Для хореографа Юрия Посохова "Пиковая дама" — четвертый "книжный" балет на сцене Большого театра (прежде он ставил "Золушку", "Героя нашего времени" и "Чайку"). Герои повести Пушкина вновь ожили под музыку Чайковского: фрагменты из различных сочинений классика скомпоновал и переработал современный композитор Юрий Красавин. И без того мистическую литературную основу — об игроке, который встречается с призраком и постепенно сходит с ума, — приправили декадентским настроением и элементами в духе фильмов ужасов. На предпремьерном показе побывала редактор раздела культуры ТАСС Дарья Шаталова.
В репертуаре Большого театра балет "Пиковая дама" появился не впервые: в начале нулевых одноактную постановку, сочиненную специально для Николая Цискаридзе и Илзе Лиепы, выпустил французский хореограф Ролан Пети. Спектакль Юрия Посохова не реконструкция, а оригинальная история, объемная и самобытная. Над концепцией и формой в соавторстве работали композитор Юрий Красавин, художница Полина Бахтина, драматург Валерий Печейкин и артисты театра.
"Мы поняли, что хотим сделать настоящее кино. Это хоррор-балет, если так можно выразиться. И поэтому в нем много визуальных трансформаций — что-то кажется, что-то мерещится, — поделилась перед показом Полина Бахтина. — Была задача сделать это очень кинематографично, используя киноприемы, крупные планы".
Драматургия нового балета ближе к либретто одноименной оперы (его написал Модест Чайковский), чем к литературному первоисточнику: в нем больше персонажей, а значит, можно задействовать больше артистов и сделать номера выразительнее.
Легенда графини
Пространство сцены обрамляют и рассекают несколько "каменных" арок — создается ощущение, что это порталы, уводящие в бесконечность. Неизвестно, входило ли в планы постановщиков натолкнуть зрителей на размышления о параллельных вселенных, но открывающая картина, в которой Герман (Игорь Цвирко) смотрит на своих двойников, лишь подпитывает эту мысль.
Герман — скромный и бережливый, за карточной игрой пока лишь только наблюдает. От своего приятеля Томского (Артем Овчаренко), франтоватого и беспечного, он узнает, что его бабушка-графиня хранит тайну трех карт, которые приносят игрокам большую удачу. Этот секрет открылся ей еще в молодости: графиня была светской львицей, потеряла целое состояние, но благодаря всего трем картам отыгралась. Об их комбинации она рассказала еще двум людям, а затем получила предостережение от призрака: "Получишь смертельный удар ты, от третьего, кто, пылко, страстно любя, придет, чтобы силой узнать от тебя три карты!"
Со временем Герман влюбляется в воспитанницу графини Лизу (Елизавета Кокорева) и понимает, что, возможно, он и есть тот "третий", который должен узнать тайну ценой смерти старухи.
Образ графини — один из самых интересных и загадочных в спектакле. Хотя бы потому, что раскрывается сразу в трех ипостасях. Сначала зрители и герои знакомятся с молодой графиней (Виктория Брилева): порталы переносят в прошлое. В амплуа светской львицы она играет в карты и крутит интриги в Версале. О том, что действие происходит во Франции, напоминают разве что напудренные парики и пасторальный дуэт Чайковского "Мой миленький дружок". Балет периодически сопровождается фрагментами из оперы — ариями, речитативом, что делает действие еще более эстетским, динамичным и понятным благодаря тексту.
Триумфатором вечера стал премьер Вячеслав Лопатин, который исполняет партию графини в старости. Впечатляет, что его героиня удивительно утонченная, так как мужчинам эту грань редко удается передать в "женских" партиях. Забыв о делах прошлого, она чинно складывает руки и держится как французская королева. Еще больший интерес вызывает ее трансформация: после того, как графиня умирает, она становится призраком — жутким, со спутанными седыми волосами, в полупрозрачном, изъеденном временем платье, больше похожим на зомби. Призрак, которого тоже танцует Лопатин, посещает Германа. Сцена, в которой они сражаются в стеклянной клетке (в комнате главного героя), выглядит фантастично: время от времени призрак будто зависает в воздухе.
Призрачный бал
Тема двоемирия сквозит через весь спектакль: помимо основной сюжетной линии ее подпитывают многочисленные детали. Например, в сцене бала задник сцены превращен в подобие запотевшего зеркала. Танцующие пары отражаются в нем, но не четко, как привидения — движения смазываются, и это добавляет иллюзорности всему происходящему. Накаляют мистическую обстановку кабалистические знаки, которые проступают то в декорациях, то на костюмах артистов.
Главного героя, узнавшего тайну трех карт, одержимого влюбленностью и идеей выигрыша, преследуют галлюцинации: он пытается разобраться со своими двойниками, ему мерещится графиня. "Мой Герман в глубине души как будто знает, что с ним будет. Он уже отчасти обречен на свою судьбу. Поэтому с первых минут эта мысль, заложенная в произведении, не дает ему покоя и оттого мешает ему существовать и быть обычным человеком", — рассказывает о своем персонаже премьер Игорь Цвирко. У зрителей воображение во время просмотра тоже разыграется — колышущаяся занавеска напоминает лицо призрака, а пелена из проецируемого на сцену снега создает эффект кинопленки.
При этом все действие развивается будто в безвременье: в костюмах есть отсылки и к пушкинским временам, и к нашим дням. То же самое касается и языка танца — движения, основанные на классической базе, смешиваются с современной хореографией.
Колода карт и мозаика Чайковского
Во втором акте значительная роль отведена картам — их здесь гораздо больше, чем три. "Тройка", "семерка", "туз" (Екатерина Евдокимова, София Маймула, Станислава Постнова) эффектно появляются, скатившись по игорному столу, но оказываются в окружении целой колоды кордебалета. Карты всех мастей отражаются в зеркальном потолке, и их танцы напоминают узоры, складывающиеся в калейдоскопе.
Вся эта хаотичность и "множественность" перекликается с партитурой спектакля, сложенной из фрагментов различных произведений Петра Чайковского. "Музыка, которую использовал композитор, целиком принадлежит Чайковскому. То есть там нет ни одного мотива, который написал бы Красавин. Он складывает эту мозаику в соответствии с либретто абсолютно по-своему, оригинально. Местами парадоксально, где-то остроумно, где-то серьезно, где-то, может, это происходит на грани фола, что наверняка вызовет оживленные дискуссии. Мне кажется, так и должно быть в современном искусстве", — поделился дирижер Павел Клиничев. Среди провокационных сцен — похороны графини, которые Красавин решил устроить под "Похороны куклы" из "Детского альбома" Чайковского.
На вопрос ТАСС, каково артистам танцевать под "мозаику из Чайковского", премьер Большого театра Артем Овчаренко ответил так: "Конечно, музыка Чайковского — это особая музыка, и под нее танцевать одно удовольствие. Так как она идет в других разных спектаклях, что-то может ассоциироваться с другими балетами, которые я танцую. <...> Но эта музыка может иначе быть интерпретирована хореографически, и для нас это интересный творческий вызов".
Наиболее подходящее для получившегося спектакля определение — завораживающий. От него сложно оторваться: не хочется пропустить детали, которые складываются в многочисленные образы. Это постановка, которую можно пересматривать несколько раз, делая неожиданные для себя открытия. Кроме того, это один из тех балетов, где сама драматургия держит в напряжении, даже если финал всем известен еще с XIX века. Худрук балетной труппы Махар Вазиев отметил, что в ближайшие сезоны "Пиковая дама" будет одним из ключевых спектаклей в репертуаре Большого театра.
Дарья Шаталова