"В этом здании в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов размещался эвакогоспиталь №4451, в котором восстанавливали свое здоровье солдаты и офицеры Советской Армии", — гласит надпись на потускневшей от времени табличке на здании в центре Душанбе, где сейчас располагается гостиница "Вахш". Если походить по близлежащим кварталам, можно найти и другие дома с подобными табличками. Отличаться будут лишь номера на них.
С первых дней войны
Столица Таджикской ССР ощутила последствия начавшейся рано утром 22 июня 1941 года Великой Отечественной войны гораздо раньше, чем иные регионы Советского Союза, рассказывает ТАСС кандидат исторических наук и исследователь военной истории Таджикистана Гафур Шерматов. Уже на следующий день, 23 июня, в городе развернули первые госпитали и в город начали поступать раненые.
Выбор столь отдаленной от фронта точки на карте СССР был весьма логичным и объясняется массой причин. "Здесь была отличная медицинская база, уже в 1939 году в Сталинабаде открылся медицинский институт. До войны сюда присылали лучших выпускников вузов, врачей со всей страны, создавали им условия для работы. Республика была молодая, отдаленная, платили тут двойные или даже тройные оклады, поэтому люди сюда с удовольствием ехали", — объясняет Шерматов. Молодыми выпускниками, как правило, руководила профессура, которая в 1939–1940 годах приехала сюда работать из Польши.
Немалую роль сыграл и местный климат — солнечная республика была лучшим местом для тех, кому необходимо было восстановить здоровье, особенно для танкистов и летчиков, которые получали в боях серьезные ожоги. "После лечения полагался курс реабилитации в горах, они лечились в Варзобе, Оби-Гарме и на других курортах", — рассказывает историк.
И наконец, важным фактором, повлиявшим на выбор столицы республики как места сосредоточения большого количества госпиталей, стала логистика. Поезда доставляли раненых по построенной совсем недавно железной дороге днями и ночами без перебоев. А по приезде гостей ждало таджикское гостеприимство, традиции которого очень помогли всем, кто попал в республику с фронта. "Не только врачи, но и население окружало раненых заботой. Местные жители сдавали кровь, приносили свежие овощи и фрукты. Во многих регионах СССР в то время с продовольствием было тяжело, но не в Таджикистане, где климат позволяет получать по несколько урожаев в год", — отметил Шерматов.
Спасение для тяжелых раненых
Лечебные учреждения в городе в те годы не только открывали с нуля — некоторые переезжали сюда из самых отдаленных от Таджикистана уголков СССР. Например, госпиталь №1767 прибыл в Сталинабад из местечка в семи километрах от Рязани вместе с оборудованием и персоналом.
Названия госпиталей не пустое число — по нему можно было понять, откуда прибыло учреждение. "Самое главное — это первая цифра. 1 говорит о том, что он прибыл с фронта, 2 — из южных районов страны, 3 — из западных районов, 4 — сформирован в республике на базе учебного заведения или другого гражданского здания", — объясняет Шерматов.
Одним из первых раненых стал принимать гарнизонный госпиталь №348 на проспекте Ленина (сейчас носит название проспект Рудаки). Само здание, к сожалению, не сохранилось до наших дней, однако в архивах есть данные об устройстве этого учреждения. Многие бойцы Советской армии по праву могли считать его местом, где они заново родились. "Этот госпиталь проработал с 23 июня 1941 года по 1 ноября 1945 года, в нем размещались основные лечебно-диагностические отделения. Он был рассчитан на 350 коек, тут оказывали помощь тяжелораненым и все операции были трудоемкими. Для понимания: количество тяжелых тут достигало 80%, со множеством осколков от снарядов и мин в теле. Средний срок лечения составлял от 70 до 100 суток. Во фронтовые части отсюда вернулось больше 52% пациентов, еще более 47% пошли трудиться в народное хозяйство. И только 0,4% умерли от осложнений", — рассказывает Шерматов.
