Джамбулат Умаров: спокойно в Чечне — спокойно и на Кавказе

Больше 96% жителей современной Чечни являются чеченцами и исповедуют ислам суннитского толка. Несмотря на достаточно однородный этнический состав, здесь уделяют большое внимание межнациональным отношениям, способствуют возвращению русского населения и приветствуют развитие паломнического туризма для представителей всех конфессий.

О том, какую роль играет Instagram в противостоянии идеологии экстремизма, чем закончится поиск притесняемых представителей сексуальных меньшинств и когда в Грозном откроется православная просветительская школа, в интервью ТАСС рассказал министр ЧР по национальной политике, внешним связям, печати и информации Джамбулат Умаров, которого называют идеологом Рамзана Кадырова.

— Джамбулат Вахидович, какова ваша позиция по поводу так называемого закона о российской нации, разработка которого сопровождалась острыми дискуссиями, недовольством интеллигенции в некоторых субъектах РФ и который пока так и не принят? Есть ли необходимость в формальном определении понятия "россиянин"?

— Как себя называть — личное дело каждого человека, но считаю, что идея общероссийской нации должна быть узаконена. Я являюсь ее сторонником. Сегодня наши воины с оружием в руках защищают интересы страны в составе различных контингентов, и эти интересы не разделяются на чеченские, русские и какие-либо еще. Вряд ли есть разделение и на спортивных аренах. Там все мы — представители России, россияне, the Russians.

Если почти двести народов страны, включая кавказские, не против называться россиянами, то русских это название тем более не должно коробить. У этих слов общий корень, это в принципе одно и то же. И граждан оно устраивает в подавляющем большинстве. Просто есть некий бомонд, который любит на этой теме попиариться, определенные круги, которые называют себя русскими патриотами, националистами.

— Чеченская Республика является фактически моноэтнической. Можно ли в этой ситуации говорить о межнациональных отношениях? В чем должна заключаться национальная политика в Чечне?

— Мы считаем, что эту деятельность надо строить не на мнениях специалистов, которые мониторят конфликтогенные ситуации и думают-гадают методом тыка, где же эти противоречия проявятся. Взгляд на национальную политику у нас немного иной. Это взгляд Рамзана Кадырова и взгляд его великого отца.

Главный лозунг этой политики — заниматься своим народом, формировать правильное сознание. И делать это, не ковыряя исторические мозоли в виде репрессий, войн, вероломных или благородных битв, атак и нападений друг на друга. Если ты выбился в чиновники, в ученые, в политологи, если прокламируешь с броневика или другой трибуны, то, дорогой мой, ты должен понимать, что несешь ответственность за то, чтобы избежать конфликта.

В отличие от Дагестана с его десятками коренных народностей, в Чечне всегда был более или менее единый этнический состав. Но главной проблемой во все времена было разобщение, отсутствие лидера, способного консолидировать народ. Сегодня тот, кто занимается национальной политикой, должен понимать, что от него зависит сохранение государства, его независимость и суверенитет. Вельможи во все времена говорили, что если спокойно в Чечне, значит спокойно и на Кавказе.

— Есть ли сегодня в системе межнациональных отношений в России слабые места?

— Слабое место находится в нашей идеологии. Русский народ не может разобраться, чего он хочет и в какую сторону его тянет. Извечный вопрос выбора между западничеством и славянофильством. У нас огромное географическое и геополитическое пространство, и нужно понимать, что мы с вами — хранители живительной влаги. Запасы пресной воды скоро будут определять все тенденции в макроэкономике вслед за углеводородами. Это будущее не за горами. Лесные массивы, кислород, огромная территория, которая практически не заселена. Это же бесценная ойкумена для человека.

В борьбе за эти ресурсы нас могут развести на те же бусы, на которые развели в начале 1990-х, когда развалили СССР, который был построен на океане крови. Допустили иждивенчество, нигилизм, наплевательское отношение к власти, которая сама же и создала к тому предпосылки. Размыли символы и знаки, что надо защищать и за что умирать.

Сегодня на фоне бедствий и несправедливости, которая чинится по отношению к исламскому миру, тоже поднимается вопрос: кто виноват? Конечно, обвиняется власть — в Сирии, в России. Но почему зоной действия ИГ (запрещенная в России террористическая организация) не становится Саудовская Аравия или Иордания? Разве ИГИЛу (прежняя аббревиатура группировки "Исламское государство") не нужна их нефть, деньги, не нужно Lebensraum — жизненное пространство?

