"В хоккее с 14 лет по сей день". Трехкратному олимпийскому чемпиону Давыдову — 80 лет

Один из шести трехкратных олимпийских чемпионов в истории отечественного хоккея Виталий Давыдов отмечает 80-летний юбилей. На протяжении всей карьеры он выступал за московское "Динамо", а в составе сборной СССР выиграл все турниры, в которых принимал участие. В беседе с ТАСС Давыдов рассказал, почему с днем рождения его поздравляют дважды в году, какое достижение считает самым ценным в своей карьере и о том, как представлял страну в Венгрии.

— Виталий Семенович, во многих справочниках указано, что вы родились 1 апреля. Как так получилось и как с этим жили?

— Наверное, те, кто писал эти справочники, опечатались. Мне трудно сказать, откуда возникло 1-е число. Ну вы же знаете, 1 апреля — никому не верю. Я сам очень сильно удивился, когда увидел в справочниках дату 1 апреля.

— Шутили по этому поводу?

— Естественно. Меня каждый год по два раза поздравляют с днем рождения. Некоторые поздравляют 1-го, а я говорю, что родился 3 апреля.

— А кто поздравляет 1-го?

— Многие мои знакомые. И журналисты.

— А бывало, чтобы поздравляли 1-го и воспринимали ваш ответ как шутку?

— Ну, конечно (смеется).

— Как реагируете на это?

— Спокойно. Я просто объясняю, как есть на самом деле.

Вся жизнь — "Динамо"

— Почему выбрали хоккей?

— Это такой вид спорта, где проявляются практически все лучшие достоинства молодого человека: смелость, отважность, чувство локтя. Хоккей тогда был молодым видом спорта, он у нас появился только в 1946 году, а в некоторых странах он был уже развит. Но несмотря на это, наш хоккей добился выдающихся результатов и вышел на лидирующие позиции в мире.

— Другими видами спорта не занимались?

— В то время все мальчишки увлекались футболом.

— Как попали в "Динамо"?

— Тогда были секции, принимали в них с 14 лет. Вот на просмотре я попал на глаз тренера и закрепился. Так началась моя жизнь в "Динамо", и по сей день я в этом клубе. В команду мастеров я попал одновременно с Володей Юрзиновым и Володей Чиновым. В 1956 году Аркадий Иванович (Чернышев — прим. ТАСС) взял нас под крыло.

— Не жалеете, что так и не получилось завоевать чемпионский титул в качестве игрока?

— Чемпионство я выиграл, но уже после завершения игровой карьеры. Мы выиграли два чемпионата СССР, чемпионат СНГ и два чемпионата России, когда я был начальником команды. Потом были еще два чемпионства и два Кубка Гагарина в качестве вице-президента. Я горжусь, что всю карьеру провел в одном клубе. Мы стали обладателями Кубка СССР в 1972 году, почти всегда были в призерах, семь раз завоевывали серебряные медали, пять раз бронзовые. Мы стабильно держали высокий уровень, это, безусловно, заслуга Аркадия Ивановича.

— В чем его секрет?

— Есть тренеры-педагоги, а есть тренеры-дрессировщики. Аркадий Иванович относится к тренеру-педагогу, у него был необыкновенный подход. Не случайно его многие игроки чуть ли не отцом называли. Он отзывался и отвечал абсолютно на все вопросы, с которыми к нему приходили ребята.

— В сборной вы побеждали во всех крупных турнирах, в которых участвовали.

— Текучка кадров в сборной была минимальная. Образовался сильнейший костяк, плюс два тренера — Чернышев и Тарасов.

— Перед чемпионатом мира 1963 года команда значительно изменилась?

— Да. Перед поездкой на первый чемпионат мира в Стокгольм вызвали руководство. Нам сказали: "Даем вам этот чемпионат мира, чтобы подготовиться к Олимпиаде 1964 года. Попробуйте, посмотрите соперников. Команда только создается". Ну, а мы в этот же год выиграли турнир.

— Вторую игру тогда проиграли шведам…

— Да, мы шведам проиграли со счетом 1:2. Там Витя Коноваленко (вратарь сборной СССР — прим. ТАСС) побежал за шайбой к синей линии и не успел. И Нильс Нильссон забросил в пустые ворота. Но мы носы не вешали, ждали, какие дальше будут результаты, это был не последний матч.

— На Олимпиаде было уже проще?

— Мы ехали на Олимпийские игры уже в ранге чемпионов мира. Это была самая тяжелая Олимпиада для нас, потому что против сборной СССР, тем более в ранге чемпиона мира, все играли с большой отдачей. Но наша самоотдача оказалась намного выше и сильнее. Еще тяжелыми были Игры 1968 года в Гренобле. Ну, а в Саппоро в 1972 году нам уже было проще, мы выиграли две предыдущие Олимпиады, и нас все боялись. Тем более там не было канадцев.

— Реально ли в наше время создать такой постоянный костяк сборной на долгие годы?

— Все зависит от поколения, от игроков. У нас собрались талантливые хоккеисты, и играли здорово, и относились друг к другу хорошо, поэтому получился такой коллектив. Сложно создать такую команду, которая была на протяжении тех десяти лет.

— В Национальную хоккейную лигу (НХЛ) много хороших игроков уезжает…

— Да, в этом есть трудности. Создать команду из техничных хороших игроков намного сложнее. Мне и Анатолию Фирсову тоже предлагали играть в НХЛ, но в те времена это было невозможно. Сейчас я прекрасно понимаю тех, кто уезжает в НХЛ: интересно попробовать себя на фоне лучших игроков мира, там играют все сильнейшие. Но не у всех получается там закрепиться. Там за уши никто тянуть не будет, приглашают уже готового игрока, и ты должен показывать хоккей. Кто играет слабее, тот определен в запас, там очень строго по поводу этого.