Тяжелых раненых было много, и для расширения мощностей в Сталинабаде было решено задействовать не только больницы и госпитали, но и любые другие пригодные для размещения пациентов постройки. Так, в центре современного Душанбе неподалеку от самого известного городского ориентира — Дома печати — стоит двухэтажное здание с колоннами. Выделяет его на фоне остальных советских построек нетипичная надпись на фасаде на еще дореформенном таджикском на латинице — Maktabi mijonaji №20. Снизу указан и перевод — "Средняя школа №20". Во дворе, обнесенном высоким забором, сегодня бегают школьники и стоит бюст Александра Сергеевича Пушкина (его Шерматов несколько лет назад восстановил за свой счет), а в 1941 году здесь открылся госпиталь №4446. Школьников тогда временно заменили раненые солдаты и офицеры, а педагогов — врачи и медсестры.
И таких мест в городе — десятки. К примеру, под госпиталь №4449 отдали еще строящееся здание школы. Причем оборудовать его под нужды больницы помогали все, кто мог. "Силами местных предприятий все расчистили, оборудование приобрели. 270 кроватей пришлось купить в разных торгующих организациях, медикаменты, медицинское оборудование и часть инвентаря были взяты из других гражданских лечебных учреждений Сталинабада, часть оборудования госпиталь получил на центральном аптечном складе, что-то сделали на мебельной фабрике: операционный и перевязочный столы, шкафы. Гражданский аэропорт доставил 50 тонн угля и 50 кубометров дров, городской военкомат выделил шесть лошадей и одну бричку, а позже дали полуторку (грузовик ГАЗ-АА, такие машины активно использовались в военный период, именно они проезжали по льду Дороги жизни, доставляя в блокадный Ленинград продукты и медикаменты — прим. ТАСС), хоть и требующую ремонта", — рассказывает историк.
Уделяли внимание и комфорту раненых, продолжает он. "Шелкомотальная фабрика, аэропорт и филиал Академии наук нашли для госпиталя портьеры, привезли музыкальные инструменты, а ученые подарили учреждению 20 картин, написанных масляными красками, два больших ковра, два дивана, множество книг", — отмечает Шерматов.
По мере продвижения советских войск к Берлину опытные врачи требовались и ближе к передовой, поэтому не все госпитали остались в городе до окончания войны, некоторые переезжали в другие регионы.
Строгий регламент и забота о будущем
Процесс распределения раненых по госпиталям был организован в соответствии со строгим регламентом. Их привозили поездом на вокзал Сталинабада, где уже ждала бригада врачей. На принятие решений по всему поезду уходило до двух часов. Раненые или сразу получали направления в лечебные учреждения, или доставлялись в сортировочный госпиталь №4444, развернутый неподалеку от вокзала. Там проводили детальное обследование, и затем людей переводили в другие больницы.
Спектр лечения постоянно адаптировали под нужды прибывающих пациентов. В большинстве случаев медики сами хлопотали по поводу открытия новых специализированных отделений, чтобы оказать помощь как можно большему числу бойцов с самыми разными травмами. Например, с 1943 года в Сталинабаде не было глазного отделения, и поступающих в сортировочный госпиталь с проблемами со зрением решили лечить на месте, для чего приобрели специальное оборудование.
Такая забота и личная инициатива медперсонала давали результат. "Только через столичные госпитали Таджикистана в годы войны прошли от 45 тыс. до 50 тыс. человек. Около 50% из них вернулись в армию, частично в тыловые подразделения, частично на фронт", — отмечает Шерматов.
Но и тех, кто после серьезного ранения и получения инвалидности не мог вернуться в армию, в Таджикистане не бросали: для них местные учебные заведения организовали различные курсы. "В госпиталях Сталинабада многие сотни выздоравливающих раненых овладели профессиями бухгалтеров, счетоводов, киномехаников, радиомастеров, портных, сапожников и другими специальностями", — рассказывает Шерматов.
Сохранились и свидетельства этого — на старой черно-белой фотографии из личного архива историка можно увидеть группу людей за столом, на котором разложены инструменты для изготовления обуви. Многие из будущих сапожников одеты в военную форму.
