Генсек ВМО: изменения климата могут привести к росту числа вооруженных столкновений

В эксклюзивном интервью первому заместителю генерального директора ТАСС Михаилу Гусману генеральный секретарь Всемирной метеорологической организации (ВМО) Петтери Таалас рассказал о вкладе России в систему метеонаблюдений, перспективах появления новых морских маршрутов в Арктике, а также о повышении рисков возникновения конфликтов из-за климатических изменений.

— Господин генеральный секретарь, в следующем году Всемирная метеорологическая организация будет отмечать большой юбилей — 150-летнюю годовщину. Ваша организация является не только одной из крупнейших, но и одной из старейших в мире. Почему мир по-прежнему нуждается в такой организации? В чем секрет вашей "вечной молодости"?

— Думаю, что потребность в ВМО все так же велика, что и 150 лет назад. Тогда была необходимость установить глобальные стандарты наблюдения за погодой. Поскольку для погоды не существует никаких границ, мы должны быть уверены, что руководствуемся общепринятыми стандартами при измерении метеорологических величин повсюду: в России, Китае, США, Европе, Африке и так далее. Мы обеспечиваем закрепление и продвижение этих единых стандартов. При этом очень важно знать климат: понимать, какой климат считается нормальным, понимать текущие климатические изменения, что, несомненно, очень актуально в наши дни.

Кроме того, мы занимаемся управлением водными ресурсами. Водные ресурсы очень важны в сельском хозяйстве, для производства продовольствия, энергии, промышленности. И, конечно, людям никак нельзя обойтись без питьевой воды. Это очень важные элементы, и поэтому ВМО является второй старейшей организацией ООН. Вообще, мы были созданы задолго до появления ООН, мы начали свою деятельность еще в 1873 году.

— Россия является не только членом Всемирной метеорологической организации, но и ее активным партнером. Как бы вы оценили вклад России в деятельность ВМО? Например, в международное сотрудничество по взаимному обмену данными наблюдений или подготовку специалистов.

— Россия — самая большая страна в мире, а нам нужны данные наблюдений от всех стран мира, чтобы делать точные прогнозы погоды и понимать, что происходит с климатом на планете. Национальные системы метеонаблюдений очень важны, и, к нашему счастью, мы являемся организацией, работающей вне политики. Даже в период холодной войны, когда Советский Союз и Соединенные Штаты были противниками, они свободно обменивались метеорологическими данными. Кроме того, у России уже давно есть свои метеоспутники, которые очень нужны для наблюдения за погодой. Помимо всего для нас представляет большой интерес регион Арктики, потому что именно там происходят самые серьезные климатические изменения, а России принадлежит большая часть арктической территории, этой лаборатории изменения климата.

Ваша страна также занимается подготовкой экспертов для других государств. В советский период вы готовили очень много специалистов для развивающихся стран, и сейчас вы продолжаете эти традиции. Это, прежде всего, Санкт-Петербургский университет, а ранее еще был университет в Одессе. И сейчас в мире много специалистов, метеорологов старшего поколения, которые обучались в этих двух университетах. В наши дни расходы на проживание в Санкт-Петербурге стали, к сожалению, очень большими, и это становится препятствием для некоторых студентов, но ваша страна по-прежнему продолжает играть важную роль в подготовке кадров для других стран, в том числе для многих государств бывшего СССР, особенно для стран Центральной Азии, которые отправляют своих студентов в ваши университеты.

— В вашей организации 193 члена: 187 государств и шесть территорий. Они находятся в разных частях света, с разными климатическими условиями, разной погодой. Как вы думаете, что мотивирует самых разных членов вашей организации работать вместе?

— Как известно, погода не знает границ. И если в странах Африки слабые метеорологические службы, то это сказывается негативным образом на качестве работы систем раннего оповещения в России. Это действительно так. Мы, метеорологи, являемся, некоторым образом, членами одной семьи, разбросанной по всему свету. У нас единый подход, не знающий государственных границ в отношении метеонаблюдений, предоставления услуг, а также исследований климатических изменений.

Помимо обмена данными, ВМО осуществляет свободный обмен инновациями со многими организациями, тогда как многие другие организации разных сфер деятельности не делают этого. Я считаю ВМО организацией семейного типа, с государствами-членами Тихоокеанского региона, Африки, России, Западной Европы, Северной и Латинской Америки. У нас очень хорошее сотрудничество со всеми членами.

