Алексей Жамнов: генеральный менеджер в России и НХЛ — разные профессии

Олимпийскому чемпиону по хоккею 1992 года Алексею Жамнову 1 октября исполнилось 50 лет. Сейчас он занимает пост генерального менеджера московского "Спартака". В интервью ТАСС Жамнов рассказал об игре в одном звене с братьями Буре, пяти голах в одном из матчей Национальной хоккейной лиги (НХЛ) и разнице в работе генерального менеджера в России и НХЛ.

— Вы говорили, что в хоккей вас привели отец и брат, которые занимались с вами во дворе. Первый тренер Юрий Балашов сразу разглядел в вас нападающего?

— Нет. Во дворе я вообще начинал вратарем. Когда Балашов меня пригласил в "Динамо", тренировался как защитник. Потом меня уже поставили нападающим.

— Насколько вам была близка столь ответственная роль — центрального нападающего?

— Поставили центральным, потому что отдавал пасы. Мог сам забить. Тренеры говорили, что есть голова.

— Расскажите о дебюте за взрослую команду "Динамо".

— Когда в 17–18 лет начали привлекать в мастера, было нервно. Переживал — не опозориться бы. Волнение было всегда. Команду тогда тренировал Юрий Моисеев. Но всерьез основным игроком я стал после прихода Владимира Юрзинова через два года. 

— Вы работали с такими авторитетными тренерами, как Игорь Тузик, Юрзинов, Зинэтула Билялетдинов. Что каждый из них дал вам? 

— Я застал Билялетдинова еще игроком. Уже тогда тренировался с командой. Когда Зинэтула Хайдярович стал тренером, мы много времени проводили вместе. Он и Тузик работали с неиграющим составом.

— После того как "Динамо" дважды подряд стало чемпионом СССР и один раз чемпионом СНГ в 1992 году, вы уехали в НХЛ. Тогда не многим удавалось решить вопрос отъезда мирным путем, как у вас это получилось? 

— Это заслуга Владимира Юрзинова и руководства. Когда из ЦСКА убежали Александр Могильный и Сергей Федоров, они уже понимали, что ребят будет трудно удержать, и находили компромиссы. Когда Юрзинов пришел, начал полностью менять команду на молодых ребят. Благодаря им из "Динамо" все уезжали мирно, никто не убегал.

— Бытовые и экономические проблемы после распада СССР были для вас определяющим фактором при отъезде?

— Были другие причины. Все хотели поиграть в НХЛ, попробовать себя на этом уровне. Да и что кривить душой, зарплаты там были совсем другие.

В одной тройке с братьями Буре

— Вам довелось работать с Виктором Тихоновым в сборной СССР и СНГ на Олимпиаде. Виктор Васильевич в команде к вам, молодым, был еще суров?

— Он всегда был суров. Самым главным для него было создать команду, которая будет побеждать. Мы проиграли швейцарцам последний контрольный матч перед Олимпиадой, я помню разговор с ним после этой игры. Мы шли вдвоем пешком с арены до гостиницы. Он спросил у меня, как я оцениваю свою игру. Сказал, что сыграл плохо. Он ответил, что ему неважно, как я играю, главное, чтобы команда побеждала. У меня это отложилось в голове. Не сказал бы, что он часто общался с игроками индивидуально, но такое бывало.

— В сборной СССР вы дебютировали в 1990 году на Кубке Японии. Поделитесь впечатлениями от момента, когда вы оказались в одной команде с лучшими игроками страны.

— Конечно, было волнение. Но коллектив в сборной был сплоченным. Когда мы, молодые игроки, влились, к нам было нормальное отношение. Мы не чувствовали никакой дедовщины.

— На Олимпиаде в Альбервиле вы играли в звене с Алексеем Ковалевым и Сергеем Петренко, в Нагано — с Валерием Каменским и Павлом Буре, в Солт-Лейк-Сити — с братьями Буре. Какое из этих звеньев можно назвать тройкой мечты для вас?

— Каждая тройка играла неплохо. Ясно, что по именам играть с Буре и Каменским дорого стоит. У нас неплохо получалось на той Олимпиаде. 

— Павел и Валерий Буре в одном звене понимали друг друга с полувзгляда? Какова была ваша роль в этой тройке? 

— Моя роль была страховать их. (Смеется.) Там было кому забить. Моя задача была больше помогать в обороне, а забивать ребята умели. 

— Вы поиграли в одном звене и с нынешним главным тренером "Спартака" Олегом Знарком. Насколько Олег Валерьевич на тренерской скамейке отличается от Знарка-хоккеиста? 

