Вице-председатель Европейской комиссии Франс Тиммерманс в неловком положении: спустя год после того, как в ноябре 2021 года страны Европы поставили подписи под обязательством свести на нет угольную энергетику, расход этого сырья в Старом Свете не снизился, а возрос на 15%. "Да, мы сжигаем теперь больше угля, чем рассчитывали, и да, мы делаем все возможное, чтобы добыть сжиженный природный газ везде, где можем его найти, но все это только... скажем, на три года, а затем мы серьезно пересмотрим нашу энергетическую корзину", — заявил чиновник. На Международной климатической конференции ООН в Египте это не кажется сильным доводом. Европейцы на ней впервые в непривычной роли отстающих. Тогда как ранее критике подвергался Китай, в 2022 году он следует по пути сокращения выбросов, а Европа нет.
Спуск в шахту
Возросший интерес стран Евросоюза к углю имеет прагматические причины. Из-за превратностей климата цены на голубое топливо еще осенью 2021 года пошли вверх: альтернативная солнечная и водная энергетика не справилась со своими задачами, а долгосрочных контрактов на покупку газа у европейцев не было. Стоимость топлива тогда оказалась во власти рыночной стихии.
Весной 2022 года добавился политический фактор. Введя ограничения против российских ресурсов, европейцы закрутили спираль цен и сами оказались не в состоянии справиться с ее накатом. Уже к осени Греция объявила о возобновлении добычи лигнита — одной из самых экологически вредных разновидностей угля, Германия и Франция продлили работу угольных АЭС, а Польша ввела субсидии для тех, кто топит углем, — €640 на домохозяйство. Причина этих экстренных мер — в дешевизне. Чем дороже из-за санкций становился природный газ, тем экономически оправданней делалась угольная энергетика, поскольку именно она позволила государствам на пороге рецессии эффективно залатывать бюджетные дыры.
Стремление сэкономить имело свою цену. Объемы энергии, вырабатываемой на угольных электростанциях ЕС, в 2022 году выросли на 12%, а вместе с ними общее число вредных выбросов СО2 — на 1,3%. Причина роста, а не сокращения эмиссий, - в разнице между углем и газом: бурое топливо дает в среднем в два раза больше вредных выбросов, чем голубое. Именно на замещении угля "зеленые" сосредотачивают свои усилия и озадачены результатом: в 2022 году глобальное потребление этого сырья приблизилось к историческому максимуму 2013 года и останется на той же отметке в 2023-м, когда европейцы, как ожидается, сожгут лишь на 1% меньше бурого топлива, чем в наши дни.
"Зеленый" бумеранг
Исторически климатический аргумент — излюбленное оружие политиков западного мира. В 2019 году министр экологических преобразований Франции Николя Юло предлагал ввести экологические санкции против Бразилии за незаконную вырубку сельвы, совершаемую браконьерами. В 2020-м на предвыборных дебатах призвать бразильцев к ответу грозил Джо Байден. В 2022 году обстановка изменилась. Китай, в отличие от ЕС сокративший потребление угля на 3%, ставит на вид Европе, что та не на высоте своих обязательств. Франсу Тиммермансу в этой ситуации приходится оправдываться.
В сентябре 2022 года Се Чжэньхуа, возглавлявший китайскую делегацию на климатической конференции ООН в 2021-м, сообщил ЕС: "Климатическая политика некоторых европейских стран продемонстрировала поворот назад, и мы надеемся, что это лишь временная мера". Китайский МИД увидел в происходящем "контраст", вызванный тем, что политика КНР в области экологической безопасности "твердая", а европейская — нет. Этот аргумент, судя по всему, услышали в Африке. В сентябре Европарламент осудил планы добычи нефти в Уганде, на что в ноябре отреагировал президент этой страны Йовери Мусевени. "Новости поступают из Европы, что ветряную электростанцию сносят, чтобы освободить место для угольной шахты. Вот отвратительный пример двойного стандарта, которого мы в Африке, впрочем, уже ждали. Это просто насмешка над европейскими обещаниями выполнить свои климатические обязательства. […] Чистое лицемерие!" — написал политик.
