В состав России вошли четыре новых региона, которые теперь предстоит интегрировать в правовое поле. О том, как будет проходить эта работа, какие законы уже заработали в этих регионах, каким изменениям может подвергнуться само российское законодательство, возможно ли его смягчение и опасаться ли преследований россиян за вынужденное подписание антироссийских бумаг, в интервью ТАСС рассказал председатель комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников.
— Павел Владимирович, в состав Российской Федерации вошли четыре региона. Как будет проходить их интеграция с учетом того, что ЛНР и ДНР восемь лет существовали как провозглашенные государства, а Херсонская и Запорожская области входили до недавнего времени в состав Украины?
— Действительно, ситуация разная, и не только в статусе регионов. В ДНР и ЛНР есть руководители, теперь они стали временно исполняющими обязанности высшего должностного лица субъекта РФ. Есть законодательные собрания, их представители приезжали сюда, мы с ними общались. У них есть собственная законодательная база, были свои Уголовный и Гражданский кодексы. Дух суверенитета у них витал в воздухе и в сердцах.
Что касается двух других новых субъектов Российской Федерации — Херсонской и Запорожской областей, — они были составной частью Украины, но население там все-таки выступало за присоединение к России, это показали итоги референдумов. У них нет представительных органов, есть высшие должностные лица. Выборы представительных органов появятся только в следующем году после выборов в единый день голосования. Соответственно, у них на данный момент акты на уровне законодательных может принимать только высшее должностное лицо.
— По каким законам сейчас живут новые территории?
— Обращаю внимание, что огромная часть федеральных законодательных актов сразу вступила в силу. И здесь нет никаких споров, например, какой Уголовный кодекс действует — донецкий или российский. Есть исключительное ведение России. Это 71 статья Конституции РФ. Есть федеральные акты, и с момента ратификации, с момента подписания президентом договоров о вступлении в Российскую Федерацию, федеральных конституционных законов (ФКЗ), весь этот массив федеральных законодательных актов вступает в силу, за исключением тех, которые обозначены в ФКЗ и где есть срок, который дается для особого переходного периода.
Когда мы говорим про 2026 год, то да, есть переходный период. По ряду отраслей он будет вступать в силу в определенные моменты. Будет регулирование либо федеральное в лице правительства, либо правительства и президента, как в случае с Запорожской АЭС.
Возвращаясь к Уголовному кодексу: до сих пор меня спрашивают, как будет со смертной казнью [в ДНР]. Да никак. Ее нет в Российской Федерации. Это не означает, что приговоренных освободят, будет замена наказания.
Даже те приговоры, которые вступили в силу на момент присоединения и наказание по которым назначено жестче того, что предусмотрено в России, могут быть пересмотрены, так как действует федеральное законодательство. И наоборот, когда у нас жестче, а у них мягче, — приговор останется, обратной силы закон не имеет, и ухудшать положения осужденных лиц он не будет.
Там уже действует российский Гражданский кодекс. У нас субъекты федерации по гражданскому праву, по товарообороту, по ответственности, по правовому положению лиц, по наследованию не имеют права принимать акты. Соответственно, все это уже будет действовать, только уже на федеральном уровне.
— Учитывая, что республики Донбасса еще восемь лет назад провозгласили курс на интеграцию с Россией, их законодательство похоже на российское?
— Да, похоже, но похожее и единое — это не одно и то же. Мы встречались с юристами парламентов ДНР и ЛНР. Они той же правовой школы. Они следили, какие акты принимались у нас, читали нашу литературу, изучали практику.
— Херсонская и Запорожская области в плане выстраивания правовой системы начинают с нуля?
— Нет, не с нуля. Все-таки у нас континентальная система права. Все равно в последние годы Советского Союза имущественные отношения вставали на цивилизованный путь, то же происходило со статусом граждан и юридических лиц. С нуля будут выстраиваться государственно-правовые институты, вот это точно. Потому что законодательных собраний у них не было, теперь будут, на основании федеральной Конституции и закона. Они будут принимать законы, у них появятся сенаторы, причем если у ДНР и ЛНР сразу по два, то у областей сначала по одному, потом, после формирования заксобраний, по двое.
— В случае с Крымом переходные периоды приходилось продлевать. Притом что в Крыму не было боевых действий, тогда как ДНР и ЛНР, области серьезно пострадали от них.
— Этот опыт учитывался, анализировали, насколько и в каких ситуациях эти сроки неоднократно продлевались. В четырех федеральных конституционных законах поставлены уже большие сроки, потому что бессмысленно делать их короче. Сроки можно продлить, но для этого в ФКЗ нужно внести поправки, такую необходимость надо будет обосновывать. Поэтому сроки надо ставить более или менее объективные. Мы советовались и с территориями, и с профильными министерствами. По сравнению с Крымом и Севастополем сроки более длительные. Особенно это касается градостроительного регулирования, потому что, к сожалению, требуется восстановление не только отдельных зданий и сооружений, но зачастую и целых населенных пунктов. Конечно, там переходные сроки достаточно большие. Насколько я знаю, в Минстрое для этого будет отдельный замминистра.