ИГ эксплуатирует идею справедливости, преображения общества, возврат к истокам, равенство. И перед ним стоит примерно та же задача, которая в свое время ставилась правительством Германии перед Владимиром Ильичом Лениным. Тот был своеобразным "ваххабитом" в марксистской среде, также ревизионировал марксизм в угоду транснациональным корпорациям и иностранным правительствам. И идеология ИГ точно так же заключается в самом примитивном, самом простом, я бы даже сказал — "большевистском" варианте толкования ислама.

— Эксперты часто упрекают ответственные ведомства в отсутствии у нас мощной альтернативы деструктивным проектам. Какая идея могла бы увлечь и объединить молодых людей у нас?

— Уже появилось достаточное количество молодежи, которая говорит: да, я за Россию. Это та ударная сила, на которую мы можем рассчитывать. И нам важно их не потерять, поддержать примером. Не просто бросить в информационно-гибридную мясорубку, а возглавить движение.

Господа взрослые, решите уже этот вопрос. Сегодня достаточно встать и сказать: что, ребята, будем держаться? Враг коварен, силен, богат. Изощрен. Без царя в голове, без Бога в сердце. И вот давайте возьмемся за руки — мусульмане, христиане, без разницы. А у нас о чем пишут? Чеченец побил русского, русский вырубил кавказца. С этим надо работать, а мы спим.

Идея такого проекта в зачаточном варианте уже есть. С одной стороны, я дружу с державниками и патриотами: Прохановым, Стариковым, Коровиным. Именно поэтому я нахожусь в Изборском клубе. Полтора года назад мы открыли его представительство в Грозном — вот здесь, через стенку. Работой его аппарата руководит Екатерина Игоревна Курашева, мой заместитель. В региональном отделении клуба сейчас пять постоянных членов.

С другой стороны, я достаточно тесно общаюсь с людьми, которые "чистят" себя под либералами. Когда в июне я пошел на "Эхо Москвы" полемизировать с Алексеем Венедиктовым, до эфира мы три с половиной часа сидели и общались у него в кабинете. Это был мозговой штурм, я получал глубочайшее интеллектуальное и личное человеческое удовольствие от общения с этим человеком.

— В этом же прямом эфире на "Эхе" вам впервые пришлось очень подробно озвучить позицию по вопросу о "чеченских геях". Как бы вы прокомментировали ситуацию сегодня, спустя полгода после первых статей в "Новой газете"?

— Я знал, что будут вопросы о геях. О так называемых притесняемых чеченских геях. Надо отдать должное — специалисты по этой теме работают с пониманием тонкостей. И видимо, не без помощи тех, кто уехал из страны и называют себя чеченцами. Вы понимаете, что меня с этой темой протащили через "батоги и шпицрутены" всех телеканалов и издательств? Они знают, что больше всего ранит нас. Даже просто нормальному мужчине говорить на такие темы некомфортно, а мне приходится говорить на миллионную аудиторию. Меня слышал весь мир, и я понимаю, почему в "Википедии", в статье, посвященной моей персоне, появилось слово "гомофоб". А за пределами Российской Федерации, как вы знаете, быть гомофобом — это своеобразное клеймо. Ничего, переживу. 

Для нас это вообще тема несуразная. Все равно что осквернить мечеть. Так же кощунственно и поднимать "гейскую" тему в Чечне, да и вообще на Кавказе. Я допускаю, что люди с инфантильным поведением могут быть, но встречаются они крайне редко. При этом они не имеют никакого отношения к гомосексуализму, не занимаются его пропагандой и уж тем более ни на какие парады не просятся.

Кампания эта была рассчитана на наше безмолвие. Или на постоянное "идите, мол, куда подальше…". Но я решил не "посылать", а говорить на эту тему. Потому что когда ты задал вопрос и не получил ответа, энергетика продолжает бунтовать. А если худо-бедно дают ответ, да еще и аргументированный, тема постепенно сходит на нет.

— Вы часто говорите о медийных событиях как об "информационно-террористических акциях". Сами оперативно реагируете на эти акции в соцсетях, в том числе в иносказательной форме в рамках цикла постов "Я — Рамзан Кадыров". Насколько важны в вашей работе современные технологии?

— "Я — Рамзан Кадыров", или "Фактор КРА", — это действительно Рамзан Кадыров, которого я вижу и слышу, которого я пропускаю через свое сознание, свое сердце и транслирую его так, как чувствую.

Как бы ни совершенствовались технологии, мысль первична. Технологии — это только инструмент. Если идеология живуча, конструктивна, если она легко укладывается в канву общественного сознания, она будет популярна.

У меня нет ни одного бота в Instagram. Я не озабочен посещаемостью, но в течение полутора-двух лет у моего личного аккаунта набралось 94 тысячи подписчиков. Это реально читающие, рассуждающие, комментирующие люди. Фактически это мое собственное СМИ, учитывая, что по отдельным постам бывает более полумиллиона просмотров. Например, по "мьянмской" теме коллаж с текстом собрал под 600 тысяч показов.