— Господин профессор, готовясь к сегодняшнему интервью, я читал ваши статьи, выступления, меморандумы, заявления, в которых вы касаетесь угроз, которые представляет для человечества изменения климата. Как вы думаете, осознают ли человечество, сильные мира сего, правительства стран эти угрозы? И как ваша организация могла бы обратить их внимание на необходимость решения проблем, связанных с изменениями климата?

— Мне приходится наблюдать за драматическими изменениями в этой сфере. ВМО приняла решение о создании межправительственной группы экспертов по изменению климата для подготовки научных докладов по соответствующей теме, когда мы провели первую Всемирную климатическую конференцию в 1979 году. Затем мы стали публиковать данные наблюдений как доклады межправительственной группы экспертов по изменению климата. В те дни эти данные были еще секретной информацией ВМО и не были широко известны.

Когда же эти данные стали получать широкую огласку, мы столкнулись с нападками на научное сообщество со стороны отдельных людей, организаций и даже некоторых стран, которым не понравился сигнал, направленный научным сообществом миру. Особенно выраженным климатический скепсис был в Северной Америке, а также в России, где не все поверили в данные этих докладов, хотя в вашей стране есть много авторитетных ученых. Но в последнее десятилетие мы увидели, что главы государств, в том числе и России, осознают эту проблему. И если послушать их выступления на Генассамблее ООН или на недавней конференции ООН по вопросам изменения климата в Глазго, то можно заметить серьезную озабоченность. Им стало понятно, что у человечества есть большая угроза — это изменение климата.

Кроме того, в последнее время произошло еще одно изменение — частный сектор все больше и больше осознает эту проблему и начал предлагать различные решения. Речь идет о более экологичной энергетике, использовании альтернативных видов топлива для транспорта, энергосберегающих систем отопления, вентиляции и кондиционирования жилых домов, более безопасных для климата. Также уделять внимание этой проблеме начал финансовый сектор. Интерес к инвестициям в более экологичные технологии, который какое-то время назад совсем угас, сегодня растет. И информация о происходящих изменениях климата, которая была секретной и доступной только метеорологам, стала общедоступной для самых разных секторов промышленности и слоев населения.

Мы уже начали успешно смягчать воздействие на климат. В 32 странах сократился выброс вредных веществ в атмосферу. А на конференции в Глазго практически все страны взяли на себя обязательство сделать что-то по уменьшению вредного воздействия на окружающую среду. И я бы уже сказал, что изменение климата и смягчение последствий изменения климата стало сейчас мейнстримом — основной темой сегодняшней повестки.

— Господин профессор, на дворе февраль 2022 года, и за окном хороший солнечный день. А вот год назад было не так уж и тепло, было довольно холодно, как мы все могли заметить. Не означает ли это, что потепление приостановилось, как говорят некоторые? И, по вашим наблюдениям, нам следует ожидать нового похолодания?

— Думаю, мы видим очень ясные признаки того, что происходит медленное изменение климата. Но нужно отделять погодные колебания от климатических изменений. Погодные колебания происходят из года в год, изо дня в день, каждую неделю. Мы видим аномалии погоды: иногда в каком-нибудь регионе выдается очень холодный сезон по сравнению с предыдущим годом или иногда гораздо более теплый, чем в прошлом году. Но мы должны смотреть на глобальные и региональные статистические данные. Прошлый год, например, был теплейшим годом в Европе, а также в Азии. А в российской Арктике, например, мы наблюдали три года подряд температуру почти 38°C в районах за полярным кругом, что очень необычно. Но есть также и природные колебания. Например, Эль-Ниньо. Эти колебания влияют на температуру воды в океане, а также и на средние мировые температуры.

Когда я вижу эти всплески, у меня напрашивается сравнение с ситуацией в мире спорта. Взять, допустим, лыжников, которые показывают замечательные результаты, а при употреблении допинга они покажут результаты еще лучше. Мы как бы дали допинг нашей атмосфере, и она понеслась быстрее. Поэтому мы наблюдаем экстремальные температуры, сильные наводнения, засухи, тропические ураганы. Но мы не должны объяснять любые погодные колебания климатическими изменениями. Холодная зима не означает, что климатические изменения, потепления прекратились, равно как и теплые зимы не означают, что это происходит из-за климатических изменений.  У нас по-прежнему остаются обычные погодные колебания одновременно с происходящим изменением климата.

