Фильмы мексиканца всегда были связаны с монстрами, как и все его естество. Вне зависимости от того, авторский ли это проект или студийный, в каждой картине, за которую берется дель Торо, он оставляет часть своей ДНК. И эту ДНК, без сомнения, всегда можно найти в монстрах, без которых не обходится ни один фильм режиссера.
Он любит повторять, что всю взрослую жизнь он потратил на то, чтобы оправиться от последствий первых десяти лет своего детства. Семья дель Торо всегда жила в достатке — когда Гильермо был еще совсем маленький, его отец выиграл в лотерею и основал свой бизнес. Однако материальное благополучие не ограждало ребенка от картин зачастую неприглядной действительности. Так, однажды он увидел человека с раскроенным черепом, который, как сомнамбула, шел по улице. Но даже когда реальность не давала ему пищи для ночных кошмаров, ему помогало его неуемное воображение: в своей спальне он общался с привидением усопшего дяди, а каждую ночь всегда в одно и то же время к нему являлся фавн, высовывая из дверцы шкафа сначала человеческую руку, а затем козью морду с рогами. Его ковер казался ему морем из пальцев, которые так и ждали, когда он ступит на них, чтобы утянуть в небытие. Чтобы не сойти с ума от страха и не умереть от побоев матери, которая лупила его каждый раз, когда он мочился в постель, Гильермо заключил с монстрами пакт — он будет их вечным другом, если они позволят ему ходить в туалет без приключений. И обе стороны сдержали свое слово.
После того как ему удалось подружиться с ужасными существами, населяющими его спальню, они стали его обсессией. "Помню, дети в школе получали пятерки за рисунки пейзажей с озерами. Мне же ставили трояки за рисунки "Твари из Черной Лагуны", а моя бабушка возмущалась, почему я рисую одних только монстров. Она все время спрашивала меня, почему я не могу нарисовать что-то красивое, но для меня монстры были красивыми", — рассказывает режиссер. В конце концов глубоко верующая бабушка настолько забеспокоилась за бессмертную душу внука, что решила произвести над ним акт экзорцизма, оросив его святой водой. Однако добилась только того, что удивленный Гильермо над ней рассмеялся, испугав ее еще больше. И хотя она и воспитала его в строгой католической вере, он все равно вырос атеистом (не избавившись при этом от свойственного католикам вечного чувства вины) и вместо банковского служащего, как мечтал его отец, стал учеником знаменитого мастера по гриму Дика Смита, работавшего на таких картинах, как "Крестный отец", "Таксист" и "Изгоняющий дьявола".
Позже он основал свою компанию по гриму и спецэффектам "Некропия" и снял свой первый фильм "Хронос" о пожилом мужчине Хесусе Грисе, к которому возвращается молодость благодаря магическому устройству, дарующему бессмертие. Единственная загвоздка состоит в том, что бессмертие можно получить, только отведав человеческой крови. Оригинальность картины, свежий и ни на что не похожий стиль молодого режиссера, а также любопытная смесь религии, мифологии, хоррора и драмы пришлись по вкусу не только мексиканской, но и зарубежной аудитории. Он собрал девять национальных кинонаград, открыл Московский международный кинофестиваль, а многие критики включили "Хронос" в список лучших фильмов ужасов всех времен.
Жадный до успеха Голливуд не заставил себя ждать, и свой второй проект, "Мутанты", дель Торо снимал уже в Америке под эгидой компании братьев Вайнштейн Miramax. Глубоко богоборческая картина, где Бог настолько устает от людей, что поручает управлять планетой гигантским насекомым, в результате многочисленных продюсерских правок превратилась в ужастик средней руки и настоящим производственным кошмаром для самого режиссера. Мексиканец до сих пор называет съемки "Мутантов" самым страшным периодом в своей жизни
Тем не менее это не отбило у него охоту связать свою судьбу с Голливудом, хотя это решение было скорее вынужденным, чем добровольным. В 1998 году отец дель Торо был похищен мексиканской мафией. Режиссеру пришлось просить о помощи своего друга Джеймса Кэмерона, выплатившего похитителям миллион долларов из собственного кармана, и перевозить всю семью в США.
С тех пор дель Торо балансирует между авторским и коммерческим кино: он слишком жанровый для арт-хауса и слишком необычный для мейнстрима. Обычно испаноязычные проекты режиссера принято считать более экспериментальными и авторскими, а англоязычные — студийными и поверхностными, но сам дель Торо против такой классификации. "Когда мне говорят, что любят мои испаноязычные фильмы больше, чем англоязычные, потому что они более личные, я говорю: "К черту, вы не правы!" "Хеллбой" такой же личный фильм, как и "Лабиринт Фавна". Они абсолютно разные, и, конечно, вы можете любить один больше, чем другой, так как последний вам может показаться более банальным или еще по какой-то другой причине. Но они на самом деле — часть одного фильма. Ты все время снимаешь один и тот же фильм".
