18 мая 1704 года Петр Великий был суров, как его наказ: "Сию ситадель [Кроншлот] содержать с Божьею помощью, аще случится, хотя до последнего человека". Ответственных за это солдат из пехотных полков Толбухина и Островского выстроили перед царем. Начиная с января 1704 года они втайне от шведов возводили искусственный остров на Балтике, а на нем деревянную крепость — форт. Пушкин вложил в уста Петра завещание-призыв: "Отсель грозить мы будем шведу". Но в 1704 году это Петру грозили шведы. И не спастись будущей столице России, его детищу, если бы не укрепления Кроншлота.
В засаде Петр Великий
27 мая 1703 года Петр заложил на Заячьем острове Петропавловскую крепость, сердце будущего Петербурга. Но до самых заморозков царю продолжали еще грозить шведы. Неприятельская эскадра курсировала по Неве и блокировала ее устье. Отогнать вражеские корабли Петр не смог: равнозначной флотилии у него не было.
Зато подзорные трубы позволяли разгадать маневр шведов. Входя и выходя из Финского залива, неприятельские суда жались к берегам острова Котлин, где глубина вод допускала движение в обоих направлениях без особенных усилий. В других частях акватории прямого хода не было: для кораблей первой половины XVIII века там оказывалось слишком мелко.
Когда в октябре шведская эскадра отбыла на зимовку в Выборг, Петр поспешил с экспедицией на Котлин. В том же месяце инженеры царя измерили глубину и выбрали место для строительства крепости на искусственной выси. Начали с того, что спроектировали саму высь. Под покровом тайны с января 1704 года русские приступили к работам, отвлекаясь лишь на слежение за шведами. Но неприятели Петра Великого не заподозрили неладного и, отправившись на зимний отдых, не возвратились раньше ледохода.
Котлинская оказия
Царь же тем временем пробовал лед. На замерзшую воду сваливали бревна, постепенно скрепляя их в ящики 10 на 10 м. Емкости заполняли песком и камнями, пока те не пробивали ледяную корку и, набухшие от веса, не проваливались на дно. Когда искусственный остров поднялся до уровня берега, на нем возвели крепость из дерева с артиллерийскими орудиями внутри. Расчеты оправдались: зона досягаемости пушек форта растянулась на всю судоходную часть окрестных вод.
Для шведов это означало необходимость брать Котлин с боя, если они надеялись доплыть до Петербурга. Летом эскадра вице-адмирала Якоба де Пру показалась близ острова и увидела пушки. Реагируя, она постаралась и сама взять русских на пушку. Флот противника рассчитывал навязать Балтийскому прямое столкновение, безнадежное с учетом разницы в оснащении и мастерстве моряков. Только девять лет назад русский флот впервые увидел свет на верфях Воронежа и состоял из утлых и необстрелянных суден. Приняв в расчет соотношение сил, командующий Корнелиус Крюйс от боя уклонился, но это не помешало ему заманить противника в западню.
Смирившись с неизбежностью штурма, шведы открыли огонь из пушек, а затем посадили солдат в шлюпки и отправили к берегу. Не услышав ответной канонады, неприятели посчитали дело сделанным, а российскую артиллерию уничтоженной и на берег выбрались неготовыми к бою. Шведам вдобавок мешал рельеф Котлина, бедный на гавани. Не ожидая сопротивления, неприятели оставили шлюпки, где смогли, побрели по мелководью в брод и попали под ружейный и пушечный огонь русских. Часть нападавших тут же побежала назад к своим шлюпкам, другие стали отстреливаться и в суматохе попали в плен. Потеряв десятки бойцов убитыми и ранеными, в 1704 году попыток завладеть Котлином шведы больше не предпринимали.
Фарт форта
Но в следующем 1705 году противники России оказались опаснее, чем когда-либо. Их подстегивал наступать поворот в длившейся с 1700 года Северной войне. Сначала сражения на Балтике казались ее главным фронтом. Но к середине десятилетия основные силы сторон переместились в Польшу. Там противостояли друг другу Петр Великий и шведский король Карл XII. Для защитников Котлина и Санкт-Петербурга это были плохие известия. Из разворота кампании следовало, что царь будет держаться в стороне от Балтики, а значит, нечего рассчитывать на его обычную свиту — шедшие вместе с монархом крупные подкрепления.
