"Мне звонят и говорят: "Есть квартира со старыми вещами, приезжайте, забирайте". Я сразу спрашиваю: "Адрес?" Они называют, а мне уже ясно, куда зовут. Туда, где все комнаты в шедеврах, как бывает в старых сталинках, или туда, где ширпотреб. Еду в любом случае: меня интересуют не только дорогие вещи. Беру все, что купят. Есть коллекционеры, которые ищут простые предметы советского быта — такие, что были в обычных квартирах".
Макс Верник — оценщик и владелец "Лавки старьевщика" в Москве. То, что он описывает выше (звонок — просьба забрать вещи — выезд по адресу) называется "вывезти квартиру". За оговоренную сумму он получает от владельцев ключи от жилья и обещает оставить после себя пустые стены. Обычно он имеет дело с наследственными квартирами: все, что бабушка не выбрасывала с 50-х, а то и дольше, не нужно ее внукам, но нужно старьевщику. И за то, чтобы забрать барахло, он платит от 500 рублей до нескольких десятков тысяч. Есть другой вариант: внуки понимают, что бабушка была непростой женщиной и оставила "музей", тогда Верник "вывозит квартиру" дорого: одну на Тверской как-то очистил за 6 млн рублей.
Клиентов, желающих перекупить такие вещи, хватает. Даже несмотря на то, что желающих продать антиквариат (и все, что под ним понимают обычные люди) становится больше. По данным "Авито", с 2016 года объявлений о продаже картин стало на 180% больше. На втором месте по росту (150%) предложений — военные вещи. На третьем — объявления о продаже коллекций, которые часто собирали в СССР; это подкатегория "этикетки, бутылки, пробки", которая выросла на 130%.
Историй о ценной старине и неверных представлениях о ценности советских вещей у Верника много. ТАСС старьевщик рассказал, что реально интересно на этом рынке, а что — нет, кто покупает эти вещи и как продавать, чтобы не быть обманутым.
О "гастролях" старьевщиков по деревням в 90-х
Рынок старины начал развиваться в России в 90-х. Люди слабо понимали, какими раритетами владеют. У них не было интернета и возможности разобраться. А те, кто понимал в старине, делали красиво: ехали по какой-нибудь деревне, заглядывали в окна. А людям тогда ничего не надо было, им все равно, что у них стоит дореволюционный комод. Они хотели евроремонт, хороший телевизор, видеомагнитофон. Могли поменять шедевральную статуэтку на видик.
Старьевщики едут и видят, что в доме висит бронзовая люстра. Они приходят и говорят: "Вот у вас такая вещь, нужна для съемок кино. Давайте вместо нее повесим новую хорошую люстру". У них в машине уже лежали польские люстры. Цена такой новой люстры — 15 рублей. Сверху хозяину еще давали 20 рублей. Потом продавали бронзовую люстру за 5 тыс. рублей. Цифры условные, чтобы вы понимали разницу.
Кто-то ходил по заброшенным домам в деревнях, находил шедевры. Сейчас там уже ловить нечего — в 90-е все вывезли.
Я никогда не ходил по таким заброшенным домам, работаю только по договорам с хозяевами. И в таких хозяйских старых наследственных домах еще встречаются "бриллианты". Причем в таких местах… Вот царское свидетельство о рождении (кивает он на стену), выданное девочке, оно рваное, было сложено в несколько раз, им подпирали стол, а я его нашел в ящике стола.
О "блатных" румынских креслах, сталинских буфетах...
Обычно 80% вещей в квартире — хлам, который никому не нужен, я его выбрасываю.
Что может иметь ценность? Сразу надо смотреть на мебель: ценится дореволюционная, сталинских времен, особенно письменные столы и буфеты из массивного дерева. Румынская мебель: и мягкая, и шкафы, столы, стенки — они крепкие и красивые.
Вот кресла (хлопает по подлокотнику старомодного фигурного кресла), в которых мы сидим, — из дорогого румынского гарнитура. В комплекте с ними — диван и стол (тоже старомодный, низкий). Все вместе можно продать за полмиллиона. Но это не моя вещь, мебель хозяев квартиры.
