скорее всего, эта цифра будет еще выше. По итогам года мы ожидаем добычу в районе 532 млн тонн, плюс-минус. То есть в части нефтедобычи определенные эффекты есть, но нужно понимать, что, когда налоговый маневр принимался и обсуждался, макропараметры были другими. С одной стороны, на рост удельной налоговой нагрузки повлияло снижение цен. Если цена на нефть находится ниже $72 (как это происходит сейчас), то происходит рост удельной налоговой нагрузки по сравнению с расчетными показателями, использовавшимися при разработке налогового маневра в 2014 году. Но, с другой стороны, в плюс сыграла девальвация. Поэтому, в общем и целом, мы получили положительный эффект для нефтедобычи как от изменения макропараметров, так и от налогового маневра.
- А для переработки?
- По переработке тот эффект, который мы закладывали, тоже в некотором смысле виден. Да, объем первичной переработки уменьшился где-то на 1,2%, это чистая правда. Но при этом у нас увеличилась глубина переработки и выходы светлых нефтепродуктов. То есть мы видим, что почти весь объем вторичной переработки задействован компаниями, а это значит, что эффективность переработки выросла. Почти на 1 млн тонн, или 3,6%, вырос объем производства бензинов - это самое главное для нас.
Наблюдается небольшое снижение в производстве дизельного топлива и мазута, но мы это в идеологию и закладывали. Главное - это повышение эффективности переработки, что сейчас и происходит.
- Какое влияние на цены на бензин это оказывает?
- Как мы и ожидали, положительное. Год назад мы думали, что цены вырастут гораздо сильнее, чем сейчас в итоге произошло.
- По поводу доступа к шельфу, может быть, тоже как-то можете прояснить ситуацию, потому что сейчас пока это все очень непонятно. Все говорят, что продолжаются обсуждения по доступу частных компаний, но никто конкретно не говорит, что может быть принято, в какой степени.
- Да, действительно, решения нет. В проекте энергостратегии мы написали, что в случае необходимости, если будет принято соответствующее решение, возможен доступ на шельф независимых российских компаний, обладающих необходимыми финансами и техническими, технологическими компетенциями. При нынешних ценах ниже $50 за баррель нет необходимости вот прям сейчас принимать подобное решение. Если же цены будут по $80 за баррель, ситуация будет другой.
- И последний, наверно, вопрос тогда - про ДПМ, потому что я так понимаю, что сейчас пока еще тоже решения нет про перенос сроков. Сейчас какая ситуация в этой области, что Минэнерго говорит, какая позиция Минэнерго по поводу переноса сроков ДПМ, и собственно на сколько может быть этот перенос, и когда тоже будет решение по этому поводу? Представили ли компании свои мнения по этому поводу?
- Обсуждения действительно идут. Есть три-четыре варианта возможных действий, от ничего не менять до возможности послабления для генераторов, учитывая непростую ситуацию, которая сегодня есть в экономике и так далее. Речь идет об отказе от штрафов, а также об отсрочках по вводам на некоторые сроки, учитывая реальное отсутствие потребности в мощности. Отдельный вопрос - оставлять ли полным срок поставки мощности.
Я уже говорил, что эта тема находится не только в сфере принятия решения правительством или министерством, но в некотором смысле это вопрос, на который должен ответить рынок, так как договора ДПМ - двусторонние, и потребители тоже участвуют в этом процессе. Активное обсуждение этого вопроса идет на площадке «Совета рынка» . Позиция министерства – это возможно, но должен быть определенный консенсус всех участников этого процесса.
- Вот вы говорите, три-четыре варианта, то есть первый – это оставить все как есть, второй – максимально, то есть третий и четвертый – это что-то среднее?
- Да. Крайние варианты и компромисс.
Беседовала Мария Тодорова.