Вероника Скворцова: в нашей стране уже есть негативный опыт полного запрета абортов

Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова на Международном инвестиционном форуме "Сочи-2016" рассказала в интервью ТАСС, как ведомство будет развивать въездной туризм в РФ, о планах по бюджету на 2017 год, а также напомнила о том, к чему привел полный запрет абортов в СССР.

— Давайте начнем с вопроса, который на этой неделе обсуждают. Проблема очень эмоциональная, поэтому многие уже высказали свое отношение к ней. Тем не менее какая позиция у Минздрава, насколько актуальна проблема абортов в РФ и какие варианты сейчас обсуждаются?

— Вообще проблема абортов для нашей страны чрезвычайно актуальна, потому что, скажем, в прошлом году, за год, по желанию женщины, без медицинских показаний, было выполнено почти 450 тыс. абортов. Это, действительно, очень много. Вообразите, если бы эти дети родились.

Мы бы не просто решили демографическую проблему, мы бы существенно пополнили население нашей страны. Кроме того, само отношение к абортам, безусловно, негативное, как и факт их наличия без медицинских показаний. Я вот на что хотела бы обратить внимание: с 2012 года мы реализуем комплексную программу профилактики абортов, предусматривающую целую систему профилактических мероприятий, включая психологическое доабортное консультирование, используя нормы законодательства об обязательном наличии "недели тишины".

Мы работаем вместе с Советом Федерации, Государственной думой, общественными и профессиональными организациями, религиозными конфессиями, прежде всего Русской православной церковью. Все это позволило нам существенно сократить количество абортов по желанию женщины: с 735 тыс. в 2011 году до 447 тыс. в 2015-м, то есть более чем на 40%.

— В этой ситуации можно говорить о полном запрете абортов в РФ?

— Нужно сказать, что в мире накопился достаточно негативный опыт полного запрета. Есть он и в нашей стране: в 1935 году, до введения запрета на аборты, в Советской России смерти от аборта составляли 26% от всех случаев материнской смерти, а уже в начале 50-х годов эта доля превысила 70%. И тогда материнская смертность была 320 на 100 тыс. рожденных живыми.

— А какие сейчас показатели по материнской смертности?

— По результатам 2015 года, она составила 10, то есть в 32 раза меньше, чем тогда, а по предварительным данным этого года — еще меньше. 20 регионов у нас вообще свободны от материнской смертности. Это прорыв — мы впервые вышли на такие показатели.

Поэтому, с точки зрения медицинского сообщества, существуют немалые риски при жестком запрете, среди которых, прежде всего, увеличение показателей материнской, младенческой смертности, вывод абортов в тень — в криминальный бизнес. Поэтому очень важно найти иные механизмы, которые бы позволили, с одной стороны, государству показать свое негативное отношение к абортам, но, с другой стороны, не нарушать репродуктивное здоровье женщины. Часто ведь криминальные аборты приводят к бесплодию, если не к смерти.

У нас есть специальная рабочая группа, совместная с представителями гражданского общества, с Русской православной церковью, и мы как раз сейчас обсуждаем варианты, как сделать так, чтобы учесть эти два обстоятельства.

— Кто еще в этой рабочей группе, кроме Минздрава и представителей РПЦ?

— Представители Совета Федерации, Государственной думы, пациентского сообщества, наши эксперты акушеры-гинекологи — ведущие профессора и академики.

Уже сейчас, в общем, предложения некоторые есть, но я так думаю, их преждевременно озвучивать. Постараемся до конца года наши варианты сформулировать и предложить на суд общественности.

— Давайте тогда о медицинском туризме поговорим. На каком этапе отрасль сейчас?

— Можно сказать, что рост достаточно существенный. Причем это не только данные статистики: информация к нам поступает из Российской ассоциации медицинского туризма, которая фактически мониторирует каждый случай — в связи с чем, с каким диагнозом и куда поступает пациент.

— Какие можно отметить тенденции?

— Как правило, поступают пациенты не в частные, а в государственные стационары для получения либо высококвалифицированной специализированной помощи, либо высокотехнологичной. Профиль помощи совершенно разный — стоматология, эндохирургия, абдоминальная хирургия, косметология. Много приезжают по профилю "акушерство и гинекология". Увеличилось количество обращающихся за эндопротезированием суставов.

— Из каких стран приезжают?

— Скажем, в Петрозаводск стали приезжать финны и шведы на лечение. Причем не только для получения лечебной медицинской помощи, но и для проведения скрининга здоровья. Граждане Казахстана лечатся в Орске и Оренбурге. Если говорить о Центральном федеральном округе, то, кроме Москвы, привлекают внимание и высоко котируются Калуга, Ярославль, Рязань, другие города, которые имеют медицинские вузы и хорошие, сопряженные с медицинским университетом клиники.

— А на сколько увеличился поток медицинских туристов?

— За прошлый год въездной медицинский туризм увеличился на 21%, за первое полугодие 2016 года — на 35%, в том числе на 12% в санаторно-курортных учреждениях.

И самое интересное, что рост медицинского туризма вдвое превышает рост простого въездного туризма. Вместе с Ростуризмом и МИДом мы разрабатываем программу, которая позволит пропагандировать привлекательность российских медицинских учреждений за рубежом. Уверена, интерес будет только нарастать. С учетом разницы в курсе рубля и доллара, рубля и евро получается так, что очень качественная медицинская помощь существенно дешевле стоит.