— Наверное, многим людям кажется, что эти драматические изменения климата явились результатом экономической деятельности человека. Но не все ученые, не все представители научного сообщества согласны с этим. Они приводят примеры, как много-много лет назад были периоды потепления и периоды похолодания. А что думает ВМО по этому поводу?

— Такие естественные колебания происходят и будут происходить. Менялись положение Земли относительно Солнца, угол наклона земной оси. И такие изменения, например, приводили к наступлению ледниковых периодов на нашей планете много лет назад. Кроме того, изменение формы орбиты Земли — эллипса — также влияет на соответствующие процессы. Это то, что нам известно в результате изучения геологической истории Земли.

Но события последних ста лет уникальны. Мы стали использовать ископаемые ресурсы планеты — нефть и газ, что привело к увеличению выбросов углекислого газа в атмосферу, а это парниковые газы, которые повышают температуру нижних слоев атмосферы. Такого сильного потепления не было уже 200 тыс. лет. И есть очень четкие научные доказательства, что это было бы невозможно без интенсивного сжигания угля, нефти и газа.

— Давайте поговорим об Арктике. Вы сказали, что в 2020 году вы зафиксировали температуру +38°C в Верхоянске — российском городе, который находится в Арктике. И это стало уникальным рекордом для этой точки Земли, для Арктики. Сейчас Арктика привлекает все больше и больше внимания во всем мире. Как вы можете оценить перспективы климатических изменений в Арктике с точки зрения ВМО?

— Арктика — это регион, в котором мы фиксируем наибольшее количество климатических изменений на настоящий момент.

— Но почему?

— Мы начали изучать таяние и общее потепление на планете, которое составляет пока примерно 1.1 - 1.2°C. В Арктике же мы наблюдаем потепление на 2 - 2.5 °C. И это происходит во многом из-за таяния там снега и льдов. В этом регионе произошло уменьшение площади морского льда и снежного покрова на 70 %, и это ускоряет процесс потепления.

Но это также предоставляет возможности для различной деятельности в арктическом регионе. Например, мы ожидаем появление новых маршрутов для морских перевозок в этой части света к 2040-м годам. Появятся более короткие маршруты из Азии в Европу или из Европы к западному побережью Северной Америки. Происходят изменения в биосфере — более бурный рост деревьев и другой растительности, а также увеличивается длительность сезона земледельческих работ.

Но в то же самое время это создает проблемы для многих объектов инфраструктуры. Например, у вас в России много городов и объектов инфраструктуры, которые были построены в зоне вечной мерзлоты. Таяние вечной мерзлоты приведет к разрушению многих объектов, также существует риск выброса метана и двуокиси углерода в результате таяния заболоченных земель в регионе.

— Как вы говорите, с повышением средней температуры на Земле Северный Ледовитый океан постепенно освобождается ото льдов. И из-за этого интенсифицируется движение по Северному морскому пути. Не означает ли это, что такое серьезное изменение климата имеет не только минусы, но и плюсы?

— Да, это так. Можно сказать, в глобальном масштабе люди и биосфера страдают от климатических изменений. Но эти изменения не на сто процентов негативные, есть и положительные моменты, когда будут возникать новые морские пути. Также благодаря потеплению в Арктике появятся леса и увеличится площадь земель, пригодных для земледелия.

Но в мировом масштабе все страны почувствуют негативные последствия климатических изменений. Это совершенно точно. Поэтому все страны должны стремиться уменьшить последствия изменения климата.

— Мне довелось познакомиться с некоторыми архивными документами вашей организации. Очень интересный архив. Я нашел очень много материалов, в которых упоминаются самые низкие и самые высокие температуры на нашей планете, отметки о рекордных ливнях или максимальной скорости ветра. Все эти записи хранятся в архиве ВМО. Зачем вы храните все эти записи? Зачем вы фиксируете все эти явления, и есть ли у вас какая-то конечная цель при сборе этих данных?

— Прежде всего перед нами стоит основная климатологическая задача — нам необходимо понимать, какие климатические условия являются нормой, какой диапазон климатических изменений можно ожидать в Сибири, в Кении или в Бразилии. Мы должны знать нормальные, обычные климатические характеристики. И это во многом стало драйвером для нас, чтобы следить за причинами изменения климата.

