Выстроить крепость вокруг пруда — странная идея? Но 18 ноября 1723 года, когда на Екатеринбургском заводе дали старт производству железа, сравнения с другими городами не имели смысла. Новое поселение мыслилось как фабрика, огражденная от нападений стенами и бастионами. Составные части ее устройства: плотина, чьи ниспадающие потоки воды давали энергию, и городской пруд. Екатеринбург XVIII века возникал как компактное поселение, подчиненное интересам металлургии. Следы этой планировки прослеживаются до сих пор.
Обуздание вод
Екатеринбург первой трети XVIII века — это город очень большой плотины. Потоки разогнанной ей воды приводили в движение водяные колеса, отличавшиеся на внешний взгляд зазубринами. От них гидроэнергия распространялась дальше — к поддувным мехам, чугунным молотам и кричным горнам. Нужная заводу вода скапливалась в пруду, вбиравшем воды реки Исеть. Это сложная технология. В Париже конца XVII века использовали совместно 14 водяных колес. В Екатеринбурге объединили 50, с ясной целью — сделать производство главным во всей России.
Отсюда название города, данное в честь супруги Петра Великого Екатерины. Его вполне можно было посчитать парным к Петербургу, начинавшему также не со столицы, а как амбициозный форпост. Ожидание большого будущего для Екатеринбурга угадывается в разрыве с местной традицией давать имена. Обычно горные заводы-крепости называли в честь небольших рек, но Вильгельм де Геннин, прибывший из столицы, слышать не хотел о незапоминающемся имени. Когда в 1726 году на Исети построили еще завод, его назвали в честь дочери царя Анны — крепостное поселение отказывалось считать себя захолустьем.
Плотина своими размерами (211 м длины, 42 м ширины) поощряла большие ожидания. Очень быстро приняли решение о строительстве еще завода, Верх-Исетского, чтобы часть энергии воды не оставалась нерастраченной. Успех дал о себе знать в общероссийских масштабах. Верх-исетское железо продавалось с такой выгодой, что затраты на постройку окупились за пять лет. Екатеринбург возникал как горнозаводской город — но с учетом Верх-Исетского и как столица всех подобных, но меньших поселений, расположенных рядом. Его особый статус, предусматривавший прямое подчинение верховной государственной власти и управление горным краем, претерпел изменения только после 1781 года.
Шипение железа
Там, где амбиции и резкий взлет, неизбежно сопротивление, а вместе с ним и драматургия большой истории. С первых месяцев существования у заводской столицы обнаружились недоброжелатели — промышленные конкуренты из династии Демидовых, прибывшие на Урал в первых годах XVIII века. Успех этой семьи, взявшейся за выплавку железа еще в 1690-е, — часть старой истории импортозамещения. В эпоху до Петра Великого Россия полагалась на поставки металла из Швеции. Разрыв отношений с ней привел к торговым запретам. С 1700 года Москва и Стокгольм вступили в войну. Чтобы победить в ней, России требовалось превзойти конкурента в производстве пушек и ядер, начав с выплавки металла.
Предприимчивый кузнец Никита Демидов ухватился за вызов как за возможность. Под его руководством в Туле возникло крупное и успешное металлургическое производство. Вскоре Демидов и его сын Акинфий вошли в число самых зажиточных людей России. Скачок в благосостоянии сопровождался "приватизацией" по законам XVIII века: построенные казной заводы на Урале передали частному бизнесу в надежде на более эффективное руководство. Уговор между предпринимателями и царем был ясен: только на условиях общей пользы Демидовы богатеют и прибирают к своим рукам горнозаводское дело России.
Действительность уступала ожиданиям. Никита соблюдал правила игры, но его сын Акинфий, назначенный управлять Невьянским заводом на Урале, мыслил "приватизацию" слишком широко. Нанятые им и приписанные к заводам крепостные работники ради выгоды Демидовых стали нарушать работу государственных предприятий. Обычно соседние заводы делили источники ресурсов: от огнеупорных камней до руд из казенных залежей. Демидовы не только отбирали любой ценный кусок в свою пользу. В их интересы не входило появление успешных государственных заводов поблизости от собственных. При таких условиях крепости-фабрике Екатеринбургу с самого начала следовало готовиться к борьбе за выживание.
