Дина Корзун: надо брать ответственность на себя, а не ждать тех, кто изменит мир к лучшему

Десять лет назад актрисы Дина Корзун и Чулпан Хаматова учредили фонд "Подари жизнь". И все эти годы они работают над тем, чтобы помощь другим стала не геройством, а повседневностью. В интервью ТАСС Дина Корзун рассказала, о чем мечтают больные дети, у кого больше шансов победить рак и каково это — замечать в своих рядах бывших противников. 

"Из копеек складываются миллионы"

— Как вы думаете, за десять лет существования "Подари жизнь" отношение к благотворительности в нашей стране изменилось?

— Мне кажется, что благотворительность в нашей стране существовала всегда. И до революции. И после, хотя тогда это делалось, скорее, по приказу. Ведь были тимуровские отряды, добровольцы ездили строить БАМ. Всю страну подняли благодаря людям с горячими сердцами!

Фонд "Подари жизнь" не первооткрыватель, а, скорее, продолжатель традиций. Но когда мы начинали работать, в обществе старались не заострять внимание на проблемах детей, стариков, инвалидов… Я помню, когда мы хотели рассказывать об этом на телевидении, нас пускали с осторожностью, проверяли, о чем мы будем говорить. Никто не хотел мешать людям жить. А теперь такие рассказы — норма. Мне кажется, это замечательный знак того, что общество стало более открытым, более ответственным, сознательным. Благотворительность все больше и больше становится не геройским делом, а обычным, нормальным.

— Как вы пришли в благотворительность?

— Мы начали с того, что 11 лет назад просто как волонтеры решили помочь врачам и собрать деньги на покупку аппарата для облучения донорской крови. Нас тогда по-настоящему тронула эта проблема. В клинике не было нужной техники.

И мамы больных малышей вместо того, чтобы сидеть со своими детьми и держать их за руку (а химиотерапия — это очень тяжело и страшно), ездили облучать кровь. Им приходилось — иногородним, не знающим Москвы и метро, — ехать через всю столицу, искать доноров, а затем везти пакеты с кровью, постоянно их потряхивая, чтобы они находились в движении, в Институт радиологии и облучать там. А нужно было просто собрать $500 тысяч и купить такую машину, чтоб эту кровь облучали и стерилизовали прямо на месте. И нам это удалось. Но потом оказалось, что есть множество других проблем.

— И вы решились учредить фонд?

— В нашей стране подобные вещи лучше делать организованно и официально, но сами мы с Чулпан никогда бы на это не решились — мы просто помогали собирать деньги на лечение детей. Наш фонд обязан своим образованием прекрасной женщине, которой уже с нами нет, — это Галина Владиленовна Чаликова, первый директор "Подари жизнь". Она предложила нам с Чулпан стать учредителями и сделать все официально. Галина Владиленовна была удивительным человеком: она располагала к себе сразу же, с первых секунд, абсолютно любых людей, самых страшных бандитов и самых заскорузлых циников, которые не верят в благотворительность. Просто она очень любила людей. Она была человеком глубоко верующим, светлым, искренним как ребенок. Я на нее смотрела и удивлялась. Завороженно, как на солнечный свет. И мое сердце сразу начинало вибрировать с радостью, согласием, и говорило: "Да, да, да, Галечка, буду помогать, буду делать!"

— Насколько в благотворительных начинаниях важна роль личности и случайной встречи?

— Я абсолютно верю, что в нашей жизни нет ничего случайного, все где-то на небесах прописано, причем давным-давно.

И роли распределены, и мы на них подписались. Жизнь сводит людей, когда они к этому готовы, когда открыты сердца.

Но роль личности действительно велика. Есть еще один замечательный человек — Галина Анатольевна Новичкова. Это врач, во многом благодаря которому в Москве построили Центр детской гематологии имени Дмитрия Рогачева. Она невероятная волшебница.

Я познакомилась с ней по совету Чулпан еще в 2005 году. Приехала в больницу, она меня водила по коридорам, рассказывала, и я точно так же была совершенно очарована искренностью, самоотверженностью, талантом, образованностью, чистотой душевной.

Таких людей нельзя оставлять одних в борьбе с бюрократией, равнодушием, со стенами.

