Народный артист России Леонид Якубович через неделю отметит свое 75-летие. В преддверии этого дня телеведущий дал интервью своей дочери, корреспонденту ТАСС Варваре Видо. Он рассказал о том, почему никому не показывает свои военные награды, зачем летает в Белоруссию, что будет с программой "Поле чудес" и чем он займется в ближайшее время.
— Много пишут о том, что ты летаешь на самолетах и очень это любишь, но ведь это гораздо больше, чем просто хобби?
— Во-первых, это уже профессия. Я закончил в 2002 году авиационное училище и учебно-тренировочный центр в Быково, получил сертификат пилота третьего класса коммерческой авиации с правом управления вторым пилотом на самолете ЯК-40. По другой линии я был переведен из военно-учетной специальности ВУС 0506 — инженерные войска в военно-транспортную авиацию. С тех пор я освоил три типа вертолетов и несколько типов самолетов. Но в основном я сейчас работаю профессионально на вертолете МИ-2 в Белоруссии, где недавно прошел ВЛЭК. Это летная комиссия, которую обязаны проходить профессиональные пилоты раз в полгода, любители — раз в год.
— А пассажирские самолеты и вертолеты можешь водить?
— Могу, но не имею права. У меня нет сертификата на право управления самолета с пассажирами, но технически могу: я летал на пассажирских самолетах, и один из самых запоминающихся — это перелет на ЛИ-2 (пассажирский и военно-транспортный самолет времен Второй мировой войны, выпускался в СССР до 1953 года по лицензии на американский Douglas DC-3 — прим. ТАСС), на прототипе самолета, который привез в Москву акт о безоговорочной капитуляции Германии. Я летал по городам-героям на этом "Дугласе", это незабываемо.
— У тебя есть мундир с орденами, в интернете даже есть несколько его фотографий. Можешь рассказать о нем?
— К сожалению, об этом так худо писали, что я эту военную форму больше никому не буду показывать. Я офицер запаса военно-транспортной авиации. У меня нет боевых орденов, но есть знаки отличия за работу, которую я выполнял в горячих точках. Конечно, мне дороги два ордена, которые мне вручали в Кремле. Есть медали за 40 военных командировок в Чечню, в Дагестан, в Косово. Пока шли концерты, я мотался по блокпостам с разными поручениями. Хочу напомнить людям, которые пишут всякие гадости, в том числе про военные награды, что во время Великой Отечественной войны так же, как участие в боях, ценился труд артистов агитбригад, это была совершенно необходимая работа. И боевые награды члены агитбригад получали не просто так. Боевые ордена Иосифа Кобзона, Льва Лещенко, Владимира Винокура, людей, которые были в Афганистане, в самом пекле, абсолютно заслуженны.
— Какая награда кажется самой дорогой?
— Она очень странная (смеется). Мне ее вручил один старый чеченец. Это медаль за освобождение Чечни и Кавказа 1862 года.
— Ты просил журналистов не писать о том, что был на Афганской и Чеченской войнах и в Косове. Почему?
— Мне показалось, что афишировать это неправильно. Со стороны может показаться, что я хочу изобразить из себя героя, но ничего этого не было. А через два года после событий это было просто из соображений безопасности, поскольку я мотался по блокпостам.
— А при каких обстоятельствах там оказался?
— Я как раз сейчас об этом пишу книгу. Началась первая Чеченская война, 1995 год. Я об этом узнал по телевизору, поехал в штаб внутренних войск в Лефортово, пришел к командующему, спросил, надо ли что-то отвезти, съездить туда. Через неделю уехал вместе с замом по воспитательной работе. Потом ездил еще по линии пограничной службы, по линии Минобороны, но чаще по линии внутренних войск. Ездил и с группой "Альфа".
— Когда будет готова книга и будет ли она только о войне?
— Я отдал материал восьмилетнего труда в издательство "Эксмо", они с удовольствием взялись за него.
Помимо нескольких рассказов о войне, там есть и воспоминания о разных людях. А еще стихов много, например, я изложил в стиле басен Крылова Уголовный кодекс РФ. Книга планируется к выходу в сентябре-октябре этого года
— В своей первой книге ты много писал про кулинарию. Это хобби или тоже уже профессия, как самолеты и вертолеты?
— Это как раз исключительно хобби. Можно сказать, что я стою у плиты 62 года. Я люблю готовить все что угодно, кроме десертов. У меня довольно большая библиотека по кулинарии, а когда есть свободная минутка, я сижу с этой литературой, переписываюсь в интернете с профессиональными кулинарами.
— Вернемся к основной деятельности: есть сейчас какие-то запланированные новые проекты, пьесы, сценарии?
— Я написал пьесу, которую приняли к постановке. Режиссер Марк Розовский начинает репетиции. Это комедия положений. Выход спектакля планируется в сентябре-октябре, но это зависит от ситуации с коронавирусом. Первое название пьесы — "Любовник для моей жены". Рассказывать сюжет не буду, пусть зрители увидят все сами, но я думаю, что после всего этого кошмара с пандемией люди захотят улыбаться. Кроме того, я написал киносценарий, надеюсь, что он будет воплощен. Сюжет пока в секрете, но скажу, что действие будет происходить в современном мире. Сейчас обсуждается, какая компания возьмется это снимать.
