Глава Роспатента Григорий Ивлиев рассказал в интервью ТАСС об особенностях патентной деятельности в России, о том, как цифровизация поможет ускорить прием заявок и выдачу патентов, кто сможет получить диплом патентоведа и как Россия вписывается в мировую систему интеллектуальной собственности.
— Вы ранее отмечали спад патентной активности в России. С чем он связан и какие ваши прогнозы на этот год? Ожидаете оживление, больший интерес к патентованию изобретений или торговых марок в этом году? И если да, то с чем это будет связано?
— Сфера интеллектуальной собственности — очень обширное понятие. На одном полюсе мы в прошлом году наблюдали снижение количества патентных заявок на изобретения от российских заявителей. На другом — видим существенный рост заявок по товарным знакам: в 2017 году их число выросло на 13%. Российские компании — правообладатели активно выходят на рынок со своими товарными знаками. А это означает, что появляются новые товары, зарекомендовавшие себя, компании, которые хотели бы продвигать свой бренд. И это очень радует. Но параллельно мы видим беспрецедентное падение по патентованию изобретений — на 15% в прошлом году. Наибольшее снижение по заявкам у научно-исследовательских институтов — на 23,5%, затем на третьем месте по снижению идут вузы — примерно 14%, и на 20% у нас произошло сокращение числа патентных заявок от физических лиц.
— А какие причины этого снижения?
— Причины разные. НИИ и вузы сократили свою патентную активность, я считаю, из-за недопонимания своих задач и отсутствия внутренних систем управления интеллектуальной собственностью. Они ушли больше в научные публикации и в регистрацию результатов интеллектуальной деятельности в виде ноу-хау, секретов производства, что не позволяет выйти на рынок, не позволяет представить изобретение миру. Это не очень хорошая тенденция, и я думаю, что на изменение этой ситуации может повлиять государство. Выдавая грант, следует оговаривать в условиях обязательное патентование изобретений, полезных моделей или промышленных образцов. Потому что научные публикации и патентные заявки — это разные, принципиально разные уровни завершенности исследования. Потому что для того, чтобы запатентовать, нужно представить техническую проблему, технический результат, техническое решение. Необходимо описать, в чем промышленная применимость, в чем мировая новизна. Эти требования не предъявляются к научной публикации. Вы можете в ней опубликовать все, что вызывает интерес. Однако информация может не быть представлена в структурированном виде и готова к коммерциализации.
У нас произошла какая-то неправильная, на мой взгляд, "установка", что если нельзя на следующий день патент на изобретение продать, то не надо его и патентовать. На самом деле для того, чтобы понять, можно ли это коммерциализировать, можно ли внедрить, вызовет ли результат исследования, результат интеллектуальной деятельности интерес в мире, его нужно запатентовать, нужно создать объект интеллектуальной собственности. Пока нет патентной заявки — нет объекта интеллектуальной собственности. Поэтому мы настоятельно рекомендуем министерствам уточнять требования в своих договорах на разработки НИОКР, договорах на передачу государственных денег на научно-исследовательскую деятельность такого подхода. Тот, кто получает эти деньги, обязуется создать объект интеллектуальной собственности, обязуется провести свое исследование до той степени, когда и заказчик, и все общество, и Роспатент в том числе, будет видеть, что да, здесь создано что-то принципиально новое, здесь создано то, что может быть использовано в экономике. Потому что патент — это прежде всего экономический актив. Патент — это возможность заработать на уступке исключительных прав, на лицензии, на производстве товара с использованием запатентованной технологии. Это отлично понимают, например, в фармацевтике, где борются за каждый патент. В других областях, к сожалению, меньше.
Пока нет патентной заявки — нет объекта интеллектуальной собственности
Между тем Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС) выпустила доклад, в котором указано, что одна треть стоимости товаров, продаваемых во всем мире, основана на так называемом нематериальном капитале, интеллектуальной собственности. А в некоторых отраслях стоимость нематериальных активов уже в два раза превышает стоимость материальных — зданий, станков, оборудования. Это огромный потенциал, который наш бизнес, наши государственные корпорации пока, к сожалению, очень слабо используют.