Нужно умножать их силу, нужно им подставлять плечо.

— Фонду удалось привлечь к проблеме детского рака внимание государства, оставаясь частным учреждением. Как в благотворительности найти баланс между государственным и частным?

— Наш фонд не получает никакой поддержки от государства. Все наши сборы — это благотворительные пожертвования, и они начинаются с очень маленьких сумм: от 10 копеек. И из этих копеек складываются миллионы, на которые мы помогаем врачам спасать детей. Иногда в наш адрес звучат упреки: говорят, мы выполняем работу за государство. Это, мол, они должны делать. Но мне кажется неправильным так говорить, потому что тогда мы снимаем ответственность с себя. В помощи детям с онкологическими заболеваниями без пожертвований не обойтись. Потому что это дорогостоящая терапия, и во всем мире на нее тратятся и государственные, и частные деньги.

— Но ведь вы взаимодействуете с государством?

— Мы живем в государстве, которое регулирует законами общественную жизнь, и без партнерства нам не обойтись никак. Наш фонд занимается проблемой детского рака настолько глубоко и подробно, что мы знаем о нем гораздо больше, чем госструктуры. И поэтому мы можем вступать с государством в диалог и советовать изменить ситуацию там, где это требуется.

И нам это удалось по некоторым вопросам. Например, мы смогли убедить облегчить налоговую ответственность тех, кто получает благотворительные пожертвования. Это грандиозное достижение. Дело в том, что наши подопечные получают не одноразовую помощь: болезнь лечится в течение долгих месяцев, а иногда и нескольких лет. И они  получают поддержку от фонда много раз: оплатить анализы, лекарства, билеты... И раньше существовал закон, согласно которому родителям подопечных нужно было платить огромный налог на благотворительную помощь, которую они получали второй раз за год. Суммы были большие, а родители наших подопечных — небогатые люди. И они должны были искать где-то деньги, чтобы заплатить налог! Это была катастрофа. Иногда даже бывало так: ребеночку не успели помочь, а у родителей висит долг перед государством... Теперь этого нет. Нам удалось добиться того, что наши подопечные могут получать многоразовую помощь и это не облагается налогом. Это грандиозное достижение. 

— А какие еще остаются проблемы?

— Большая работа ведется по вопросу доступности обезболивания, и это очень сложный вопрос. Я думаю, она будет еще долго продолжаться. Но главное — нам идут навстречу, многого удалось достичь. К нам прислушиваются, и Минздрав очень быстро реагирует. Есть колоссальное доверие фонду. 

"Светлые воины"

— Как фонду удалось заслужить такое доверие?

— Отчетность, благодарность, прозрачность — основа нашего авторитета. Этому фонду десять лет назад Чулпан и я отдали свои имена — единственное, что у нас есть. И доверие нашему фонду — это наша личная большая радость и доказательство того, что все наши усилия были не напрасны. Но это заслуга всей нашей огромной команды.

— Расскажите о ней.

— В первую очередь это наши эксперты — врачи, работающие на базе Центра имени Димы Рогачева. За этими врачами мы пошли 11 лет назад как волонтеры и десять лет — как фонд "Подари жизнь". Мы им поверили, мы ими гордимся. Это действительно удивительные люди, герои.

И все наши сотрудники — люди неравнодушные, неслучайные, люди, которые об этой болезни знают не понаслышке. Они романтики, но с очень сильными характерами. И конечно, это наши волонтеры, которых становится все больше и больше. На логотипе нашего фонда нарисованы человечки, держащиеся за руки, и это действительно отражает нашу суть: к нам присоединяются все новые и новые люди. Когда мы говорим "помогите", нам сразу отвечают: "Да! Чем? Как?" Или даже не спрашивают, а уже начинают действовать. Десятилетие нашего фонда — это праздник не только для "Подари жизнь". Это праздник очень многих неравнодушных людей, которые понимают, что надо жить осознанно. Брать ответственность за свои слова, поступки, мечты на себя, а не сидеть и ждать, что кто-то придет и изменит мир для нас к лучшему.

— Можно ли описать людей, занимающихся благотворительностью? Какие они?