— Какая из наград для вас была самой значимой?

— В 1967 году я получил приз лучшего защитника мира, для меня это самая ценная награда и самое запоминающееся событие. Я девять лет подряд играл в паре с Витей Кузькиным из ЦСКА (Давыдов, Кузькин, а также Анатолий Фирсов, Александр Рагулин, Владислав Третьяк и Андрей Хомутов являются трехкратными олимпийскими чемпионами — прим. ТАСС). Наша задача всегда была сыграть на нолик. У нас было три пары защитников, мы между собой соревновались, кто меньше шайб пропустит. А если каждая пара сыграет на нолик, то нападающие одну шайбу-то точно забросят.

Доблестный труд в Венгрии

— В качестве тренера вы установили рекорд, который не побит по сей день. Выиграли три молодежных чемпионата мира подряд.

— Помимо этого рекорда из трех побед подряд в молодежных чемпионатах я выиграл чемпионат Европы с юниорской сборной в 1976 году в Чехословакии.

— Против вашей команды играл Уэйн Гретцки.

— В 1978 году был молодежный чемпионат мира в Квебеке, где за канадскую команду выступал Уэйн Гретцки. Но наша сборная все равно победила. Несмотря на то, что Гретцки играл на своей родине и болельщики были только канадские.

— Какое он на вас произвел впечатление тогда?

— Он уже тогда проявлял большой талант и умение в хоккейном деле. А потом уже поэтапно вырос в большого игрока.

— Из ваших подопечных кто-то играл на его уровне?

— Мы добились успеха в основном за счет командного взаимодействия. Но у нас были тоже большие мастера. Через мои руки прошли Сергей Макаров, Владимир Крутов, Игорь Ларионов, Вячеслав Фетисов и Алексей Касатонов. Все они потом стали основными и ключевыми игроками сборной СССР.

— Четыре года вы отработали в Венгрии. Как туда пригласили?

— Была дружба между динамовскими командами. В Венгрии "Уйпешт Дожа" — это как московское "Динамо". Большое руководство дружило между собой. У них не было тренера, когда возник вопрос, то предложили мне.

— Легко согласились?

— Я сначала поехал на две недели, мне сказали: "Приезжай, присмотрись, если понравится, то оставайся работать". Я все посмотрел, мне понравились условия и ребята, поэтому остался тренировать.

— И выиграли три Кубка и два чемпионства…

— Я был не только тренером «Уйпешта», а еще и сборной Венгрии. В Будапеште проходил чемпионат мира в группе С. Мы заняли второе место, и сборная Венгрии из группы С поднялась в группу В, за что я был награжден правительственной наградой — орденом за доблестный труд.

— Венгрия ведь не самая хоккейная страна.

— Безусловно, но болельщиков на хоккей приходит тьма. Когда мы играли с "Ференцварошем", дворец был битком на всех матчах, болельщики очень рьяно поддерживали команду. "Ференцварош" — это как "Спартак" в России. У нас были принципиальные матчи, накал был такой же, как в дерби между "Динамо" и "Спартаком". После того как сборная вошла в группу В, болельщиков стало еще больше.

— Сложностей в коммуникации с командой не возникало?

— Нет. Мне повезло, что у меня в составе были два чеха, которые очень хорошо говорили по-русски. Они мне помогали в переводе, я спокойно работал.

— Были ли варианты продолжить тренерскую карьеру там или в другой европейской стране?

— В "Динамо" тренером пришел Юрий Моисеев из ЦСКА. Мне из руководства "Динамо" позвонили и сказали: "Виталий Семенович, Моисеев хочет работать только с тобой, поэтому давай возвращайся". Пришлось вернуться обратно.

— Почему после этого перестали тренировать?

— Я потом сразу стал вице-президентом клуба. Поэтому возвращаться на тренерскую работу было уже неинтересно, был пройден большой путь.

Пять часов кошмара

— После турне сборной СССР по Канаде чуть не разбился самолет, это самая страшная история в вашей жизни?

— Мы выиграли все игры, вылетали в хорошем настроении из Монреаля в Москву. В самолете было 47 человек, что нас и спасло. Самолет вырулил на старт, рванул, и после разбега лопнул опорный баллон. Самолет начал вилять из стороны в сторону, сверху посыпался багаж. Взлетели, пролетели круг, вышел командир корабля и сказал, что что-то случилось. Потом сказали, что у шасси лопнул баллон. Пилоту сказали шасси ни в коем случае не убирать, потому что его может заклинить. Так он вылетел в сторону океана, пять часов сливал 60 тонн керосина, оставил минимальное количество на посадку и удачно приземлился.

— Какие эмоции были?

— Все вышли холодные, бледные. Через сутки улетели в Москву. Пять часов сидишь и не знаешь. Я первый раз увидел, как керосин сливают. Если бы он не слил, он бы не смог приземлиться, он бы такой тяжелый грохнулся, одно шасси бы не выдержало.

— Паника присутствовала?

— Да нет, что паниковать. Что будет, то и будет. Ты же сидишь беспомощный, ничего не можешь сделать.

— Помните, что творилось на борту в тот момент?

— Да, с Аркадием Ивановичем сидели. Он говорил: "Семеныч, все будет нормально, приземлимся". Я говорю: "Ну, надеемся, Аркадий Иванович". Ну и его слова и тут оправдались. Даже в такой критической ситуации его не покидало чувство юмора. В том-то и его сила, он умел не нагнетать, а наоборот, раскрепощать людей.

— После этого не боялись летать?

— Нет (улыбается).

Беседовал Артем Крук