— А почему проседание идет по патентованию изобретений у граждан?
— С физическими лицами другая картина. Мы предъявили более высокий уровень требований по целому ряду позиций. Мы стараемся еще на первоначальной стадии отсеивать то, что называют "патентным мусором". Иногда поступают откровенно слабые заявки, которые не тянут на изобретение, вот их мы в прошлом году стали отсеивать жестче.
— Вы не упомянули компании в своей статистике, что у них с патентованием?
— Предпринимательский сектор в целом сохранил свои позиции по патентованию. Число заявок сократилось лишь на 2,5%. Когда попадает какое-то наукоемкое производство в частные руки, предприниматель очень бережно обращается с этим богатством. Мы знаем такие примеры, когда патентование здесь ускоряется, и люди понимают, что они должны себя защитить. Это хорошая тенденция, но нам бы хотелось, чтобы ее масштабы росли.
— Многие жалуются, что патентование идет несколько месяцев, соответственно, и о защите на это время говорить сложно.
Средние сроки рассмотрения заявок по разным направлениям сократились от нескольких недель до нескольких месяцев
— А вот тут вы не правы. Защита предоставляется с момента подачи заявки. Патентный приоритет, то есть защиту, государство предоставляет не только тогда, когда оно выдает патент. Что касается времени на рассмотрение заявок, то со скоростью рассмотрения патентных заявок мы работаем. У нас средние сроки рассмотрения заявок по разным направлениям сократились от нескольких недель до нескольких месяцев. На сегодняшний день Роспатент — одно из самых оперативных патентных ведомств мира в этом вопросе. У нас осенью выступала патентный поверенный из США, так вот она сказала, что тот, кто критикует Роспатент за сроки, вероятно, никогда не пытался патентоваться в Штатах. Есть отдельный вид услуг — рассмотрение заявок по сокращенной процедуре. Это общемировая практика.
— Те патенты, которые выдаются по сокращенным процедурам, они чем-то отличаются от тех, что идут по стандартной процедуре?
— Нет, они не отличаются. Это просто концентрация усилий экспертизы на таких заявках. Например, Минобрнауки просило нас ввести такой ускоренный порядок для заявок, поданных по итогам госпрограмм, которые Минобрнауки принимает и финансирует. Мы согласились. Причем это будет без ущерба для общего потока. Наоборот, и в общем потоке тоже рассчитываем сократить сроки. Кроме этого, мы предлагаем всем желающим платную форму ускоренного рассмотрения.
— А это насколько сокращает длительность процесса?
— Сейчас средний срок рассмотрения заявок составляет девять с половиной месяцев. Мы можем сократить его до шести.
— А сколько в среднем стоит запатентовать изобретение?
— Если неускоренными темпами, то общая сумма примерно 12,5 тыс. рублей. Столько стоит вообще вся процедура патентования от подачи заявки до выдачи свидетельства. Для льготных категорий стоимость еще меньше. Мы тут посчитали, что студенту, например, вся процедура может обойтись в 800 рублей.
— Эксперты и участники рынка считают, что и у студентов, и у научно-исследовательских институтов все хорошо с идеями, но очень плохо именно с коммерциализацией. Им действительно гораздо легче написать научную публикацию и ноу-хау, чем объяснить промышленную значимость того или иного.
— Вы совершенно правильно говорите, это очень непросто. Это задача более сложного уровня. Они говорят: "Я написал, у меня такая хорошая идея, а ее никто не использует". Так вы ее написали в форме научной публикации, научного доклада, научного отчета. А вы структурировали ее по тем правилам, по которым живет мир, создавая объекты интеллектуальной собственности, продавая их, реализуя их, заключая под них лицензионные договоры? Нет.
