Встреча с русским офицером: страсть толкнула к гибели легендарную Мату Хари

Родиться в достатке, потерять его, обрести снова, утратить во второй раз по собственной воле, вознестись к вершинам мировой славы — и после этого стремительно погибнуть: жизненный путь Маргареты Зелле (в браке Маклеод) притягивал современников лишь немногим менее, чем она сама. Артистка эротического шоу, легкомысленная и страстная, она разбивала сердца мужчин и опустошала их кошельки, меняя возлюбленных, пока не грянул страшный для Европы 1914 год. Ставшая известной как Мата Хари, Маргарета  тайно для всех на войне превратилась в шпионку. Ранее вертевшая мужчинами, она сама сделалась игрушкой в их руках. Интриги немецкой и французской контрразведок (одна из них выпустила дезинформацию про нее, другая сделала вид, что поверила) стоили Мате жизни. Перед судьями она утверждала, что устала от интриг и брала деньги немцев лишь потому, что хотела соединиться со своим русским возлюбленным — Вадимом Масловым, жившим во Франции. Смягчающее обстоятельство в расчет не приняли — в июле 1917-го Мате вынесли смертный приговор. Ее тело ждала особая участь: после смерти, не нужное больше никому, оно перешло в отдел невостребованных прахов, а затем досталось медицинскому факультету для преподавания анатомии.

Красавица и рок

Жизненные качели Маргареты Зелле начали свой разбег 7 августа 1876 года, когда она появилась на свет в семье зажиточного коммерсанта из нидерландского Леувардена. Рождение ребенка счастья родителям не принесло. Отец разорился, а мать скончалась, оставив девочку на попечение крестных. Те подыскали ей место ученицы в другом городе, где с Маргаретой случилась первая в ее жизни драма: связь с директором школы, приведшая к разоблачению обоих любовников. Когда пару застали на месте преступления, наказали не только педагога, но и несовершеннолетнюю Маргарету. Она потеряла шансы получить диплом и оказалась без средств к существованию. Единственной зацепкой за благополучную жизнь оставалось происхождение — принадлежность к высшим классам ценилась и оставляла шансы на замужество в своей социальной среде.

Чтобы остаться на плаву, девушке выбирать не приходилось: она приняла руку и сердце 39-летнего офицера Рудольфа Маклеода, готовившегося строить карьеру в "голландской Индии" — Индонезии, — по слухам, злоупотреблявшего ромом и тяжелого на руку. В городе Маланге, начальником гарнизона которого Маклеода назначили, эти подозрения полностью подтвердились. Маргарета писала в Европу, что опасается за свою жизнь, а еще, что Маклеод не держит в узде своих офицеров: "Молодые лейтенанты преследуют меня, они влюблены в меня. В такой ситуации мне трудно вести себя так, чтобы не давать мужу повода для упреков". Супруги взаимно изменяли друг другу, но, несмотря на разочарования, в браке родилось двое детей — сын и дочь, а Зелле сумела полюбить Индонезию за ее жаркие яванские танцы. Европейцы в далекой колонии вели жизнь, оторванную от местных уроженцев, но жену коменданта встречали одетой по-индонезийски, увлеченной обществом аборигенок... и гандрунгом, полуэротическим танцем-представлением, впитавшим религиозные мотивы и соединившим их с южной чувственностью.

Смерть сына при до конца не проясненных обстоятельствах (жизненные качели вновь потянули Маргарету вниз) положила конец ее браку. Супруги возвратились в Европу и там расстались, не оформляя развода. Лишившись части средств к существованию, женщина попробовала занятия бизнесом, но, не добившись успеха, сменила место: села на поезд и отправилась в Париж, который позже в разговоре с журналистом назвала городом, куда отправлялись все женщины, бросившие своих мужей.

 Блестящий мир раскрывает двери

Бросившая мужа женщина — разлучница, распутница, дама полусвета: таков стереотип, довлеющий над культурой начала XX века. Маргарета полностью вписывается в него. В городе любви она ищет и находит работу, связанную с влечением мужчин и женщин друг к другу: модель, балерина, куртизанка. Первые усилия пропадают втуне. Для вошедших в обиход танцев Маргарета оказалась слишком высокорослой... и возрастной: ей было уже 27 лет. Ей мало платили и как модели. Не опуститься на дно общества помогло происхождение. Представляясь то женой офицера, то дочерью коммерсанта, беглянка цеплялась за мир высших классов. Там она находила любовников, в череде которых промышленник и коллекционер Эмиль Гиме, разглядевший в ней то, что не заметили остальные: талант хореографа. Гиме предлагает Маклеод вспомнить Индонезию, станцевав для него как аборигенка. Когда у Маргареты это выходит превосходно, впечатленный француз предлагает ей выступить с профессиональным номером для высшего общества в своем особняке.