Сейчас очень важно отслеживать, как мы влияем на изменения климата. Помимо смягчения последствий климатических изменений мы должны приспосабливаться к ним. Эта негативная тенденция продолжится в ближайшие десятилетия, независимо от наших успехов в попытках уменьшить последствия изменения климата. И все страны должны быть готовы к этим изменениям. Это одна из причин, по которой мы должны регистрировать все экстремальные величины.

Мы видим, что все страны побивают свои старые рекорды. У вас в России была аномальная жара в 2010 году, когда было много лесных пожаров и горели торфяники, а число жертв превысило несколько тысяч. Теперь для вашего правительства есть хороший вопрос: как часто подобные явления могут происходить в будущем? Мы должны знать это: и обычные погодные колебания, и те явления, которые происходят в результате изменения климата. И то же самое можно сказать об изменениях в Арктике — что можно считать нормой, а что нет. Температура +38°C в Верхоянске за пределами нормы, потому что мы не отмечали таких изменений в прошлом. Это новая норма, к которой нужно адаптироваться.

— Как член семьи ООН, ваша организация, как я упомянул уже, принимала очень активное участие в 26-й конференции ООН по изменению климата в Глазго. Это был очень большой форум, очень важное мероприятие. Как вы оцениваете результаты этого форума? И насколько полезным он стал для вашей организации? 

— Мы считаем, что эта конференция стала второй наиболее успешной встречей за всю историю проведения форума. Самой успешной была Парижская конференция 2015 года, когда мы смогли подписать Парижское соглашение и установили предел потепления от двух до полутора градусов. В Глазго была сделана попытка приблизиться к нижней границе Парижского соглашения — полтора градуса — к концу XXI века. И мы были, я бы сказал, на полпути к этой цели. "Большая семерка" – G7, самые богатые страны давали такие обещания, которые бы помогли нам удержать потепление на уровне полутора градусов. Это стало бы большим прорывом для благополучия человечества и биосферы. А затем остальные страны "Большой двадцатки", включая страны БРИКС, в который входит Россия, поставили менее амбициозные цели, но тем не менее они взяли на себя новые обязательства. Но пока мы еще далеки от достижения отметки в полтора и два градуса, а только два с половиной. Таков результат конференции в Глазго.

Мы сделали шаг в правильном направлении. Было приятно, что многие страны, такие как Россия, Китай, арабские страны взяли на себя новые обязательства. Это позитивный результат конференции, и работа продолжается. Мы готовимся к следующей конференции в египетском Шарм-эш-Шейхе, а затем будет конференция в Объединенных Арабских Эмиратах. Действуя от имени ООН и от имени ВМО, мы предоставим последние данные, а после этого участники переговоров по климату и даже сам генсек ООН Антониу Гутерриш начнут переговоры с отдельными странами для продвижения на следующий амбициозный уровень. Хорошая новость заключается в том, что у нас больше технических средств для смягчения последствий изменения климата, чем десять лет назад. И теперь наши планы сделать энергетику, транспорт и ряд других секторов более экологичными выглядят реалистичнее.

— Мои коллеги, журналисты СМИ разных стран, и люди вообще все чаще говорят, что самая большая проблема в будущем — это проблема питьевой воды. На Всемирном метеорологическом конгрессе, который проходил в октябре 2021 года, был принят план мероприятий по гидрологии, поскольку вы понимаете всю важность этой проблемы. Насколько серьезна, по вашему мнению, ситуация с водой? Каковы ваши прогнозы относительно проблемы обеспечения населения планеты чистой водой?

— Вы правы. Мы часто говорим об изменениях температуры. Но климатические изменения не имеют таких серьезных последствий, как проблема как наличия чистой воды. Одним из крупнейших видов бедствий современности являются наводнения. Сейчас атмосфера стала более влажной, и когда идут дожди, они бывают более затяжными, чем раньше. А некоторые части света стали более засушливыми. А третья проблема, которой мы сейчас занимаемся, — это таяние ледников. Многие крупные реки в мире берут начало в горных ледниках. Например, Индия и Китай получают большое количество чистой воды из горных ледников в Гималаях. И по мере уменьшения этих ледников, что сейчас и происходит, крупные реки во всем мире будут все меньше и меньше подпитываться водой. Мы видим это в Азии, тут в Европе, в Альпах, а также в Северной Америке, в Скалистых горах, и в Южной Америке. По мере истощения ледников у нас будет меньше питьевой воды, воды для сельского хозяйства и промышленного производства. Лично я считаю, что последние изменения, связанные с атмосферными осадками и таянием ледников, являются наиболее серьезной проблемой, вызванной изменениями климата.