— Мы уже все отличаемся. Раньше были молодыми, эмоциональными. Олег Валерьевич на лавке импульсивный, но с опытом и возрастом все же чуть-чуть успокоился, стал сдержаннее. Раньше он был более заведенным. 

— Во время Кубка мира 1996 года вы были уже опытным игроком и вместе с Вячеславом Фетисовым и Игорем Ларионовым пытались привести коллектив в чувство. Есть досада, что звездная команда не смогла в итоге ничего добиться (сборная России проиграла в полуфинале американцам со счетом 2:5 — прим. ТАСС)?

— Конечно, есть. Но на том турнире с самого начала все пошло не так. И с тренерами была непонятка, и сама атмосфера внутри команды во время Кубка мира была не очень хорошей. Были трения и с руководством, много разногласий. Это все негативно сказывалось. А команда была очень звездная. 

"Виннипег" и "Чикаго" в НХЛ

— Могли бы вы сравнить те звенья, в которых вы играли в сборной, с тройкой с Китом Ткачаком и Теему Селянне в "Виннипеге"?

— Нам втроем было очень комфортно играть в "Виннипеге". У Селянне была великолепная скорость и голевое чутье. Ткачак очень хорошо боролся на пятаке, он был не только мощным форвардом, но и здорово видел площадку, мог отдать пас. Я чисто раздавал передачи ребятам. У каждого были свои сильные качества, дополняли друг друга. Все это сложилось в одну копилку, получилась довольно неплохая тройка. 

— С Селянне вы часто жили в одном номере на выездах. В чем секрет его долголетия в хоккее, общаетесь ли сейчас?

— Да. Когда я бываю в Финляндии или он сюда приезжает, мы видимся. Секрет долголетия в том, что он следил за собой. Это спортивный парень, он знает, что ему нужно, что не нужно. Только из-за профессионального отношения к себе он так долго играл в хоккей. 

— По приезде в "Виннипег" вы бастовали, отказывались играть. С чем это было связано? 

— Из-за контрактной системы. Был неправильно подписан договор. Там была и моя ошибка. Я ушел от одного агента к другому, это все сказалось. Была задержка, я не прилетел к началу тренировочного лагеря и к старту сезона был в очень плохой форме. Пропустил несколько игр, со мной занимались индивидуально.

— В "Виннипеге" была большая экс советская диаспора. Как получилось, что вы, со слов очевидцев, стали ее негласным лидером?

— Я бы не сказал, что ощущал себя лидером. У всех русских ребят были нормальные отношения. Мы часто собирались вместе, праздновали Новый год, Рождество. Жили весело и дружно.

 — Вы проявили принципиальность, уйдя из "Виннипега", когда увидели, что с вами затягивают переговоры. Потом не жалели об этом, учитывая, как трудно адаптировались в "Чикаго"?

 — Не жалел. Единственное, я перешел из команды, которая играла в атакующий хоккей, в команду, которая больше действовала от обороны, пришлось перестраиваться. Я это ощутил сразу. В "Виннипеге" могли вести в две шайбы к третьему периоду, но не были уверены в победе, потому что играли в открытый хоккей. В "Чикаго", даже ведя в одну шайбу, команда была уверена в победе. Оборона была сильнее намного, это чувствовалось. Обмена попросил из-за того, что в "Виннипеге" сменилось руководство. Новый владелец пообещал одно, а делал другое. Я решил сам попросить обмена. 

— Как вас приняли болельщики в "Чикаго"? Вы ведь пришли в команду на место их кумира Джереми Рёника?

— Приняли тяжело, Рёник был их любимцем. Слышал в свой адрес выкрики с трибун. Но через какое-то время все успокоились. 

— Потом вы стали капитаном "Чикаго".

— Руководство вызвало, владелец клуба сказал, что капитаном буду я. Сначала побаивался. Был первым европейским капитаном в "Чикаго". Ребята поддержали, проголосовали все единогласно, проблем не было.

— В 1995 году вы забросили пять шайб в матче с "Лос-Анджелесом". Не удивились тому, что пять голов вы забили, играя не в сочетании с Селянне и Ткачаком, а с Далласом Дрейком и Игорем Королевым?

— Нет. Эти ребята тоже были очень хорошими хоккеистами, с ними было приятно играть. Игоря Королева выставили на драфт отказов в "Сент-Луисе", и мы его взяли. Со мной по нему разговаривал Джон Паддок (тренер "Виннипега" — прим. ТАСС). Поначалу у Игоря не получалось, и я сам попросил тренера, чтобы он нас поставил вместе. Мы в основном выходили против тройки Уэйна Гретцки, в том матче их переиграли. 