Волшебный вечер 13 марта 1905 года разделил жизнь женщины на до и после. Раньше ее звали Маргарета Зелле-Маклеод, она жила за счет мужа, которого не любила и не ждала; после весь Париж узнал ее под именем Маты Хари (с малайского "глаз дня"), экзальтированной танцовщицы, шедшей от одного эстрадного успеха к другому, но соблюдавшей важное условие: историю прежней жизни прятать от посторонних глаз. Маргарета охотно включилась в эту игру мистификации: себя она называла то дочерью индийского священника и европейки, то шотландского лорда и роковой малайки, но всегда знатной иностранкой, соединяющей в себе Запад и Восток.

Как показал успех выступлений, прививка экзотики действовала безотказно. Тем более что пластику южного танца Мата наполняла собственной чувственностью, только в сочетании с которой тот обретал смысл. Это была игра оттенков на грани жанров: с одной стороны, Мата раздевалась (а исполнявшийся ею танец вполне можно посчитать стриптизом), с другой — изображала неистовство религиозного культа, незнакомого Европе. Составной частью своих постановок она сделала статуэтку бога Шивы, у ног которого распластывалась как неофитка, переживавшая катарсис. Публика не только разражалась аплодисментами, но и принимала легенду Маты, позволявшую держать социальную планку самой артистки высоко.

Это помогало находить любовников себе под стать. Список ее кратковременных связей блистал лучшими именами Европы: барон де Ротшильд, банкир Феликс Руссо, спустивший на Мату свое состояние, композитор Джакомо Пуччини, наследник престола Германской империи Вильгельм... Как Ирен Адлер из рассказов о Шерлоке Холмсе, Мата Хари поднялась до сильных мира сего, проложив дорогу в их мир через постель.

Сто тысяч за ночь

1905–1911 годы — золотое время Маты Хари, омраченное лишь запоздалым вмешательством ее отца, заявившего о себе, только чтобы заработать на успехе дочери. За предыдущие годы он так и не смог выбраться из финансовых трудностей, зато около 1905 года разбогател, опубликовав книгу семейных воспоминаний . Это не вписывалось в коммерческую стратегию Маты и обескуражило ее лично: "Напечатали 60 тысяч экземпляров, и все вокруг покупали их. В моей жизни это было большое несчастье". 

Чтобы сменить обстановку, танцовщица отправляется с гастролями по Европе, проводит много времени в Германии ("Я была любовницей престолонаследника, и я могу крутить им, как захочу"), заводит связи с банкирами, аристократами и военными. Она много тратит, потому что сообразно много и зарабатывает. В Европе ходит слух: ночь Маты Хари обходится в тысячу франков — приблизительный эквивалент нынешних ста тысяч евро.

Около 1912 года оглушительный успех Маты начинает ослабевать. Мешает возраст (ей уже 35) и, поговаривают злые языки, конкуренция русского балета. 1913 год остается в памяти Маты несчастливым. Но 1914-й еще хуже: Первая мировая война застает ее в Берлине за подготовкой шоу, призванного начать ее карьеру заново. Этому не суждено было сбыться. Сразу за началом глобального конфликта начинается произвол: вмешивается полиция, имущество конфискуют вплоть до реквизита, танцовщицу высылают на родину — в Нидерланды. Жизненные качели Маты снова идут вниз.

Меж двух огней

Сама она вряд ли могла представить себе, насколько глубоко те опустятся. На родине без возможности продолжить карьеру Мата стала скучать. Роль ее злого гения взял на себя немецкий консул Карл Кремер, предложивший совершенно аполитичной Мате (она так и не смогла для себя решить, кому сочувствует в Первой мировой) 20 тыс. франков и новые гастроли в Европе — на этот раз шпионско-сексуальные. Предполагалось, что, заводя связи с французскими офицерами и используя свою славу артистки, она сможет добывать ценные сведения для рейха. Поразмыслив, Мата с этой перспективой согласилась.

Позднейшая легенда о Мате Хари, сочетающая правду и вымысел, создает образ танцовщицы, поставившей свою привлекательность на службу кайзеру. В действительности же до 1914 года шпионского опыта у Маты совсем не было. Разведчицей ее сделало не природное призвание, а, наоборот, профессиональное угасание. Успехов такой жизненный поворот не принес. Французской контрразведке понадобились всего считаные недели, чтобы разоблачить Мату, хотя привлекать ее к ответственности не стали. Вместо этого предложили... поработать двойным агентом против Германии.