Впрочем, не все в Африке недовольны переменами. Для государств, производящих уголь (его импорт из России ЕС запретил еще в апреле), климатическое отступление европейцев открывает возможность нарастить поставки. Экстренный спрос в ЕС привел к увеличению цен более чем вдвое: со $176 на австралийский уголь в 2021 году до $429 в наши дни. Благодаря этому добыча и отгрузка бурого топлива в порты непредвиденно сделалась рентабельной на Мадагаскаре, в Ботсване и Танзании. Даже подорожавший уголь все равно дешевле газа. Но, стимулируя его добычу, европейцы способствуют росту температур на планете, с чем сами в прошлом и призывали бороться.
Сажа и сожаления
Завершение 2022 года мир встречает с разнонаправленными известиями: с одной стороны, общее количество выбросов СО2 в угольной энергетике выросло на 2%, с другой — общая выработка угля снизилась на 1% из-за сокращения спроса под действием программ замещения в Китае и США. Европу это ставит в двусмысленное положение: на климатической конференции 2021 года против курса на полный отказ от угля выступала Индия, за что подвергалась давлению. В последовавшие 12 месяцев расход угля Нью-Дели возрос на 10%. Но в Европе тот же показатель составил плюс 15%, выведя родину "зеленой революции" в антилидеры загрязнения.
Именно европейским политикам в новых условиях адресованы возмущенные выступления глав беднейших стран мира, задетых последствиями глобального потепления. В 2021 году их неформальными лидерами стали считать премьера карибского Барбадоса Миа Моттли и главу МИД тихоокеанского Тувалу Саймона Кофе. Этот политик записал видеообращение к участникам климатической конференции, стоя по колено в воде. Место для прочувствованной речи было выбрано с особым расчетом: еще недавно оно представляло собой сушу.
В 2022 году лидерство снова принадлежит Моттли. Развитые страны Запада она обвиняет в двойном угнетении — историческом и климатическом, увязывая одно и другое между собой. "Мы — именно те, чьей кровью, потом и слезами была оплачена индустриальная революция [в Европе]. И неужели теперь мы же должны платить дважды: и за создание промышленности, и за глобальное потепление, вызванное ей?" — доводит риторику до предела голос Кариб.
Участившиеся в южных широтах природные бедствия климатологи связывают с глобальным повышением температур, разрушающим хрупкие экосистемы. Тропические страны ждут, что Запад придет им на помощь в борьбе с ударами стихии. Премьер Пакистана Шахбаз Шариф, выступивший на конференции, считает право на компенсацию естественным правом. "Мы стали жертвами явления, к которому сами непричастны, но нет сомнений, что оно вызвано к жизни усилиями людей. […] Вообразите: с одной стороны, нам приходится заботиться о продовольственной безопасности простых сограждан, тратя миллиарды долларов на эту цель, а с другой, нам требуются еще миллиарды, чтобы защитить людей, пострадавших от наводнений, от все новых несчастий. Как, оставаясь в здравом уме, можно рассчитывать, что без посторонней помощи мы справимся с обеими задачами?" — восклицает политик.
В Европе и США эти выступления встречают сдержанный прием, в основном из-за цены, которую назначают южане. По одним оценкам, к 2030 году сумма компенсаций может составить $2 трлн всем развивающимся странам в год. По другим — озвученным Пакистаном, — много больше: неподъемные 125 трлн до 2050 года.
Без сомнения, более доступным вкладом для европейцев стало бы сокращение угольной энергетики. Но планы вернуться к этой цели через три года, озвученные Тиммермансом, лишены конкретики. Вполне вероятно, европейцы рассчитывают просто переждать энергетический кризис. Но удастся ли это, зависит от того, как долго он продлится.
Игорь Гашков