В Петербурге смирились с необходимостью обороняться уступавшими силами: в Петропавловской крепости — гарнизоном обер-коменданта Романа Брюса, на воде — судами вице-адмирала Корнелиуса Крюйса, а на суше Котлина — полками Федота Толбухина и Петра Островского. Шведы, сознавая превосходство, нарастили силы. Плохо себя показавшего де Пру подчинили адмиралу Корнелиусу Анкаршерне, державшему связь с шедшими по суше войсками генерала Георга Майделя. Шведы обменялись сведениями и спланировали морскую и сухопутную атаку, сходившуюся двумя клиньями в Петербурге: Анкаршерна должен был проскользнуть туда мимо Котлина, Майдель добраться по суше. Встреча этих двух не сулила ничего хорошего: город на Неве они собирались предать огню.
В этот раз Крюйс вновь отличился военной хитростью, превзойдя сам себя. По приказу командира в воду выбросили деревянные сваи, частично закрепив их на якорях так, чтобы создать впечатление частокола. Уловка со стороны бывшего торгового моряка, нанятого Петром в Амстердаме и никогда не воевавшего, полностью удалась. Как записал современник событий дипломат Юст Юль, "шведы… хотели пробиться силою, а затем сжечь город Петербург. Но когда шведская эскадра, идя на всех парусах по фарватеру, заметила этот стоящий на якорях палисад, то оставила свое намерение, вообразив, что сваи вбиты в дно, и опасаясь, что, наткнувшись на них, корабли пойдут ко дну".
Анкаршерна, столкнувшись с таким недюжинным препятствием, конечно, велел отступить, но сам еще не думал отступаться от Котлина. Летом 1705 года шведы предприняли две попытки установить контроль над островом.
Изгнание варягов
Придвинувшись к нему в начале июня, эскадра Анкаршерны начала с обстрела вытянутой в море косы, где русских выручило грамотное командование Толбухина, сумевшего спрятать солдат от обстрела. Недооценив силы русских, шведы высадили десант, но успеха не имели и отступили несолоно хлебавши.
10 июня превратное военное счастье улыбнулось морякам Карла XII. Одна из бомб разорвалась во внутреннем дворе Кроншлота, и тут же другая упала на русской галере. Зато 15 июня отомстили русские. Один из снарядов задел адмиральский корабль Анкаршерны, так что с него осыпались золоченые украшения под хохот оборонявшихся.
К середине месяца сделалось ясно, что защитники выигрывают артиллерийскую дуэль, так что шведы приостановили обстрелы. Это было типичное затишье перед бурей. Не имея другого выхода, в июле Анкаршерна все же пошел на генеральный приступ, попробовав высадить до 1,5 тыс. своих солдат, но пережил разгром. В пользу России оказался рельеф котлинских отмелей, на которых мелководье непредвиденно сменяется глубокими ямами. Застигнутые врасплох шведы попали под прямой обстрел русской артиллерии. Потери оказались настолько существенны, что неприятели сочли за лучшее возвратиться восвояси.
Одновременно успех праздновал и Роман Брюс. Дважды — в 1704 и в 1705 годах — ему приходилось иметь дело с наступавшими частями шведа Майделя, но атаковали они без куража. Противника удалось остановить на дальних подступах к Петропавловской крепости, ни разу не пустив в ход ее пушки. Но только в наши дни места стычек и боев тоже часть Санкт-Петербурга, а некоторые — и центра города. Так что в последний раз большая война (в виде непосредственных столкновений, а не блокады!) прошлась прямо по Северной столице летом 1705 года.
Опасность от шведов сохранялась у устья Невы до 1708 года. Позже войска России набрали силу, заставив обороняться самих шведов. В 1709 году основные войска Карла XII и предатели — украинский гетман Иван Мазепа с запорожцами атамана Гордиенко — были разбиты под Полтавой. В 1714 году русский флот праздновал первый морской триумф под Гангутом. А в 1719 году в Эзельском проливе победа впервые была одержана без абордажа с применением одних огнестрельных орудий. В 1720 году победоносный Гренгамский бой — еще одна виктория на море — закрепил победу в уже подходившей к концу Северной войне.
Начиналась эпоха России на Балтике. И частью ее обороны стали форты острова Котлин, в том числе построенные после Кроншлота — "Петр I", "Александр I", "Константин", не потерявшие своего оборонного значения до середины XX века.
Игорь Гашков