— А это может коснуться санаторно-курортного лечения?

— Да, безусловно, я об этом говорила в августе на государственном совете по санаторно-курортному делу, который проводил президент страны Владимир Владимирович Путин. Это одно из важных направлений нашей работы. Мы фактически сейчас формируем современные санаторно-курортные кластеры, внедряем новые методы медицинской реабилитации и восстановительного лечения и, кроме того, создаем комфортные условия пребывания. Это делается в том числе за счет механизмов государственно-частного партнерства или за счет привлечения частных инвестиций. Общий методологический и научный контроль за оказываемой помощью осуществляет Федеральный научный центр медицинской реабилитации и курортологии, который имеет свои подразделения во всех федеральных округах, где имеются санаторно-курортные зоны.

— Что произойдет с бюджетом здравоохранения в 2017 году? Вы говорили ранее о тех средствах, которые будут выделяться на лекарственное обеспечение, что не изменится.

— Да, решение не сокращать финансирование лекарственных препаратов, оставив их на уровне бюджета текущего года, принято председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым. И мы этому очень рады.

— А по остальным расходам?

— По остальным расходам фактически у нас ничего не снижается, кроме статьи по инвестициям. Дело в том, что эта статья рассматривается в контексте общей федеральной адресной инвестиционной программы под руководством Министерства экономического развития и Министерства финансов. В связи с тем, что общий объем средств несколько уменьшился, естественно, он уменьшается и по ведомствам. Поэтому очень жестко приоритизируются проекты и направления.

Мы взяли на себя обязательства в 2017 году сдать все те объекты, которые уже сейчас находятся в состоянии высокой готовности, — их чуть больше 10. Это и федеральные объекты, и региональные объекты. Кроме того, у нас есть пять приоритетных проектов, по которым начнется финансирование на будущий год. Эти приоритеты жестко выбирались на заседании у президента и председателя правительства, согласовывались с заинтересованными ведомствами.

— Не могу не спросить о телемедицинских технологиях. Законопроект сейчас внесен, мы ждем с нетерпением, когда же у нас появится сама формулировка в законе. На форуме Дмитрий Анатольевич Медведев говорил о том, что к следующему году необходимо как минимум вдвое увеличить количество получающих медицинские услуги через портал госуслуг. Как это можно сделать и что для этого нужно сделать?

— У нас, действительно, на портале госуслуг уже сейчас есть определенные модули электронной медицины, скажем, запись на прием к врачу. И этими модулями уже сейчас активно пользуются. По числу пользователей мы планируем выйти на будущий год на 5% населения старше 18 лет, в 2018 году это уже будет 12%, а в 2025 году — 40% всего взрослого населения. Сейчас около 3 млн уже пользуются этой опцией. Но речь идет не только о конкретном отдельном модуле. Вместе с Минкомсвязью мы разработали проект по формированию личного кабинета пациентов "Мое здоровье", где сведено будет множество разных возможностей.

— Можно будет не только самостоятельно записаться к врачу, но и доступ к своим медицинским документам получить?

— Совершенно верно. Плюс к этому — выбор поликлиники, который осуществляется раз в год, сверка документов с фондом ОМС, специальные информационные программы по здоровому образу жизни, то есть масса различных опций. Это важнейшее направление работы, которое не просто обеспечит комфорт, оно уменьшит дистанцию между пациентами и медицинским миром. Конечно, это не сразу будет введено: мы сейчас всю страну только переводим на единую государственную информационную систему в сфере здравоохранения, на единый электронный медицинский документооборот. Эта опция по мере информатизации будет, соответственно, развиваться.

— А врачебное сообщество как это воспринимает?

— Прекрасно воспринимает. Уже сейчас у нас около 60% рабочих мест врачей автоматизировано.

— Еще одна тема сейчас обсуждается очень активно: алкоголь и предложение снизить цену на бутылку водки до 100 рублей. Минздрав эту инициативу не поддерживает?

— Министерство здравоохранения подобные инициативы не поддерживает. Этот вопрос инициируется определенными группами бизнеса — их интерес понятен. Но и наша позиция ясна и однозначна: алкоголь — это один из серьезнейших факторов риска болезни и преждевременной смерти.

Если мы разрешаем меры, которые увеличат потребление алкоголя, мы должны учитывать, что и смертность, и заболеваемость также пойдут вверх, а продолжительность жизни — вниз. Мы последовательно проводим антиалкогольную политику, которая позволила нам снизить потребление алкоголя на душу населения почти с 17 литров в год до 10,5, то есть почти на 40%. Конечно, это работа и заслуга не только Минздрава: у нас есть правительственная комиссия, а в ней отдельная рабочая группа по антиалкогольной политике, включающая представителей власти и гражданского общества.

— А обсуждаются ли в Минздраве ответные действия по ужесточению мер, направленных на снижение потребления алкоголя?

— У нас есть утвержденная правительством дорожная карта, и мы в рамках этой дорожной карты будем действовать. В ней фиксированы антиалкогольные меры и сроки по ним. Ничего про установление стоимости бутылки водки в 100 рублей там нет.

Сейчас у нас есть эффективное антиалкогольное законодательство как на федеральном уровне, так и в регионах, включая ограничения продажи по времени, возрасту, ограничение мест продажи, запрет продажи через интернет. И мы будем со своей стороны делать все, чтобы оно не было ослаблено.

Беседовала Инна Финочка