"Мария Магдалина" с чернокожим апостолом Петром: зачем Голливуд переосмысляет Библию

Мария из селения Магдала (Руни Мара), несмотря на то что живет в новозаветные времена, упирается и не хочет следовать вековым устоям, то есть выходить замуж, а в свободное от этого время ловит рыбу. Все меняет прибывший в ее края странный бородатый мужчина (Хоакин Феникс), который умеет одним взглядом излечивать косоглазых. Мария уходит за ним вместе с его последователями.

Среди них чернокожий Петр (Чиветель Эджиофор из "12 лет рабства"), некий Матфей, а также милый парень, потерявший в результате засухи и голода беременную жену, про которого быстро становится понятно, что хорошо его история не закончится, потому что имя его Иуда Искариот.

Собственно, концовку этой истории знают абсолютно все, ничего не проспойлеришь. Казалось бы, идеальный материал для эзотерического кино, неожиданного и философского. Но без какого-либо переосмысления такое библейское кино будет выглядеть банальным, особенно после брутальных "Страстей Христовых".

Что ж, подобные мысли не посетили режиссера Гарта Дэвиса, который прославился в основном на прошлом "Оскаре", где был аж шесть раз номинирован и везде пролетел фильм "Лев". "Лев" был, без прикрас, чудовищен: там Дев Патель, главный после "Миллионера из трущоб" молодой индиец Голливуда, искал свою потерянную в детстве маму при помощи панорам в картах Google (и это был главный сюжетный поворот фильма, да-да). Там же играла и Руни Мара, которая изображала безликую подружку главного героя.

На ту же роль, по факту, Дэвис позвал Руни Мару и в этот раз. Быстро оказывается, что, несмотря на заявленный уже в названии картины женский взгляд на историю Христа, именно он является центральным персонажем этого высоколобого, но выспреннего и пустого фильма. Все, что он делает, — это медленно ходит, чуть ли не пошатываясь, и изредка творит не самые убедительные чудеса: например, ложится с, казалось бы, только что умершим человеком, и тому враз становится лучше.

Хоакин Феникс, который, кстати говоря, давно преодолел возраст Христа (ему уже 43), сыграл Иисуса, кажется, не приходя в сознание: он демонстрирует что-то среднее между предсмертным Куртом Кобейном и Ошо — депрессивного мужчину со спутанными длинными волосами, который говорит банальные вещи и в целом отрабатывает номер: проповедует, орет на торговцев в храме, наконец, отмучивается на кресте.

Но в любом случае Иисус выглядит неподобающе: кажется, что авторы намекали, будто христианский мессия — всего лишь один из лидеров многочисленных мутных культов двухтысячелетней давности. И это совершенно не совпадает с той патетичной интонацией, с которой режиссер рассказывает эту историю. И Мария Магдалина, которая по идее должна была бы сама быть главной героиней, и апостолы лишь гуляют с отсутствующими лицами по однообразному гористому ландшафту (снимали, разумеется, не на Ближнем Востоке, а в Италии), хотя лица-то подразумевались, очевидно, одухотворенные.

В общем, повторился случай "Льва", и именно поэтому, видимо, Дэвис снова позвал любимую Руни Мару, которой у него даже играть ничего не надо (она и так выглядит достаточно болезненно и депрессивно, чтобы изображать требуемую Дэвисом глубокомысленность): режиссер, как и в своем игровом полнометражном дебюте, тужится изобразить, что он на самом деле был очень вдохновлен своим библейским материалом, но при этом очень заметно, что ему все равно. Например, он повносил в сюжет немало изменений.

Но эти неканоничные модификации выглядят чужеродными и хаотичными. Почему на роль апостола Петра он взял чернокожего Чиветеля Эджиофора, который при этом, как и все остальные намного менее известные актеры, лишь оглядывает окрестности и отпускает глуповатые реплики в духе "Мы должны верить"? Зачем Иуде придумали мотивацию для его знаменитого предательства? Неясно.

Кроме того, спасение для себя Дэвис все же ищет в теме феминизма: все-таки ему повезло, у него сильная женская героиня в центре фильма. Но все ее желание бороться за права женщин в ту эпоху, когда и понятия такого, как права каких-то там женщин, в природе не было, проявляется лишь в единственной сцене.

Там Мария стоит перед толпой девушек в платках в очередном населенном пункте посреди пустыни, и одна из них пересказывает ей историю о некоей девушке, над которой надругались, а потом утопили. История, конечно, не из веселых, но дальше роль Руни Мары ограничивается тем, что она смотрит на Иисуса пустым взглядом, и все. В чем резон был фокусироваться тогда на этой библейской героине? 

Наконец, вызывающе смазанная концовка с непонятным воскрешением (в целом неясно, восстал он вообще из мертвых или просто приснился своим апостолам с расстройства) довершает гнетущее впечатление. Мария Магдалина произносит почти издевательскую фразу "Мы не можем понять то, что находится за пределами нашего понимания" (дубляж, кстати, ужасный), и фильм, слава Богу, заканчивается.

В прокате с 5 апреля.

Егор Беликов