При этом вне зависимости от проекта неизменным остается одно — его любовь и восхищение странными созданиями, которые в его представлении оказываются гораздо человечнее, чем сами люди. Их привлекательность кроется в несовершенстве, ибо нет ничего холоднее и недостижимее, чем безупречность. По мнению режиссера, мы должны любить друг друга именно за недостатки, поэтому Хеллбой в его интерпретации из полудемона из Ада превращается в неловкого, стеснительного и незрелого ботаника в теле огромного краснокожего монстра. Мексиканец никогда не скрывал, что Хеллбой — на самом деле он, только видоизмененный.
В противоположность "ужасным" созданиям, чей единственный грех — их необычность, люди, считающие себя образцом обыденности и нормальности, таят в себе самое страшное зло. В католичестве его всегда учили, что ангелы, образцы добродетели, всегда противостояли злу — демонам, однако режиссер интерпретировал это по-своему. В итоге для него горгульи и призраки стали святыми покровителями несовершенства, и только те, кто стремился к идеалу, таили в себе настоящий ужас
В "Лабиринте фавна" главным злодеем становятся не магические существа, которых девочка Офелия находит в разрушенном лабиринте, а глава правительственного карательного отряда капитан Видаль с безупречным вкусом и манерами.
"Одна из опасностей фашизма и зла в целом состоит в том, что оно очень привлекательно. Оно привлекательно в том виде, который большинство людей отрицает. Большинство людей изображает злодеев невероятно неприятными, а я думаю, что у фашизма есть целая концепция, которая сделала его обворожительным для людей со слабой волей", — отмечает режиссер.
Если его друг Джеймс Кэмерон всегда работал над новыми технологиями, которые могли бы помочь ему угнаться за его фантазией, дель Торо создавал своих монстров из гипса, пластика, латекса и клея, делая их максимально материальными. Ему важно передать их массу и объем, чего невозможно достичь с помощью легковесного CGI. И главное для него — сделать магических существ привлекательными, а не отталкивающими и, как бы это странно ни звучало, правдоподобными. "Когда вы видите нашего монстра, вы не скажете: "О, какой прекрасный киномонстр", вы спросите: "Из какого аквариума, из какой пробирки он вышел?" Он должен выглядеть абсолютно возможным в своей невозможности", — подчеркивает он.
Фантазеру дель Торо постоянно приходится сталкиваться с суровой реальностью кинопроизводства. Из-за его твердой веры в собственные проекты, которые зачастую не получали зеленый свет от осторожничающих студий, некоторые СМИ стали язвительно говорить о том, что дель Торо больше известен тем, что он не снял. Так, несколько лет он работал над сценарием и дизайном "Хоббита" и даже переехал с семьей в Новую Зеландию, однако из-за проволочек в финансировании вынужден был отказаться от проекта, который впоследствии снял Питер Джексон. Примерно в то же время режиссер активно работал над дизайном чудовища Франкенштейна для одноименного проекта, но он до сих пор так и остается неосуществленным. Такая же судьба постигла "Безумие" — амбициозный фильм по произведению Говарда Филлипса Лавкрафта.
Тем удивительнее, что ему все-таки удалось воплотить в жизнь идею о романе женщины и человека-амфибии, который он начал писать в 2012 году после серии разочарований с "Хоббитом" и "Безумием", а задумал еще в детстве. Когда дель Торо смотрел американский фильм "Тварь из Черной Лагуны", ему всегда казалось ужасно несправедливым, что существо из глубин в итоге убивают, поэтому он решил восстановить справедливость.
В "Форме воды" он объединил все идеи, которые формировались на протяжении его творчества, и снял картину о том, как немая женщина, ее чернокожая подруга, друг гей и монстр из теплых вод Южной Америки побеждают белого гетеросексуального мужчину. Режиссер написал сценарий еще в дотрамповской Америке, но, как иммигранта поневоле, его всегда волновало отношение американцев к иностранцам. В итоге его проект стал пророческим
Несмотря на то что действие фильма происходит в 1962 году, сложно не заметить аллюзию на современный мир. "Это фильм, который говорит вам о том, что расизм, классовая нетерпимость, сексуальные нравы, все, что было живо в 62-м году, живо до сих пор. Все это не исчезло", — отмечает он.
Самый успешный проект режиссера стал для него настоящим кошмаром — он не только пожертвовал на производство свою зарплату (а так он делал практически с каждым своим фильмом), но и вложил свои деньги. Перед ним стояла задача снять картину, которая на самом деле стоила все $60 млн, всего за 19,5. "Каждый день я вставал с постели и хотел просто свернуться клубочком и умереть", — вспоминает дель Торо. Но Голливуд на этот раз воздал должное режиссеру за его страдания: "Форма воды" получила 13 номинаций премии "Оскар" и выиграла в четырех, в том числе в двух главных категориях — "Лучший фильм" и "Лучший режиссер". С одной стороны, такой успех дает режиссеру больше возможностей для осуществления его смелых проектов, с другой — все-таки неспроста дель Торо называет Голливуд "страной медленного "нет". Однако, каков бы ни был его следующий проект, можно быть уверенным, что в нем хорошие монстры победят злых и красивых перфекционистов.
Тамара Ходова