— Если внешне, то это совершенно разные люди. С разным разрезом глаз, цветом кожи и волос. Всех возрастов: от малышей до пожилых людей. Например, семилетний мальчик накануне дня своего рождения увидел программу о больных детях и сказал: "Мама, мне не нужны подарки, все деньги мы переведем на лечение детей". А есть пожилые люди, которые живут в самых дальних уголках нашей страны и отправляют нам помощь, по копеечке отрывая от пенсии.

— А внутренне?

— Мне кажется, это люди, у которых большие, горячие, открытые сердца. У них очень живые души. Они умеют чувствовать другого человека как себя. В этом мы все схожи. У нас одна духовная группа крови. Это люди, которые смотрят в глаза. Это люди, которые берут ответственность за все, что происходит с ними и вокруг них, на себя. Бесстрашные. Вот такие светлые воины.   

— Насколько для успешной работы благотворительных фондов важно, чтобы их лицами были известные, публичные люди? Вызывает ли это у аудитории большее доверие?

— Да, это так. Я часто слышу от представителей фондов, у которых нет известного патрона или учредителя: "Конечно, вам все помогают, потому что вас видно, вас слышно". Имя работает, образ, который мы несем с экрана или в интервью, играет важную роль. И во всем мире так всегда было. Личность, которая призывает куда-то пойти, очень важна. Я думаю, это наша общественная нагрузка. Внимание, любовь, известность — это капитал. И с ним можно и нужно что-то делать. Поэтому во многих фондах работают известные люди. И я всем им от души желаю успехов, потому что знаю, что в нашей работе много радости, но и много испытаний.

— Часто люди не понимают: врачи лечат, люди присылают пожертвования. А в чем конкретно состоит работа благотворительного фонда?

— Мы выполняем очень важную работу посредников между благотворителями и врачами. Врачи должны заниматься своим делом. Не бегать покупать лекарства, а находиться в палате. И люди, которые живут где-то на Сахалине, в Мурманске или Сочи и хотят помочь детям, должны иметь возможность сделать пожертвование.

Фонд "Подари жизнь" для этого и работает. Благотворительность должна быть доступной. Мы с Чулпан с 2005 года рассказывали и на телевидении, и на радио о том, что есть такие замечательные врачи, есть такие дети, которые хотят жить. Мы просили помочь, а нам звонили в студию и спрашивали: "А как? Куда деньги послать?" Но диктовать номера счетов, все эти нолики, было невозможно! А теперь есть множество простых способов оказать помощь: например, можно делать пожертвования с мобильного телефона. И я благодарна всем, кто нам когда-либо отправлял средства, — неважно, были ли это 10 копеек, 500 рублей или $50 тысяч. Низкий поклон. Это ваш праздник, благотворители дорогие. Ваш.  

"Выздоравливают те, кто игнорирует болезнь"

— Как за эти годы изменился подход к лечению онкозаболеваний?

— Когда мы только начинали работать, узнали, что врачи на периферии не умеют лечить детский рак. Очень часто ставят неправильный диагноз и теряют время. И мы начали собирать деньги на финансирование программы "Врачи в регионах". Наши московские врачи ездят туда учить. Врачи из регионов прилетают в Москву и проходят стажировку. И дальше они остаются на постоянной связи с нашими врачами, чтобы в каждом случае начинать лечение максимально быстро и правильно.

Но до сих пор жив миф, что детский рак можно лечить только за границей. Это неправда, у нас есть врачи международного уровня. Другое дело, что в больницах не хватает мест. Нужно еще несколько таких клиник, как Центр имени Димы Рогачева. Там сейчас одновременно лечится около 400 детей, но за год в России диагноз "онкология" получают около пяти тысяч детей. Мы надеемся, что эта ситуация будет меняться. Еще 40–50 лет назад во всем мире "рак" звучало как приговор и почти все больные погибали. Но со многими видами онкологии врачи научились успешно бороться, некоторые из них излечимы уже в 90% случаев. Наука и медицина развиваются так быстро и мощно, что я уверена: еще несколько десятилетий — и люди найдут ответы на многие вопросы. Главное — не останавливаться.

— Многие люди до сих пор не верят в благотворительность и считают, что в фондах работают жулики. Как их разубедить?