 — Перед этим матчем вам прислали клюшки из Швейцарии, но вы решили играть старыми, почему?

— Я с утра попробовал швейцарские клюшки, вроде все понравилось, но одной тренировки было мало. У тех клюшек жесткость была другая, бросок шел по-другому. Надо было привыкнуть, я не стал рисковать.

— Сейчас поддерживаете связь с семьей Игоря Королева (Королев погиб на 42-м году жизни вместе с командой "Локомотив" в авиакатастрофе 7 сентября 2011 года — прим. ТАСС)? 

— Да, я виделся с Верой, вдовой Королева, когда приезжал в Канаду, ездил к Игорю на могилу в Торонто. Иногда переписываемся с Верой в Instagram. Моя дочка дружит с ее детьми, они периодически приезжают друг к другу в гости. Так что общение продолжается.   

— После травмы в 2006 году когда поняли, что не сможете продолжить карьеру?

— Генменеджер "Бостона" приехал ко мне домой и рассказал о вердикте врачей. Поначалу был шок.

Возвращение в Россию

— Как вам дался переезд в Россию? Вы стали генеральным менеджером "Витязя". 

— Я планировал вернуться после того, как закончу карьеру. Чем старше становился, тем больше тянуло сюда, домой. Мне сразу предложили должность генерального менеджера в "Витязе". Перед тем как вернуться, я летал в Лос-Анджелес, Бостон и Чикаго. Собирал информацию у генменеджеров о том, что из себя представляет эта работа. Но когда приехал в Россию, понял, что все, что я привез с собой — все проспекты, бумаги, куча записей, — не понадобится. Генеральный менеджер в НХЛ и в России — это совсем разные вещи.

— Работая генеральным менеджером "Витязя", вы намеревались выйти на лед в одном из матчей, хотели что-то доказать? 

— Да, хотел. Но понял, что это бесполезно. Не было той скорости, движения после травмы. Еще посоветовался с докторами, и эта идея так и осталась идеей.

— Вы говорили, что не хотели тренировать. Когда поняли, что работа менеджером — это ваше?

— Даже как-то не задумывался об этом. Как все пошло, так пока и идет. С годами я приобрел навыки и прекрасно понимаю, где, как и о чем разговаривать, с кем вести переговоры. Любому человеку нужно время на адаптацию, когда он приходит на новую должность. 

— Есть ли мечта попробовать поработать генеральным менеджером или советником в НХЛ? 

— Пока нет, хватает работы и здесь. Наверное, в это время неправильно думать об НХЛ. Там хватает своих специалистов. У меня здесь много работы, все устраивает.

— Тренером на постоянной основе вы не стали, но одно время тренировали в "Атланте" и "Спартаке", а сейчас являетесь старшим тренером сборной России. Почему согласились на этот пост в сборной?

— Я работал главой селекционной службы. На Кубке мира Олег Знарок решил, что я буду на лавке, с этого все пошло. Мне комфортно и находиться на лавке, и быть скаутом. Во время игр можно лучше и больше общаться с игроками, подсказать им что-то. Сидеть наверху в кресле генерального менеджера мне тоже комфортно. Но занимать сразу два кресла — неправильно. 

— Насколько тяжело работать в сборной с Евгением Малкиным, Александром Овечкиным? Прислушиваются ли они к вам? 

— Конечно, тяжело. У каждого человека свое видение игры. Ты знаешь сильные и слабые стороны игроков, которые находятся в сборной, но надо общаться с ними и находить пути, чтобы хоккеист раскрылся в сборной как можно лучше. Сборная и клуб — абсолютно разные вещи. В клубе всегда есть две-три звезды, вокруг которых игра и строится. У них всегда больше игрового времени, на них играют все партнеры. В сборной собираются все звезды. Ясно, что там не будет такого игрового времени, как в клубах. Нагрузка распределяется на всех звезд. Думаю, что ребята это прекрасно понимают, проблем обычно не возникает. 

— В одном интервью вы называли Валерия Ивановича Васильева батей. Понятно, зять может так обращаться к тестю при соответствующих отношениях. Но вы все же к нему относились больше как к отцу или как к старшему товарищу, другу?​

— Как к старшему товарищу. Он мне многое дал в жизни. Мы с ним общались как родственники, много времени проводили вместе, ездили на рыбалку. У нас много общего. У него появились внучки, у меня — дочки. То, что он тренировал во время одного из этапов моей карьеры, — это тоже большой плюс для меня и всех, кто с ним имел честь общаться. Для меня он на всю жизнь останется хорошим другом.

Беседовал Артем Крук