С этого времени звезда первых лет ХХ века становится пешкой в чужой игре, понять которую до конца не может: ее обманывают и французы, и немцы. Одни обещают ей миллион франков вознаграждения, который не выплачивают. Другие делают вид, что не замечают перевербовки, хотя на деле принимают ее в расчет. На этом фоне Мата не соблюдала даже простых мер предострожности. Отправляясь по заданию шпионить в Бельгию, проезжает через британскую территорию, сумев вызвать подозрение у местных спецслужб. Покинуть застенки его величества ей удается, только признав, что она работает на спецслужбу союзников — французов. Британцы выслушивают это с сомнением и отпускают ее неохотно. Позднее Мата Хари признается на суде: мысли ее занимала не запутанная игра мировой политики, а совсем другое — поздняя любовь.

Последний зигзаг

В 1916 году Мате Хари исполнилось 40, а ее любовнику Вадиму Маслову (или де Маслофф, как называли его французы) вдвое меньше — 21. Сын адмирала и сам военный, он прибыл во Францию, чтобы сражаться в составе подразделения, представлявшего Россию на Западном фронте. Иногда нидерландку подозревают в подавленных материнских чувствах: ее сын, если бы выжил на Яве, мог быть того же возраста, что и Маслов. Чувство нежности скрепляла военная драма. На линии фронта Вадим потерял глаз и попал на лечение в госпиталь провинциального городка. Впоследствии Мата Хари утверждала, что согласилась работать на французскую разведку только для того, чтобы получить пропуск к новому возлюбленному, а на немецкую — чтобы не заводить новые романы ради денег, не тратя себя на чужие объятия.

В действительности добиться даже такой цели было непросто: вернуться из Британии во Францию — значило бы расписаться в завершении шпионской карьеры. Мата пойти на это не согласилась: вынужденно она отправляется в нейтральную страну — Испанию, где кипят шпионские страсти. Там она заводит связи среди немецкого дипломатического корпуса и оказывается под смертельной угрозой, даже не успев этого осознать. Французам стали известны шифры, которые используют немцы, а тем — что их секреты раскрыты. Обе стороны продолжают свою игру и впутывают в нее Мату.

Немецкий дипломат передает сообщение о Мате — вероятно, зная, хотя твердо это не доказано, что его прочитают французы. Те вычисляют "предательницу". На этот раз никакого милосердия: запущена машина укороченного правосудия. После прибытия во Францию Мату арестовывают и обвиняют в шпионаже, следует скорый военный суд, а за ним — расстрел.

Женщина и смерть

Самая популярная версия, почему немцы предали Мату Хари, погружает нас в мир информационной войны, сопутствовавшей Первой мировой. Несколькими месяцами ранее, в 1915 году, Германия совершила в ней ошибку — казнила британскую медицинскую сестру Эдит Кэвелл, оказавшуюся в плену. В прессе нейтральных стран поднялась кампания возмущения, влиявшая на шансы их вступления войну. Немцы обеспокоились. Ответная неудача французов — казнь другой женщины — была бы к месту: она могда бы нанести репутации Антанты похожий удар. Осознав, что от Маты Хари как от разведчицы не было пользы, ее немецкие наниматели использовали женщину для упражнения в цинизме: в нужный момент просто пожертвовали ей. 

Существует и другая версия, приписывающая произошедшее стечению обстоятельств. Наконец, Германию мог разозлить и сам факт двойной игры, в которую с ее согласия (но без полного понимания, что это такое) вовлекли Мату. Танцовщица не догадывалась о сгустившейся над ней беде и наивно перемещалась между границами. Когда в 1917 году ее пришли арестовывать французы, беспечность женщины достигла предела: совершенно не представляя, что ей может грозить, она отправилась встречать их... в немецкой каске, привезенной  Масловым с фронта как подарок.

Последовавший суд по обвинению в работе на Германию не оставил Мате Хари шансов. Логика военного времени требовала репрессий: казни ответственных за неудачи на фронте. Предъявить в этом качестве Мату устраивало всех, и больше всего тех, кто действительно был виновен. Прокуроры выдвинули обвинение, не имевшее никакой доказательной базы: в гибели 50 тыс. французских военных. Несмотря на его голословность, на суде оправдаться Мата не смогла.

И когда в октябре 1917 года смертный приговор привели в исполнение, от Маты осталась легенда — но не об экзальтированной танцовщице, а новая, еще неизвестная, но бытовавшая потом долго, — о неведомом любовнике, в последний момент вызволившем ее из заточения и умчавшем в места, откуда в воюющую Европу нет возврата. Действительность была на это разительно не похожа: даже на похороны Маты никто не прибыл — ни Маслов, ни оставшаяся в живых ее дочь. Обоих ждала незавидная участь: девушку — скоропостижная смерть в 1919 году, Маслова — оправившегося от ран и вернувшегося на родину — гибель в горниле российской Гражданской войны.

Игорь Гашков