И, наконец, мы говорим о производстве продовольствия для растущего населения планеты. Сценарии развития ситуации в Южной Европе, Африке, Южной Азии не очень обнадеживающие. То же самое можно сказать и про Северную и Южную Америку, где климат станет более засушливым, что негативно скажется на производстве продуктов питания. Мы ожидаем роста населения, особенно в Африке, и там вырисовывается не очень хорошая перспектива. Это очень веская причина проявлять больше активности для смягчения последствий изменений климата, чтобы избежать дефицита воды.

— В таком случае, я бы хотел спросить: а кто должен отвечать за эту проблему? Например, я был в Джибути. В этой стране множество соленых озер, но совсем нет пресной воды. Как и откуда им взять пресную воду? Кто им ее даст? Какое решение нужно и кто его должен принимать, чтобы помочь Джибути и другим подобным странам?

— Да, уже есть страны, страдающие от сильных засух. Например, очень сильная засуха сейчас в Эфиопии и в Сомали. Проблема засухи уже продолжается довольно долгое время. Также стоит упомянуть так называемую "Арабскую весну". Одной из предпосылок "Арабской весны" была засуха в Ливии, Тунисе, Египте и Сирии. Несколько лет засухи привели к нехватке продовольствия, безработице населения сельских районов, удвоению цен на продукты питания. Это стало причиной волнений и беспорядков, которые, к сожалению, продолжаются в Сирии. И ситуация в Ливии далека от стабильной. Конечно же, были и другие причины этих кризисов, но риск возникновения таких кризисов, несомненно, увеличивается. Например, во многих странах Африки сейчас очень трудные условия жизни, а климатические изменения только усугубят положение. Это приведет к росту миграции населения, к локальным кризисам и даже вооруженным столкновениям.

— Господин профессор, вас избрали на эту должность в 2016 году. В начале 2020 года вы были переизбраны и проработали еще два года главой этой уникальной организации. В то же самое время вы считаетесь одним из ведущих ученых-метеорологов. Профессор, доктор метеорологических наук, автор множества работ по метеорологии и химии атмосферы. И, я бы сказал, что метеорология как наука, как одна из сфер деятельности человека — это большая часть вашей жизни, наверное, наравне с семейной жизнью. А почему вы выбрали метеорологию? Когда это случилось? Как вы поняли, что это будет неотъемлемой частью вашей жизни?

— Хороший вопрос. У меня было две альтернативы. Я родился в медицинской семье.

— Я тоже.

— Мой отец — врач. Дядя работал профессором медицины в Гарвардском университете в США. У меня было два опции: изучать медицину или физику. И я решил выбрать что-нибудь другое, отличное от специальности моего отца и дяди. После изучения физики на первом и втором курсе, я должен был выбрать область специализации, и метеорология была одной из этих областей. Меня также интересовала гидрология, но шансов трудоустройства по такой специальности было не очень много, так же как и по специальности океанографа. Поэтому я решил стать метеорологом. В те времена метеорология была чем-то странным и непонятным, когда метеопрогнозы в теленовостях были часто ошибочными и репутация метеорологии была слабой.

— Совершенно верно! Но вы изменили эту репутацию.

— Невероятно, но мы совершенно изменили репутацию, и теперь метеорология пользуется огромным уважением. Проблема климата заняла важное место в мировой политической повестке и во многих сферах деятельности человека. Это позитивный момент в истории метеорологии.

Кроме того, это была совсем новая, молодая наука, поэтому она была для меня привлекательна. Я понял, что, например, химия атмосферы еще мало изучена. Я защитил диссертацию по проблемам озонового слоя. Тогда было много интересных открытий в этой сфере, и еще предстояла большая исследовательская работа. То же самое можно было сказать и о климатологии. Теперь я могу сказать, что я горжусь тем, что я метеоролог. А тогда, в 80-е годы, я бы сказал, что эта профессия не выглядела такой привлекательной.

— Большое спасибо вам, профессор, за то, что вы меняете вашу организацию и вы лично меняете репутацию такой науки, как метеорология. Желаю вам больших успехов и благодарю за это интервью.

— Большое спасибо. Мне было очень приятно ответить на ваши вопросы.