— Мне кажется, не нужно тратить энергию и время, разубеждая других людей. Нужно вкладывать силы в свои действия и подавать пример. Очень многие люди в нас не верили, когда мы начинали. Но вот прошло десять лет, а мы все делаем, и делаем, и делаем, и говорим одно и то же… И знаете, как здорово замечать в своих рядах тех, кто были нашими противниками и говорили о нас неприятные вещи! Это такая радость, что даже нет никакой обиды. А есть радость от того, что мнение людей меняется. Я думаю, таким "неверующим" можно сказать, что есть милосердие, есть искреннее желание помочь другому, есть радость и кайф от того, что ты меняешь мир вокруг себя к лучшему. Когда-то Землю считали плоской, а тех, кто возражал, сжигали на кострах. А мы знаем, что Земля — шар. Я уверена, что через какое-то время необходимость помогать другим станет такой же очевидной для всех. Я думаю, что вода камень точит.

— А что вам самой лучше всего доказывает, что вы на верном пути? 

— Когда я вижу ребят, которые когда-то были нашими подопечными. Я понимаю: все было не напрасно. Мы приложили силы, чтобы подарить им шанс на жизнь без болезни, и они очень хорошо и ответственно распорядились этим шансом. Многие из них стали нашими волонтерами, кто-то готовится стать врачом.

Это была, наверное, самая главная битва в их жизни — со смертью. И теперь они знают цену жизни, дружбе, слову, времени, и они просто прекрасные, чудные продолжатели нашего дела. Я близко дружу со многими из них. Есть ощущение, что моя семья очень-очень разрослась и у меня родственники по всей стране. Я думаю, у Чулпан точно так же. Вообще у всех наших волонтеров, координаторов, сотрудников точно так же. У нас у каждого в сердце множество историй детей, которые стали нам уже родными. И мы рады их успехам. Мы всегда включаемся сердечно, и поэтому у нас так хорошо все получается.

— Чего хотят ваши подопечные? О чем просит тяжелобольной ребенок?

— Лечение довольно тяжелое. Им нельзя выходить на улицу и открывать окна, помещение должно быть стерильным. Они сидят в четырех стенах, как в тюрьме.

Поэтому ребята скучают по свежему воздуху, по вниманию, по общению, и очень рады, когда к ним приходят волонтеры. Многие мечтают об игрушках.

Кто-то — встретиться со своим кумиром, например с какой-нибудь известной актрисой. Влад Фагурел — сейчас ему уже 23. Когда он лечился от апластической анемии и лежал в РДКБ (Российская детская клиническая больница), то мечтал увидеть актрису Анастасию Заворотнюк. Я позвонила Насте. И она после съемок, уставшая, поехала далеко, на край города, в больницу. И это был такой фурор! Все вышли из палат, от мала до велика, дети в масках трогали ее и улыбались. И этот эмоциональный всплеск много дает, психологический фактор очень важен. Поэтому спасибо всем футболистам, артистам, певцам, музыкантам, которые приезжают в больницы к нашим детям.

— Что можно сказать простому человеку, который хотел бы прийти волонтером к детям, но боится?

— Раз боится, лучше подождать. Со страхом точно туда ходить не нужно. В больнице атмосфера будет нелегкой, но бывает по-разному. Дети, которым уже полегче, могут быть очень разговорчивыми и веселыми. Но есть и другие случаи, когда у ребенка сил нет улыбаться и разговаривать, и если вы приходите, надо быть готовыми отдавать. Но самое важное — надо воспринимать их как обычных людей, им не нужна жалость и скорбные лица. Вообще выздоравливают те, кто игнорирует болезнь. Кто относится к химиотерапии, как к промокшим из-за непогоды ногам, — да, неприятно. Но надо пережить.

— Кем вы сами сейчас себя считаете в первую очередь: актрисой или благотворителем? Что вы считаете своим призванием, делом жизни?

— С самого детства я в первую очередь себя ощущаю просто душой. А актерство и благотворительность — это лишь инструменты, нужные, чтобы делать мир таким, каким моя душа его видит. Так что я — душа в человеческом теле. Которой хочется, чтобы всем вокруг было хорошо.  

Беседовала Бэлла Волкова