Рудное начало
Столкновение между государством в лице его представителя, уполномоченного строить заводы, Василия Татищева и Демидовыми стало неизбежным около 1721 года. Прибывший под Рождество на принадлежавший казне Уктусский завод Василий Татищев обнаружил, что местное производство не дотягивает до стандартов качества из-за невыгодного местоположения, слабости источников воды и недостаточности плотины. Татищев разработал проект переноса завода на близкую реку Исеть, а заодно обнаружил многочисленные злоупотребления господствовавших в крае Демидовых. Столкновение очень быстро сделалось неизбежным.
Чужака пробовали запутать, запугать, отрезать от сообщения со столицей (демидовские люди перехватывали курьеров, которых инженер отсылал в Санкт-Петербург, и прибывавших оттуда с ответами), наконец, добиться его отзыва в столицу прямым обращением к царю. У протянувшейся через Уральский хребет демидовской империи еще был жив основатель Никита, прибывший на переговоры с Татищевым лично: старик пробовал уладить спор, списав его на горячий нрав своего сына Акинфия. Но из разговора лицом к лицу первых лиц ничего не вышло. Демидов-старший и Татищев расстались недовольные друг другом и вынуждены были прибегнуть к третейскому арбитражу. Из столицы, чтобы провести его, направили немецко-голландского военного инженера Вильгельма де Геннина. Демидовых эта кандидатура полностью устраивала.
Позже они осознали, насколько ошиблись. Пользовавшийся покровительством тех же вельмож в столице, что и уральские "олигархи", де Геннин продемонстрировал принципиальность, не укладывавшуюся у них в голове. Рассмотрев обвинения в адрес Татищева, он не только признал их неподкрепленными, но и использовал свой административный вес, чтобы провести в жизнь татищевский проект строительства Екатеринбургского завода, а с ним и крепости. На пике конфликта с Демидовыми план Татищева отвергли в Санкт-Петербурге. Благодаря де Геннину заявку возвратили с полки и подключили к плану местные власти. Стараться вдруг стал готов сам губернатор Сибири князь Александр Черкасский. По его распоряжению на берега Исети отрядили Тобольский полк — строить крепость. Будущую горнозаводскую столицу возводили взятые в плен во время Северной войны шведы, поляки и немцы, зачисленные в сибирские войска, а вместе с ними и русские тыловые солдаты. Работы постепенно выходили на финишную прямую. Но когда до их завершения оставалось уже немного, раздался выстрел.
Судьба Еварлакова
С тех пор, как в мае 1723 года свел счеты с жизнью управитель заводской канцелярии Екатеринбурга Федор Еварлаков, его минорный образ сопровождает раннюю историю города. Наряду с десятками дезертиров, покинувших стройку самовольно (часть из них была найдена и расстреляна де Геннином) Еварлаков воплощает в себе тяготы ускоренного строительства в неподготовленной местности при условиях, изменившихся к худшему. В апреле 1723 года стало ясно, что строителям не хватает запасов продовольствия, пополнить которые мешал падеж скота. Крепостные сооружения и завод достраивали уже изнуренные люди, выживавшие в землянках и проводившие время в ожидании рабочих "подкреплений" из Тобольска.
Назначенного распоряжаться Еварлакова не отпускала собственная драма. Участник заговора в пользу царевича Алексея, на Урал он попал в наказание как ссыльный, но смог выправить положение тем, что пришелся по нраву де Геннину. Иностранец ходатайствовал за оппозиционера: "Тихий, и твердого состояния, и к делу смышлен, какого в его пару сыскать здесь нельзя". Разлученного с супругой Еварлакова отправили руководить работами в Екатеринбурге, пообещав восстановление в правах дворянина. Решение об этом, утвержденное Сенатом, пришло летом 1723 года. Поддавшегося унынию Еварлакова к этому времени уже не было в живых.
Строительство к завершению вел своей волей энергичный Вильгельм де Геннин. Написанный им указ с обещанием заставить всех работать до достижения результата обязали зачитывать в общественных местах на Урале. Де Геннин не только понуждал, но и заманивал, насколько мог, в Екатеринбург. От его времен сохранились сведения о первых жителях города: деловых людях, получивших лицензии на открытие лавок и кабаков. К декабрю 1723 года, когда празднуют день святой Екатерины, производство уже успели наладить. В 1724 году установили медеплавильные печи и тогда же занялись выплавкой чугуна, позже — устроили монетный двор с чеканкой, обеспечивавшей всю империю. В 1730-е город-завод вышел на проектную мощность — его население исчислялось уже многими тысячами человек.
Игорь Гашков