Если неускоренными темпами, то общая сумма примерно 12,5 тыс. рублей. Студенту, например, вся процедура может обойтись в 800 рублей
На коммерциализацию идей еще во многом влияет то, что исследования часто начинаются почти вслепую. У нас мало кто проводит патентные исследования, прежде чем начать работу. В итоге получаются такие результаты, которые в мире или даже у нас в стране уже запатентованы. Так может, вместо того, чтобы тратить деньги на них, можно было бы купить лицензию и потратить в разы меньше денег? Может, стоит провести исследования в том направлении, в котором они еще не проводились?
Мы именно поэтому открыли в подведомственном нам Федеральном институте промышленной собственности (ФИПС) Проектный офис, который как раз занимается патентной аналитикой, который может предоставить целый ряд инструментов для принятия решений, как на уровне региона, так и на уровне корпораций. Мы даже экспресс-инструменты сделали, которые может себе бизнес малого и среднего масштаба позволить. Причем сделали это на таком уровне, что Всемирная организация интеллектуальной собственности официально присвоила нашему Проектному офису статус "преквалифицированный провайдер патентной аналитики уровня ВОИС" и включила нас в список поставщиков патентных ландшафтов для участия в будущих тендерах этой организации.
К тому же, я думаю, многие отказываются от патентования, потому что существует явный дефицит специалистов в этой области, мало "проводников", разъясняющих тонкости и особенности патентования, оказывающих квалифицированную помощь. У нас к этой работе системно почти никого не готовят. Да, Роспатент готовит профильных специалистов в подведомственном вузе — Российской государственной академии интеллектуальной собственности (РГАИС), но это даже для нас мало. Мы выпускаем порядка 200 специалистов в год. Для экономики это совсем ничего. В советское время таких специалистов готовили по 15 тыс. в год: кого-то в вузе, кого-то на курсах повышения квалификации.
— А они у вас получают юридическое образование?
— Юридическое и экономическое. Плюс уже второй год у нас есть подготовка инженеров-патентоведов. Понимаете, подготовить пакет документов, скажем, на товарный знак могут и юристы. А чтобы предоставить данные на патент на изобретение, конечно, нужно обладать специальными знаниями. Потому что, например, редактирование генома — это 30 томов научных исследований. И нужно вообще понимать, что такое геном, что означает его редактирование и как все это построено. Причем наш эксперт еще должен сказать, новое это в мире или не новое. Это трудная работа. Надо готовить кадры, надо учить специалистов. Я вижу просто какой-то такой страх перед необходимостью патентования, этой глубоко научной деятельностью. Это ведь по существу научная работа. Ученые и есть наши главные изобретатели, главные заявители в нашей системе. Нужно системное образование.
— И как изменить эту ситуацию?
— Мы договорились с Минобразования, что будет базовое вузовское образование по подготовке патентоведов: инженеров, физиков, фармацевтов. Это будут магистерские программы по специальности, включающей это направление подготовки патентования. С 2019 года вузы смогут готовить специалистов по этим направлениям, будет выделено 650 бюджетных мест. Но они должны подготовить соответствующие образовательные программы, получить аккредитацию. Сейчас уже три вуза могут это делать. Это подведомственная нам РГАИС, Бауманка и Университет ИТМО в Питере. Мы надеемся, что в будущем количество вузов и мест по нашим направлениям будет расти. Но кроме этого, конечно же, должна развиваться система повышения квалификации через специальные курсы. Мы разработали и онлайн-курсы. Кстати, наша РГАИС четыре курса разработала на английском языке и успешно их реализует для стран БРИКС.
— Одна из последних тенденций — это тотальная цифровизация всех сфер деятельности, в том числе и патентной деятельности. Что в этом направлении вы делаете?