А если режиссер-постановщик увидит меня в какой-нибудь роли, я, конечно, соглашусь. Дата выхода фильма будет зависеть от общей ситуации в киноиндустрии. Кроме художественной составляющей многое зависит и от финансирования проекта. Это прерогатива продюсеров, которые за это возьмутся. И еще книга, которую я дописываю, — дел по горло. Плюс я предложил одну разработку Первому каналу, ее приняли и должны выпустить. Программа готовится студией "Красный квадрат". Это новый формат развлекательного ток-шоу, телевизионных интервью. Видимо, тоже планируется с нового телесезона, с 1 сентября.
— А что будет с "Полем Чудес", идут ли сейчас съемки?
— Идут. Покидать "Поле чудес" не планирую, конечно. Впрочем, это, кроме меня, решать будет еще и руководство.
— Тебе не кажется, что за годы в программе "Поле чудес" сформировался определенный образ, вне которого тебя уже не представляют?
— Конечно, сложился эдакий образ бесконечного весельчака. Меня не очень устраивает, что меня ассоциируют с ним (смеется). Но с этим ничего поделать нельзя. Это такое сложившееся за 30 лет амплуа, и оно порой и на судьбу тоже влияет.
Амплуа — это как бирочка. Если на тебе висит бирка клоуна, например, очень трудно перепрыгивать в какой-то иной образ. О тебе судят по этой бирочке, а не по дарованию
— Как профессиональному актеру тебе ближе театр, где есть прямая отдача от зрителя, или кино?
— Все-таки театр. Театр — это перевоплощение в другую жизнь на два-три часа непрерывного действия. Ты можешь там существовать и чувствовать себя комфортно, и тебя никто не пытается выдернуть оттуда. В актерской работе вот это перевоплощение — очень сильный психологический фактор. При этом я восхищаюсь киноактерами. Я много раз наблюдал эту работу и до конца не понимаю, как психика это выдерживает: пять, семь, десять повторов просто потому, что эпизод переснимается много раз. И каждый раз нужно выхлестнуть все эти эмоции искренне. Кино, в отличие от театра, не терпит фальши вообще: там крупный план, глаза, которые соврать не могут. Бесконечное количество дублей, и каждый раз это повторять... Преклоняюсь всю жизнь и не понимаю, как им это удается.
— Какие роли можешь назвать любимыми?
— Роль в спектакле "Будьте здоровы, месье" мне очень нравится. Ужасно нравится роль дедушки в фильме по моей повести "Дедушка моей мечты".
— Можно сказать, что в этих двух ролях ты вложил в своих персонажей какие-то собственные черты?
— Конечно, человек всегда остается самим собой в предлагаемых обстоятельствах, и конечно, это я.
— Ты же еще весьма активно занимаешься благотворительностью…
— Я бы не стал это так называть. Мне просто кажется, что формулировка "Если не я, то кто?" и ко мне относится. Акцию "Прилетит вдруг волшебник" я придумал в 2005 году после посещения детского хосписа, который никак не выходил у меня из головы. Мне тогда позвонили девочки из фонда, который помогает Московскому детскому хоспису, и сказали: "Если не трудно, приезжайте поддержать, а то другие отказываются". Я согласился, недели две-три спать не мог после этого.
Есть еще детский дом в Казани, я спросил, что им надо, книжки, игрушки, еще что-то, спросил, что на праздник. Сказали: "Не знаем, что-нибудь вкусненькое". Я договорился с ребятами-вертолетчиками, мы покрасили вертолет в голубой цвет, я купил 500 эскимо, взял книжки, мультики, игрушки. И со всем этим прилетел в детский дом.
А в прошлом году меня спросил [первый] замглавы администрации президента [Сергей] Кириенко, не могу ли я покатать на вертолете слепую старушку из дома престарелых в Тверской области. Я сказал да, почему не покатать. Как оказалось, на имя президента пришло письмо из этого дома: самая большая мечта этой бабушки — полетать с Якубовичем. Вот только врачей пришлось уламывать, сначала они категорически были против. А потом минут 25 я катал ее по кругу на вертолете.
— Как будешь отмечать свой юбилей, планируешь что-то готовить?
— Я планирую на свой юбилей удрать. По двум причинам: мне не хочется устраивать из этого панегирик, и я прекрасно понимаю опасность, которая все еще существует. Так что вынужден отказаться от широкого празднования. Да и цифра 75 никак не укладывается у меня в голове. Но я очень боюсь, что остальные-то думают по-другому.
— На сколько лет себя ощущаешь?
— Лет на 30, если не моложе. Ничего не изменилось. Только тело думает по-другому (смеется).
— Какие важные понимания пришли к 75 годам?
— Я понял, что совершил довольно много ошибок. Наверное, история не терпит сослагательного наклонения, но, если бы мне предстояло жить сначала, я бы многое исправил. Я прозевал какие-то случаи, которые предоставляла жизнь, и даже не всегда понимал, какой случай вдруг выпадал. Но если подвести итог, что, кстати, рано делать, ведь все же замечательно: я добился определенного успеха в профессии, у меня замечательная жена, у меня двое потрясающих детей, внучка, коты, собака, и, слава богу, на сегодняшний момент все живы и здоровы. О чем еще может мечтать человек?
Беседовала Варвара Видо