— Как на работу по интеграции будет влиять тот факт, что на территории ДНР, Запорожской и Херсонской области (в меньшей степени) ведутся боевые действия и что не вся территория пока подконтрольна российским силам?
— Конечно, будет негативно влиять. Но мы уверены, что ситуация временная — это первое. Второе — нужно рассматривать вопрос с точки зрения универсальности права и, конечно, длительности периода действия. С этих позиций правила игры уже готовы, дело уже за другими лицами, как все это пойдет. Конечно, необходимо, чтобы ситуация стабилизировалась и переходила в мирное русло.
— То есть законодатели будут заниматься своей работой, пока военные будут заниматься своей работой?
— Да, причем законодатели и федеральные, и региональные. К тому же местное самоуправление надо будет выстраивать во всех четырех субъектах PФ, проводить выборы, организовывать территориальные органы, а внутри территорий — региональные и федеральные органы. Это все колоссальная работа, наша задача — сделать настройку правил поведения людей, правил поведения власти, чтобы власть, граждане и организации были вместе.
— Про местное самоуправление — законопроект о местном самоуправлении пока в работе?
— Находится в работе, работа у нас идет. Мы до сих пор получаем разные предложения, но сейчас, я думаю, мы не будем торопиться его выносить на второе чтение, как вы знаете, мы продлевали сроки рассмотрения. И, думаю, в ближайшее время выносить точно не будем.
— Павел Владимирович, сейчас возникает много вопросов, связанных с мобилизацией. Многие граждане решили переждать этот период в других странах, покинули РФ. Известны случаи, когда на границе некоторых недружественных государств людей заставляли подписывать бумаги о признании России страной-агрессором или оккупантом, например. Подписание этого документа чем-то грозит гражданину России?
— Честно говоря, надо смотреть, где, когда и что подписали. И как подписали — под давлением, очевидно. То есть разбираться, это волеизъявление или принуждение. Я бы относился к тем, кто заставлял подписывать подобные бумаги, как к тем, кто оказывал давление на людей. В гражданском праве это влечет недействительность сделки. Здесь все-таки публичное право, но такой способ давления говорит о том, что люди не по собственной воле этот документ подписали. То есть это не их волеизъявление, а тех, кто их вынудил это подписать. Так что, с моей точки зрения, агрессию к этим гражданам проявлять не нужно, так же как и оказывать давление от нашего общества. Очевидно, что расчет был именно на это.
— За последние полгода-год были ужесточены во многих случаях нормы и Уголовного кодекса, и КоАП. Если смотреть в будущее, после завершения СВО можно ли ожидать их смягчения?
— Можно ли возвращаться к действующим нормам? Конечно, можно, а иногда и необходимо. Ситуация меняется, а законодательство — это зеркало ситуации в государстве и обществе. У нас весьма подвижное налоговое законодательство, уголовное законодательство, КоАП и т.д. Если потребности в таких нормах не будет или потребуется их корректировка, то, конечно, нужно будет возвращаться к этим текстам и менять их.
— Кстати, новый КоАП так и не внесен.
— Я против того, чтобы сейчас эту дискуссию по новой редакции КоАП начинать. Мы опять войдем в споры по поводу ДТП и так далее. Вернемся к этому вопросу позже.
— Нуждается ли УК в дополнительных уточнениях в связи с частичной мобилизацией?
— Будем смотреть. Наша жизнь отражается в том числе в законодательстве, в том числе в уголовном.
— Весной был принят пакет законопроектов о неисполнении постановлений ЕСПЧ, предполагалось создание дополнительного компенсаторного механизма, который расширит основания для отмены вступивших в законную силу судебных решений и позволит возобновлять производства по уголовному делу из-за новых обстоятельств. Какая-то работа ведется?
— Прорабатывается этот вопрос по поводу компенсаторных механизмов. Но пока в виде текста этого нет.
— Какие перед комитетом задачи на предстоящую сессию еще стоят?
— Мы очень хотим посмотреть уже цивильные истории. У нас существует общая собственность в таких специфических историях, как, допустим, дачные и коттеджные поселки. Дороги, шлагбаумы, трансформаторы, офисные помещения и т.д. Это огромное количество объединений, и там огромное количество споров возникает. Такой проект уже внесен. И есть законопроект по гаражам — там тоже много общей собственности. Если у нас в многоквартирных домах вопрос общего имущества урегулирован, то здесь вопросов море. Поэтому мы хотим в осеннюю сессию эти вопросы урегулировать, чтобы скандалов и споров было поменьше, а порядка и прозрачности — больше. А так у нашего комитета повестка, как всегда, огромная.
Беседовал Анатолий Бочинин