А Instagram главы Чечни Рамзана Кадырова — это сегодня мега-СМИ.

— Социальные сети предполагают высокую степень интерактива. Глава республики — один из немногих руководителей его уровня, кто выходит в прямой эфир Instagram, где невозможна модерация комментариев. Что дает такая открытость?

Эти коммéнты так называемые — не надо их бояться. Давайте вырабатывать иммунитет. Не надо никому объявлять кровную месть, преследовать — можно полемизировать. Если мы хотим достигнуть идеологического успеха, мы не должны упрощать себе тактику. Потому что у наших оппонентов тактика сложная, там много "аргументов". Ну а как их может не быть, если в стране все еще есть коррупция. Если мы еще не так хорошо живем, как хотелось бы. Если у нас детская наркомания и порнография. Если у нас поносят президента страны, и западные политические дельцы толкают нас к состоянию, которое называется канун социального взрыва. Зачем друг другу врать? Это же все и раскачивается.

— Сентябрьский митинг в Грозном в поддержку мусульман Мьянмы продемонстрировал высокую степень консолидации российских мусульман. Можно ли быть уверенным, что в острой ситуации этот процесс не выйдет из-под контроля?

— Там было больше миллиона человек. И они пришли не на "пряничные" гуляния, а были готовы пешком идти на выручку мусульманам рохинджа. Когда возбудителем является не праздничное настроение, а возмущение, это сложная ситуация: толпа собралась, чтобы разрушать, мстить. И тут еще непростое положение в экономике, в социальной сфере. Этот кипящий котел мог в любой момент взорваться, и процесс был бы необратим.

Я даже не предполагал, что мне придется выступать, тем более после такой блистательной речи Рамзана Ахматовича. Но в какой-то момент моему лидеру показалось, что осталась какая-то недосказанность, не была поставлена точка, что ли... Мне было достаточно его взгляда для того, чтобы выполнить эту непростую миссию. С моей стороны это была полная импровизация, и если вы помните, я после каждого предложения практически по три раза кричал "Аллаху акбар". Это был момент некоего катарсиса, всеобщего подтверждения безусловного лидерства Рамзана Кадырова среди мусульман России и всего исламского мира. 

— Какова роль религиозных деятелей в противостоянии псевдорелигиозному экстремизму? Насколько для кавказской уммы важно иметь источники собственных фетв?

— У нас сформировалась плеяда очень известных во всем мире ученых, тех, кто не просто знает слово Божие, а способен эффективно доносить его. Это и муфтий наш Салах Хаджи Межиев, и Адам Сайдалаханович Шахидов, который руководит телерадиокомпанией "Путь" имени Ахмата Хаджи Кадырова и является советником главы Чеченской Республики по вопросам религии. Мы выпестовали эту плеяду священнослужителей-спикеров.

Эти люди занимаются распространением истинных ценностей, которые на протяжении всей истории существования ислама делали эту религию религией добра и мира не на словах, а на деле. Важно, чтобы приходящая в мечеть молодежь слушала действительно знающих, глубоких проповедников, а не дилетантов. Сейчас у нас строятся две крупные мечети: в Беное на 5 тысяч человек и в Шали — на 20 тысяч. Обе должны быть сданы до конца 2018 года.

У терроризма, как и у марксизма-ленинизма, свои источники. В нужной интерпретации там используется и "Капитал", и слово Божье — Коран, равно как и другие писания. Извратить можно любое слово, в этом их дьявольская миссия. Под благими вывесками, эмоциональными призывами разных голосистых "шейхов" создается некий театр. Мы должны с этим работать, объяснять людям, где истина, а где технологически отработанная ложь.

То же понятие "джихад", которое извратили. Весь исламский мир этим словом гордится. Истинный джихад в исламе — это усердие на пути Аллаха: поклонение творцу, милостыня, товарищество, честность в бизнесе, противление любому злу. К оружию призывают только в том случае, если некто посягнул на твою честь, имущество, семью, не позволяет молиться и т.д.

— Идеология терроризма — это международная проблема. Есть ли у Чечни опыт, которым она готова поделиться с другими странами?

— Я сейчас как раз ношусь с этой идеей — почему бы ее не реализовать, например, вместе с ТАСС. Не очень люблю слово "лекция", но можно было бы организовать выступление где-нибудь в Европе на тему опыта Чеченской Республики в борьбе с международным терроризмом. Уверяю, аудитория с удовольствием готова выслушать чеченца, который рассказывает о природе терроризма, прикрывающегося исламской вывеской. С удовольствием!

