"Левиафан" Андрея Звягинцева - самый обсуждаемый фильм года, картина, разделившая российское общество на восторженных и проклинающих режиссера зрителей. Причем говорят о нем все, от чиновников до людей, ранее не замеченных в любви к кинематографу.
В интервью ТАСС режиссер рассказал, что всегда хотел жить только в России, о своих трех заветных проектах - про Великую Отечественную, Древнюю Грецию и Киевскую Русь - и поделился предположением, кто слил "Левиафан" в интернет.
- Представляю, как вы устали от общения с журналистами...
- Нет-нет, все нормально, давайте поговорим.
- Мы знаем, какая реакция на "Левиафан" в Америке и какая в России. Нет ли риска, что вы уедете и начнете работать там?
- Такого риска не существует. У меня нет такой цели и никогда не было.
- И проектов на Западе тоже не существует?
- Проекты возможны, но жить где бы то ни было, кроме России, - не было таких мыслей никогда.
- Журналисты часто цитируют фразу Владимира Мединского, который надеется, что в будущем вы снимете кино, в котором не будет "экзистенциальной безнадеги". Но действительно, у вас такое отличное чувство юмора, у вас нет мыслей снять, например, комедию? Как-то немножко отойти от того, что было раньше? Безусловно, в ваших фильмах мелькает иногда ирония, но это, мягко говоря, не комедии...
- Я такие задачи перед собой не ставлю, потому что не занимаюсь жанром. То есть я не исследую границы жанра, эксперименты с готовой формой меня меньше всего интересуют. Я занимаюсь тем, что мне подсказывает мое человеческое вещество - или сердце, как это ни назови.
Все, что кажется мне важным, болезненным, требующим отражения, все, что во мне вызывает человеческую реакцию, связанную с неравнодушием, все, о чем можно говорить в границах таких понятий, как боль, сочувствие, жажда что-то изменить, так вот все эти категории лежат в пространстве трагического миросозерцания. Я уж не знаю, как так сложилось, но я живу с этим уже много лет. То есть это не стратегия, не выбор пути, не выбор ниши, упаси бог, потому что это не карьера. Это что-то другое и куда более интересное.
- Вы будете продолжать работать с Александром Ефимовичем (Роднянским)? У вас это настолько успешно получается, есть уже какие-то мысли?
- Уже несколько лет у Роднянского на столе лежат три проекта, которые для меня являются заветными, очень важными для меня. Одному уже минуло десять лет (тексту, а не просто замыслу), другой был рожден лет семь назад, сразу после "Изгнания". Это такие давние замыслы, и они меня по-прежнему волнуют.
Один из сценариев - "Виноград" - о Великой Отечественной войне или, как ее называют, Вторая мировая, но для нас она все-таки Великая Отечественная. Там все сосредоточено вокруг русской боли. Есть также история первых лет христианства, 1015 год, Киевская Русь, история монаха, история воина.
Третья история - времен Древней Греции, 400 год до нашей эры. Все это масштабные вещи, в смысле финансовых затрат очень дорогостоящие. Ровно поэтому они лежат на столе Роднянского до сих пор. Как продюсер, он прекрасно понимает, что ни один из них не будет фильмом-аттракционом, эти истории будут рассказаны все-таки в берегах авторского кино, поэтому существуют большие риски.
Но для меня это очень важные замыслы. Я готов запуститься с любым из них, стоит только продюсеру сказать: "Да, беремся за этот, поехали", и будет время для того, чтобы раскачать меха сердечной мышцы, чтобы снова влюбиться в этот замысел. Пока я говорю о них как о проектах, в равной степени важных для меня, но стоит только какому-то из них начаться и я войду в его пространство, как тут же начнет складываться творческая атмосфера, которая целительно раздвигает пределы умозрительного и отдает все во власть реального; предмета, имеющего фактуру и определенные черты. Начинается простая и волшебная работа.
- Я понимаю, что это, естественно, зависит от продюсера, но у вас есть в голове какой-то срок, когда вы начнете снимать новый фильм? Сколько вы даете себе на отдых?