— У нас в этой сфере есть колоссальный потенциал. Если сейчас подается письменно заявление, два месяца его чиновник рассматривает, выясняет, что пошлина неправильно уплачена, он пишет письмо: уплатите пошлину, потом выясняется, еще что-то неправильно оформлено или сделано, и так далее. Роспатент уже сейчас готов к работе с любым заявителем в электронном виде. Практически по всем госуслугам. Сейчас нам можно подать заявку в электронном виде. Если она соответствует установленным требованиям, если пошлина уплачена правильно, она на следующий день попадает к эксперту. Онлайн-подача без всяких дополнительных проверок.
Второе направление для цифровизации — это переход прав на объект интеллектуальной собственности. Мы регистрируем этот переход прав, регистрируем лицензионный договор на объект интеллектуальной собственности, и это очень важно с тем, чтобы это происходило очень быстро. И это же тоже связано с оплатой пошлины и с расчетом между субъектами. Поэтому, когда мы будем проводить эти операции в системе нашего реестра передачи прав, предполагается, что переход собственности, переход права с помощью лицензионного договора будет проходить по нажатию кнопок двумя людьми, участниками этого процесса. Даже не двумя, может быть, десятью тысячами. Сколько лицензий захотят получить на тот или иной продукт? И эта вся цепочка транзакций, которые сейчас происходят в ручном режиме достаточно долго, будет проходить в автоматизированном режиме. И контролировать это будет сама система.
В целом цифровизация, которая проводится в Роспатенте, — это наше основное направление развития. Мы через цифровизацию решаем вопросы ускорения, качества, подготовки людей, информированности общества. Она носит глобальный характер, появляются феномены, составляющие вызовы для права интеллектуальной собственности: интернет вещей, биг-дата, блокчейн, искусственный интеллект. Но мы сегодня берем эти инструменты для того, чтобы их использовать в своей работе.
— Как искусственный интеллект вы планируете использовать?
— Например, мы планируем создать реестр 3D-технологий, с помощью которого будет проводиться сравнение 3D-модели из поданной заявки с уже существующим массивом зарегистрированных моделей, их сопоставление. Эксперт просто будет смотреть результаты этого поиска, где красным цветом будут отмечены несовпадения, а зеленым — сходства. Останется только посмотреть на цвета и нажать на кнопку. Все остальное сравнение за него сделает специальная программа.
— А вы сотрудничаете с кем-нибудь из российских компаний, допустим, с тем же "Яндексом"?
— "Яндексу" мы предлагали сотрудничество, точнее, они выходили на сотрудничество. Мы работаем с системными интеграторами "Крок" и "Ай-Теко". Но мы объявляем конкурс среди отечественных разработчиков на разработку такого программного обеспечения. Нам государство выделило существенные средства именно на цифровизацию процесса, это инвестиции государства в удобные инструменты для граждан и исследовательского сектора. Правительство понимает важность этих мероприятий. Мы приглашаем крупные компании — приходите к нам, ставьте задачи, решайте вопросы.
— Какой ваш прогноз по динамике патентной деятельности на этот год?
— Будет продолжен рост заявок на товарные знаки. В 2017 году подано около 73 тыс. заявок на товарные знаки, более чем на 18 тыс. больше, чем в прошлом году. Это очень существенные цифры для нашей экономики. Будет геометрический рост подачи заявок на промышленные образцы. Мы вступили в систему международной регистрации промышленных образцов, и теперь для того, чтобы зарегистрировать у нас промышленный образец, с 28 февраля 2018 года нашим заявителям не надо будет вступать в переписку с патентным ведомством каждой страны, где они хотят зарегистрировать свой промобразец. Достаточно подать заявку в Роспатент и указать, в каких странах запрашивается регистрация. И мы сможем регистрировать их на территории 82 государств. Соответственно, заявки из этих стран мы тоже будем регистрировать. Что касается патентной активности, я думаю, здесь тоже будет существенный рост. Потому что увеличивается количество вложений государства в НИОКР. И надо обеспечить эффективность этих вложений.
Беседовала Лана Самарина