— В российской туристической отрасли сейчас появляется новая ниша — паломнический туризм. Как вы относитесь к такому виду коммерческой деятельности и к самому термину?

— Очень хорошо. Очень часто в муфтият Чеченской Республики приходят люди, которые хотят принять ислам. За последние три года по этому вопросу обратилось 167 человек. Однако эти цифры не дают объективной картины, поскольку для принятия ислама не требуется участие официальных духовных лиц.

В Грозный приезжают те, кто интересуется мусульманской религией из научно-исследовательских побуждений. В мечеть "Сердце Чечни" любая женщина-турист может свободно зайти: там есть специальные платки, широкие одежды — пожалуйста. Далеко не во всех странах такое разрешается.

А то, что такой речевой оборот образный, ничего страшного. Паломник — это странник, и паломничество может быть не только религиозным, но и культурным. Говорят же про Ясную Поляну — "Мекка для писателей" или про Грозный — "Мекка для туристов".

Выдающиеся деятели, писатели, публицисты, чиновники, политики приезжают, чтобы посетить могилу Ахмата Хаджи. И это не поклонение в религиозном смысле, а дань доброй памяти человеку, который спас и свой народ, и всю страну от терроризма. Кто бы что ни говорил.

— Много ли сейчас русских, уроженцев Грозного или казачьих станиц, которые возвращаются в родные места? Есть ли соответствующие программы или меры поддержки?

— Легко говорить: взяли и вернулись. Есть сообщество грозненцев, людей разных национальностей, которые раз в год встречаются. Из Владивостока, Перми — откуда только не приезжают. Это их родина, сколько поколений русских людей здесь жило. Но какие бы условия мы им здесь ни создавали, человек уже прижился на новом месте. Да пусть здесь благоухать все будет, но он не хочет сюда возвращаться. Не потому, что не любит чеченский народ и ему не нравится Грозный. Просто он уже прижился в Ростове или в Армавире.

Тем не менее русскоязычное население растет. По данным нашего министерства, в 2015 году в Чеченской Республике постоянно проживало 16 957 русских, в 2016-м — уже 19 638 человек. С каждым годом приезжает все больше и больше людей. Много прекрасных врачей, других специалистов — кто-то вернулся, кто-то приехал работать, хотя никогда здесь не жил. Получают квартиры, приобретают жилье. Согласитесь, есть большое число русских людей, которые хотят нормального, здорового образа жизни, которым претит курение на каждом углу, все эти банки пива, разгульная жизнь.

В Чеченской Республике действуют восемь православных приходов: в Грозном, в Наурском, Шелковском и Сунженском районах, один из них — старообрядческий. В следующем году надеемся получить финансирование на строительство в Грозном русской православной просветительской школы. Она будет работать под эгидой Махачкалинской епархии РПЦ. Если там будет хорошая библиотека — сам буду туда первый ходок. Почему бы и нет?

— Летом вы презентовали в Москве свою книгу "Фактор КРА. Противостояние". До прилавков она так и не дошла — тираж 1500 экземпляров разошелся среди ваших друзей и коллег-экспертов, а книга стала библиографической редкостью. Планируете ли вы допечатывать тираж и писать продолжение?

— Поскольку издание пользуется большим спросом, сделаем допечатку тиража в следующем году. Я рассматриваю различные предложения по реализации в крупнейших сетях.

"Фактор КРА" — цикл документальных книг. Следующая книга "Фактор КРА. Преодоление", надеюсь, будет представлена читателю в будущем году. Это продолжение истории о наших упущенных шансах, о том, как можно было при определенных усилиях и терпении предотвратить чудовищное кровопролитие двух войн. В этой книге будет описан кризис начала 90-х годов XX века. И самое главное событие для нашего народа — обретение национального лидера в лице незабвенного Ахмата Хаджи Кадырова. Это то, что касается моей научно-популярной работы.

Сейчас же я только что закончил свою первую литературную вещь — повесть "Абрек". Это история о волчонке, мать которого убило взрывной волной, его подобрал в горах и вырастил мальчик, такой же сирота. Волка приходится отдать за долги собачнику, и он участвует в жестоких собачьих боях — я их живописую. По сюжету там появляется и русский контрактник-кинолог, у которого больна раком жена. Если очень коротко, то в итоге волк спасает эту женщину, зарабатывает денег на операцию.

В финале волк должен был погибнуть, но по просьбе очень многих людей я в конце книги его отпустил. Это очень пронзительная для меня тема… Волк — бесхитростный и очень мудрый хищник. Через жертвенность, боль, страдания человек глубже воспринимает любую идею. Не зря пророки жертвовали всей своей жизнью, отдавали ее на алтарь служения добру и любви.

Беседовала Ольга Калантарова