- Я бы хотел запуститься в апреле-мае, крайний срок - лето 2015-го. Я больше не хочу стоять на месте. Замыслы на столе. Я просто не могу и не хочу больше ждать. Между каждым моим фильмом проходило больше года, прежде чем мы могли запуститься со следующим. А после запуска еще год подготовки плюс год производства. Все это очень длинные дистанции. Я хочу попробовать их сокращать. Потому что в случае с перечисленными выше проектами времени потребуется еще больше, нужно будет поднять много исторического материала, архивного в некоторых случаях, а в каких-то случаях просто включить художественную фантазию и воображение, чтобы создать эти миры. Конечно, если что-то сейчас внезапно родится легкое, не требующее столь серьезного подхода со строительством городов, если вдруг родится какая-то идея...
- То есть плюс к этим трем проектам?
- Да, как это было с "Еленой". Она возникла, потому что эти три проекта не запускались. И "Левиафан" возник, потому что эти три не запускались. Не запускались по понятным причинам - там требуется высокий бюджет.
Мы считали в первом приближении, и на историю 1015 года - Киев, деревянный Кремль, строительство декораций, - по расчетам 2008 года, нужно было $5-6 млн, и это только художественный цех: декорации, костюмы, луки, стрелы, кольчуги и шлемы. Воссоздать далекую от нас эпоху - это всегда очень дорогостоящая затея.
- У вас уже есть "Золотой глобус", номинация на "Оскар". Но как вы думаете, после слов Владимира Мединского, после его критики "Левиафана" Минкультуры, Фонд кино будут готовы давать вам деньги?
- Я не поспеваю за министром Мединским: он каждый божий день меняет свою точку зрения. Куда подует ветер в следующий раз, трудно предсказать. Но мне ясно одно: недальновидным и даже инфантильным поступком с их стороны было бы не поддержать мою следующую картину. Все мы взрослые люди, и это все-таки уровень принятия серьезных решений. Мы ведь не в песочнице что-то не поделили. И мы, и они действуем на мировой арене, как ни крути. Слушайте, государственные мужи должны обладать мудростью и объемным взглядом на происходящее. Конечно, Милонова (Виталий Милонов, депутат заксобрания Санкт-Петербурга, который потребовал вернуть деньги, потраченные на съемки. - ТАСС) никак таким мужем не назовешь, но есть же, слава богу, и другие. Они должны давать отчет себе в том, что всякое художественное высказывание со всей необходимостью должно получить поддержку государства.
Государство для того и существует, чтобы поддерживать своих граждан, являясь гарантом не только их жизни, но и их достоинства, а что это, как не способствование и помощь в начинаниях, не противоречащих Конституции и основным законам РФ. Это же прописные истины. Я даже нахожу странным, что вы задаете мне такой вопрос. Хочется спросить в ответ: а кто вас так напугал? Все три проекта, о которых я говорил, очень важны для сегодняшнего общества, для русского зрителя. Я не сомневаюсь, что любой из них будет поддержан. А если не так, это будет в высшей степени странно и потребует очень серьезных обоснований.
- Я хотела бы по-человечески понять: вы не боитесь, что голова закружится от такого международного успеха?
- Не боюсь. Я отношусь к происходящему адекватно, как мне кажется. У меня есть замыслы, которые я мечтаю реализовать. Все, тут точка. В этом и состоит моя главная цель. А все эти "железки", все эти события, связанные с успехом, они меня меньше всего интересуют. Да, я должен соответствовать, надеть костюм, представить картину, получить приз, в случае если он вдруг объявлен. Но это просто необходимая сторона процесса. И поскольку актерское прошлое позволяет мне свободно себя ощущать в обстоятельствах публичности, я в этой роли чувствую себя вполне органично. Это совсем не значит, что меня это как-то волнует, интересует или всерьез занимает. Отвечая на вопрос, не закружится ли голова от успеха, только и могу сказать, что могла она закружиться уже давно, еще лет десять назад, в Венеции. Но на этот вопрос скорее должен отвечать не я, а люди, которые меня окружают, мои близкие, которые сокола от цапли отличить сумеют при норд-норд-вест. Так что если что, они мне подскажут.
- Говоря о вашем актерском прошлом, не хотели бы вы что-нибудь сыграть?
