В 19 лет Дмитрий Павленко остался без рук и ног: подорвался на гранате во время учений в армии. Он не только научился заново жить, писать и водить машину, но и занялся психологией и теперь помогает реабилитации людей после травмы. А недавно освоил дайвинг. "Я никому ничего не доказываю — я в своей жизни все уже доказал. Но мне важно показать своим примером, что все возможно, — говорит Дмитрий. — Люди часто не осуществляют свои мечты, хотя для этого все есть. Мне хотелось бы, чтобы человек на меня посмотрел и подумал: "Если он это делает, почему я не могу?"
О дайвинге и высокой планке
В дайвинг я пришел год назад. Мне написал Дмитрий Князев: "Я занимаюсь дайвингом и обучаю людей с инвалидностью, не хочешь попробовать?" Попробовал, обучился. Можно было бы просто продолжать нырять. Но мне хотелось решить сложную задачу. Я сказал: "Надо еще что-то сделать, чтоб другие люди увидели". Дима ответил: "Есть такой Филипп Круазон, давай попробуем его рекорд перебить". Я загорелся.
Круазон — пловец без рук и ног. Он погружался на глубину 33 метра и делал это в бассейне и с помощью. А мы сделали так: Красное море (ныряли в Египте), 40 метров и без помощи. В море сложнее — и течение есть, и плотность воды другая. Мы сами составляли регламент и такую высокую планку поставили сами. Могли бы пойти по легкому пути — чтобы мне помогли спуститься и подняться. Но специально сделали сложно. Потому что иначе я не видел смысла.
Мы поставили международный рекорд, а теперь хочется российский. Сделать это в Крыму. Это сложнее: в Красном море наверху температура 25°C, а на глубине 40 метров — 24°C. В Черном наверху — 25°C, а на глубине девять метров — уже 13°C. И чем глубже, тем холоднее и темнее.
О рекорде, 3D и сломанном рычажке
Если у человека нет одной ноги, это не считается ограничением в дайвинге. А остальное уже сложнее. Дайверы передвигаются с помощью ласт. А у меня ног нет. Я руками гребу — но это очень медленно получается. Есть технические сложности: надо было сделать специальный рычажок для подкачки воздуха, чтобы я до него доставал. Его сделали практически "на коленке", успели только тестовый образец. Мы с ним поехали и сломали его в первый же день. Нам прислали другой. Но рекорд мы поставили все равно со сломанным — отремонтировали как смогли.
Мы несколько дней тренировались, и все это время был штиль. А в день, когда ставили рекорд, обещали ветер с одиннадцати утра. Мы вышли в восемь, но ветер уже был. Так что пришлось нырять в шторм. Но страшно не было — я, наверное, был самый спокойный из всех. У меня есть методики, которые позволяют убирать волнение. Например, если тебя трясет, надо потрястись специально, осознанно. И моментально снимает.
Само погружение длилось 23 минуты. Это было мое четвертое погружение на 40 метров с учетом тренировок. Только на тренировках никто ничего не фиксировал, а тут было трое судей из разных стран. Они следили, чтобы два дайвера, которые меня страховали, — они тоже Дмитрии, мы шутили, что у нас компания 3D, — не прикасались ко мне, не помогали.
40 метров — это достаточно тяжело. Важно не упасть быстро, не подняться быстро… Но моя доля тут не такая большая, как кажется. Нам много помогали — мы собирали деньги для проекта на planeta.ru. Думали, на это уйдет полгода, но вся сумма набралась за месяц. И без команды, с которой мы работали, рекорда бы не было никогда. Без меня, наверное, тоже, хотя кто знает — может, кто-то другой бы поставил.
О шашлыках, машине и сенсорном телефоне
Первое, чему я научился после травмы, — это писать. Учился недолго — может, несколько дней, может, месяц. Протезы пробовал, но понял, что без них могу сделать больше.
Я все могу, даже поесть себе приготовить. Хоть макароны сварить, хоть салат порезать. Шашлыки сам люблю готовить. Да, что-то мне делать сложнее, чем другим, но если надо, могу и пол помыть.
Очень долго у меня не получалось пользоваться сенсорным телефоном, пользовался кнопочным. Пока ко мне не приехал мой друг, у которого вообще нет рук. Я увидел, как он лихо управляется с телефоном пальцем ноги, и подумал: если он может, почему я не могу? Пошел, помучился, нашел телефон сенсорный, который мне подходит.
У меня машина с ручным оборудованием, я вожу с 2005 года. В метро вообще не спускаюсь — в США только был. В Минск ездили с женой на машине. Она тоже водит, но я основной водитель, а она запасной.
Об обидах и "правильных" словах
Как-то прихожу в МФЦ, сотрудник смотрит на меня и говорит: "А он расписывается?" И спрашивает это не у меня, а у жены, с которой я пришел. Я на такое не обижаюсь. Человек про меня ничего не знает, он видит то, что видит. Не надо резко реагировать на людей, которые говорят что-то не то по незнанию. Надо им объяснить, и в следующий раз они сделают по-другому.
Как ни назови человека без рук и ног, все будет неправильно. Что "инвалид", что "человек с ограниченными возможностями", что "человек с безграничными возможностями". Я не знаю правильного варианта, мне все они одинаково не нравятся. Поэтому я пользуюсь всеми. Но я никогда не был озлоблен на общество, не злился, что другие здоровы, а со мной такое случилось.
О пандусах и электроколясках
Я получил травму в 1999 году. Тогда даже электроколясок толком не было. А пандусов и прочего тем более. Однажды мы приехали в реабилитационный центр, а там — тут бордюр, здесь в магазин не заехать… А рядом дорогу строили. Мы попросили асфальт и сделали пандусы сами. Если есть возможность — надо пойти и сделать самому. Сейчас с доступной средой постепенно становится лучше. Но и инвалиды изменились. Они не говорят, что им все обязаны, а сами делают очень много.
О безграничных возможностях
Когда со мной это случилось, в госпитале мне попался журнал. Там была статья о человеке без ног, который научился ходить и ездить на машине. Во мне тогда это засело: значит, это возможно? Так что я как-то сразу в борьбу включился. Но я был молодым. Не знаю, как бы я справился, если б со мной такое случилось сейчас, когда жизнь сложена.
Когда-то я хотел сделать себе донорскую руку, но не получилось. Я думал: вот будет у меня такая рука, и я смогу все. Руку не сделали — а я все равно все могу. Любой человек может все.
Бэлла Волкова, Габриэла Чалабова