Одно место — тысячи судеб
Столица Таджикистана в военные годы стала местом переплетения тысяч судеб. Многие имена не сохранились в архивных бумагах, так как в то время в документах ограничивались лишь званием и фамилией. И все же про всех можно сказать, что они оставили значимый след в истории города, и, возможно, именно благодаря тому, что все они оказались в Сталинабаде, удалось спасти тысячи жизней.
Александр Мангейм до войны получил образование в Париже и вряд ли мог тогда предположить, что ему придется стать сотрудником госпиталя №4451 в Сталинабаде. Тем не менее так и случилось. Уже профессор Мангейм, работая здесь, не только оказал помощь многим советским бойцам, но и продвинул вперед медицинскую науку. Именно благодаря ему в 1943 году в Таджикском медицинском университете была организована кафедра госпитальной хирургии, с тех пор выпустившая тысячи специалистов.
Вместе с ним в госпитале работал Самуил Рейнберг — известный рентгенолог, до войны основавший первую в мире кафедру детской рентгенологии в Ленинградском педиатрическом медицинском институте.
Также в городе некоторое время трудился профессор Соломон Вайсблат, который первым в СССР разработал рациональные методы обезболивания в стоматологии.
Параллельно с ними работали хирурги Красильщиков и Бухман, врач Бурмистрова, начальники госпиталей Богомаз, Ефимов, Воробьевский, Михарлов, Вальвовский. Заслуги сталинабадских медиков ценили по всему Советскому Союзу. В частности, Вальвовский в годы войны получил такую телеграмму: "Передайте личному составу госпиталя №1767 и находящимся в нем на излечении бойцам, командирам и политработникам, собравшим 6 тыс. рублей на строительство танковой колонны "Колхозник Таджикистана", мой боевой привет и благодарность Красной Армии". Внизу стояла подпись — И. Сталин.
В Сталинабад привозили на лечение не только простых бойцов. Были среди пациентов местных госпиталей и известные военачальники. Так, в марте 1943 года тяжелое ранение в боях под Вязьмой получил командующий 20-й армией Западного фронта Николай Берзарин, после чего его перевезли в Таджикистан, где во время войны в эвакуации находилась его семья. "Порядка трех-четырех месяцев он проходил тут лечение, а местные ворошиловские джигиты — будущие кавалеристы — подарили ему коня локайской породы по кличке Крым. Его он забрал на фронт", — рассказывает Шерматов.
После возвращения из госпиталя Берзарин командовал армиями на Украинском и Белорусском фронтах, а затем принимал участие в штурме Берлина, стал первым комендантом этого города и получил звание Героя Советского Союза.
Неизвестные, но не забытые
Несмотря на все усилия лучших советских медиков, спасти удавалось не всех поступавших в госпитали — часть солдат и офицеров умирали от ран и осложнений. Недалеко от Свято-Никольского собора в современном Душанбе есть вход на кладбище. Если пройти по центральной аллее немного вперед, то можно увидеть табличку: "Здесь, на аллее Славы, захоронены бойцы и командиры Красной Армии, умершие от тяжелых ранений, полученных в битвах и сражениях Великой Отечественной войны". Пройдя под ней и поднявшись выше мимо памятников и оград с красными звездами, на холме можно найти несколько монументов неизвестным солдатам.
"Все имена захороненных в Душанбе известны, они задокументированы, но установить, кто именно захоронен под этими памятниками, невозможно, поэтому на них написали "неизвестный солдат", — поясняет Шерматов.
Даже спустя много лет все памятники стоят в целости и сохранности — их постоянно поддерживают в надлежащем состоянии участники созданной историком поисковой группы "Память-201", а также сотрудники российских заграничных учреждений в Таджикистане и военнослужащие.
Сегодня, в преддверии 79-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне, рядом с ними вновь растут цветы, и так, рассчитывает Шерматов, будет и дальше.
Андрей Грязнов