Форум глобального мира, организованный китайским Университетом Цинхуа, прошел с 1 по 3 июля в Пекине. Один из основных вопросов, обсуждаемых на мероприятии, — многополярное мироустройство. Президент Российского совета по международным делам (РСМД), экс-глава МИД РФ (1998–2004), бывший секретарь Совета безопасности РФ (2004–2007) Игорь Иванов, принимавший участие в форуме, в эксклюзивном интервью ТАСС рассказал о динамике развития многополярности, трудностях на пути к новому мироустройству, а также поделился мнением о перспективах отношений России и Запада.
— Игорь Сергеевич, на Форуме глобального мира в Пекине многие участники говорили о важности движения в сторону многополярного мироустройства. В этом контексте обозреватели подчеркивают значимость объединения БРИКС, к которому желают присоединиться все больше развивающихся стран. Вы, находясь на постах министра иностранных дел России с 1998 по 2004 год и секретаря Совбеза РФ с 2004 по 2007 год, застали начальный этап становления этой структуры. Как зарождалось и развивалось это объединение?
— Объединение БРИКС вообще начиналось как РИК — Россия, Индия и Китай. Этот формат в конце 1990-х ставил перед собой довольно скромные цели — начать обсуждение текущих международных проблем и таким образом постепенно развивать взаимопонимание между ведущими региональными и глобальными игроками.
На первом этапе не ставилась задача преобразования такого консультативного формата в более организационно оформленное объединение. Но в дальнейшем эти консультации стали проводиться на высшем уровне, и было принято решение преобразовать эту структуру, изначально создававшуюся как консультативную, в рабочий механизм. Затем стали, естественно, присоединяться и другие страны, которые тоже имеют региональный авторитет, — Бразилия и ЮАР.
Сегодня БРИКС уже по многим формальным — и не только формальным — политическим критериям является одной из ведущих глобальных организаций.
— Как вы видите будущее многополярное мироустройство?
— Мне кажется, что будущее многополярное мироустройство не будет жестко зафиксированным, как это было в период биполярности. Скорее всего, это будет такая живая структура, где некоторые объединения будут иметь постоянный характер, а другие будут создаваться для решения конкретных региональных или отраслевых проблем, как, например, Группа двадцати (G20). Сейчас трудно сказать, как долго просуществует G20, которая была создана после финансового кризиса (1997–1998 годов в Азии — прим. ТАСС) для решения финансовых вопросов. Может быть, на месте "двадцатки" появится какой-то другой формат.
Мне кажется, что будущий миропорядок будет довольно гибким. Для этого потребуется формирование таких структур, которые будут позволять решать отдельные и глобальные, и региональные проблемы.
— Насколько мир близок к многополярному устройству и с каким трудностями могут столкнуться международные объединения, продвигающие принципы мультилатерализма?
— Сейчас мы находимся в сложном переходном периоде. Его сложность заключается в том, что подход, о котором я говорю, предполагает делегирование прав и полномочий отдельным группам государств. А к этому сегодня не все готовы, и мы видим решительное сопротивление со стороны США и их союзников в отношении появления новых демократических институтов регионального масштаба.
Мы видим, что они пытаются противопоставить механизмы старого мышления, военно-политического характера, где доминировали бы позиции и интересы отдельного государства или группы государств, которые пытались бы в региональном масштабе навязывать свои интересы. Эта борьба сейчас находится в острой фазе, она продолжится, но тем не менее движение вперед очень трудно остановить.
— Ранее, еще до образования БРИКС и ШОС, Россия состояла в клубе Группы восьми (G8). Владимир Путин во время первого президентского срока неоднократно демонстрировал, что Россия желает быть равноправным партнером западных стран. Существовали ли в начале ХХI века предпосылки для беспрецедентного кризиса в отношениях России и Запада, который мы наблюдаем сейчас?
— Страны "семерки" (G7), которые принимали решение пригласить Россию войти в состав клуба, руководствовались, среди прочего, своими интересами, чтобы Россия каким-то образом была в орбите интересов этих ведущих капиталистических государств. Первые годы совместной работы в рамках "восьмерки" в целом были, с моей точки зрения, полезными. Потому что они позволяли на самом высоком уровне обмениваться мнениями и согласовывать позиции по ключевым вопросам международной повестки дня.
По мере того как Россия стала больше утверждаться в качестве независимого игрока на международной арене, стало возникать больше противоречий с партнерами по "восьмерке", а также со странами — членами НАТО. Сложность заключалась в том, что эти страны при соблюдении всей внешней корректности ясно проводили линию, согласно которой они были бы готовы расширять отношения с Россией, если она будет принимать те правила игры и те нормы, которые они утвердили в рамках своих организаций.
Россия постепенно укрепляла свою независимость в экономической области, в области безопасности. Поэтому переговоры двух сторон начинали уже сталкиваться с проблемами. Эволюция отношений была, к сожалению, малоприятная, потому что инфраструктура НАТО приближалась к границам России.
Шло накопление негативных факторов, которые должны были привести рано или поздно к различного рода сложностям.
— Как бы вы описали теперешние отношения России и Запада и что обеим сторонам делать дальше?
— Сегодня наши отношения находятся, наверное, на самой низкой отметке. Я хотел бы надеяться, что на самой низкой. Поэтому сейчас важно, чтобы все стороны избегали каких-то односторонних действий, которые могли бы привести к еще более тяжелым последствиям.
Следует исходить из того, что постепенно надо восстанавливать диалог, но уже диалог на тех принципах, которые соответствовали бы новым реалиям, где эффективным может быть только равноправный диалог и учет взаимных интересов.