- Нет. Мы уже 15 лет делаем кино, с весны 2000 года. Поверите, нет, но у меня ни разу не было ни малейшего соблазна примерить какую бы то ни было роль на себя. Ни разу. У меня нет никаких проблем с этим. Возможно, потому, что так много ложится на твои плечи ответственности и внутреннего труда, что просто не позволяет тебе быть параллельно в двух ипостасях. Я не могу себе это даже представить.
- Когда вас номинировали на "Оскар", вы сказали ТАСС, что будете ждать ответа судьбы. Вы верите в судьбу?
- Я говорил про случай. Шесть тысяч членов киноакадемии "Оскар" увидят картину. Кстати, уже сейчас, именно в эти дни, они ее и смотрят, потому что в конце декабря всем им были розданы DVD. Тираж в 6 тыс. экземпляров DVD с нашим фильмом разошелся...
- Оттуда его и слили в интернет?
- Пока это только предположение, притом небезосновательное. В начале января в сеть были слиты почти все главные претенденты на "Оскар" - "Отрочество" Линклейтера, "Бердмен" Иньярриту, "Охотник на лис" и многие другие картины. Наш дистрибьютор в Америке Sony Pictures Classiсs сейчас занимается расследованием этой утечки. Так вот шесть тысяч членов Американской киноакадемии посмотрят сейчас нашу картину и станут голосовать. Что это, как не случай? Совокупность их голосов - это и есть случай.
По каким критериям они оценивают тот или иной фильм - по политическим, эстетическим, этическим, - знать не знает никто. Ну согласитесь. Шесть тысяч человек где-то там, за океаном, ставят галочку напротив понравившегося им фильма. Это я и называю судьбой. Не роком, не фатумом, а простым арифметическим набором случайностей.
- А вы видели фильмы своих конкурентов?
- Видел только три. Не видел аргентинский фильм "Дикие истории". Мне кажется, все они сильные конкуренты. О каждом мог бы сказать отдельно, но не сейчас.
- Я сегодня смотрела третий раз ваш фильм, и без нецензурной лексики он мне понравился больше.
- А в первый просмотр коробило?
- Меня - да.
- Ну не знаю, как это прокомментировать.
- И я обратила внимание: в вашем фильме все время звучат фразы "Мы не на войне", "Ты чего, на охоту собрался?". Мне показалось, что вы пытались сделать акцент на этой фразе.
- Нет, это обычная идиома. Вы хотите сейчас подвести к чему? К милитаризации страны? Фильм снимался в августе - октябре 2013 года. Тем, что сейчас происходит с нами, не только не пахло, но даже и в страшном сне нельзя было это представить. Это идиома из стихии народной речи.
- И еще. Опять же министр сказал, что у вас нет ни одного положительного героя.
- Положительные или отрицательные герои - это, пожалуйста, к соцреализму, там вся эта риторика имела хождение. Мы давно уже в другом мире живем. Во всяком случае, я никогда не ставил перед собой такие цели - создать положительного героя. Такие понятия даже не возникают в нашем диалоге с актером. Они просто изъяты из обращения. Вообще мы не используем даже понятие "герой".
Есть че-ло-век, живой, сложный человек. И человек этот действует, тем самым выбирая самого себя. Вот и все, такой вот подход к делу. Человек и в жизни пребывает в постоянном процессе становления, отчего же в искусстве нам нужны какие-то странные люди - положительный персонаж или персонаж отрицательный. Вы в жизни таких видели?
- Скажите, есть ли что-то в "Левиафане" зрителем не замеченное или на чем бы вы хотели сделать акцент?
- Нет. Это как на какой-нибудь презентации современного искусства стоит автор и рассказывает, что он имел в виду, или приклеивает разъяснительную записку. Такая мизансцена кажется мне странной. Даже если и есть то, на что бы мне хотелось обратить внимание аудитории, я точно это делать не буду. И подсказывать не буду. Это бессмысленно. Это как, сидя на балконе и глядя на закат, один другому рассказывает, какой он, этот закат. Всем дано зрение. Каждый видит предмет. И пусть каждый делает собственные выводы.
Беседовали Наталья Баринова, Глеб Силко