Иногда мебель может вырасти в цене благодаря истории. Я "вывозил" три квартиры в доме на набережной. Простой деревянный сталинский шкаф продал за 200 тыс. рублей, потому что на нем был инвентарный номер. Этот дом изначально был "упакован" казенной мебелью, как отель. Человек мог заехать с зубной щеткой. Шкаф купил один музей.
Ценится полное собрание сочинений: сборники мировой литературы, тома классиков. Стоит обращать внимание на фарфор. Фарфоровые сервизы — чайные, кофейные — могут быть куплены за 5–15 тыс. рублей. Дороже могут быть оценены фарфоровые изделия с Ленинградского фарфорового завода (ЛФЗ). На заводе в разные годы работали выдающиеся мастера, их творения ищут.
Массовый ширпотреб никому не нужен. Если у вас дома эмалированная посуда — выбрасывайте. Граненые стаканы могут купить на блошином рынке, но дешево, а вот лафитные рюмки можно продать за 300 рублей за штуку.
Все, что в Советском Союзе было дефицитным, не для простых людей, доставалось по блату, как правило, имеет ценность. Чем дефицитнее был товар, тем он реже встречается и тем он дороже.
...пластинках с битлами и холодильниках ЗИЛ
Этот ваш буфет называется "Волна", он стоит от 3 до 15 тыс. рублей (Верник за полминуты понимает, о какой старой громадине с узорами на стеклах я рассказываю), зависит от состояния.
Советские холодильники — это хлам, который нужно выбросить. Разве что холодильник ЗИЛ, если он в работающем состоянии, может купить владелец бара для антуража. Поставит туда бутылки с кока-колой, чтобы клиентам нравилось.
Грампластинки с Аллой Пугачевой не продаются, их у всех полно. Битлы — уже получше, но их все равно много. Подороже будут стоить пластинки с русскими рок-группами. Цены — 300–500 рублей за штуку, очень хорошие пластинки — до полутора тысяч рублей.
Кому нужны 200 штопоров
Как оценить коллекцию, если она никому не нужна? Кто-то коллекционирует спичечные коробки или стоп-краны и думает, что владеет состоянием. Особенно на "Авито" много сумасшедших. Я туда не лезу, но у меня есть люди, которые ищут там и выкупают для меня вещи.
Вот альбомы с марками, которые многие собирали, ничего не стоят, их никто не покупает. Один мужчина собирает ключи-штопоры с названиями советских городов. У него 200 штопоров. Зачем? Стоимость его коллекции — это те деньги, которые он потратил на нее на блошином рынке. Невозможно сказать, что это имеет какую-то примерную цену.
Коллекционеры на блошке — увлеченные люди, у меня был там магазин. Они подходят, ищут что-то, но купить — не главное, они хотят поговорить о своей коллекции. Стоит он такой: штаны порванные, рюкзачок, пупок торчит из рубашки, рассказывать может часами. Они обычно ничего не хотят продавать, и такие коллекции никому не нужны.
О богатых коллекционерах
Богатые люди не собирают непонятные вещи, они коллекционируют картины, дорогой фарфор. С ценностью произведений искусства, с одной стороны, сложнее, с другой — есть более-менее понятный рынок.
Вот аукционная вещь (показывает он на картину на стене). "Натюрморт с омаром" художника Виллема Кальфа — на аукционе ее цена начиналась бы от €50 тыс. Эту картину я вывез из квартиры на Тверской. Позвонила женщина, назвала адрес, там было сразу понятно, что все серьезно. Зашел — а там Лувр. Все в антикварной мебели. Все стены в картинах. Везде фарфор, иконы. Я "вывозил" ее за 6 млн рублей, заработал сверху 1,5 млн рублей, и еще скажу, что дешево купил и дешево продал.
Как правильно продать шедевр
Вот картина (показывает выше на пейзаж с зимней деревней) — Шилов. Ее продавали всего за 60 тыс. рублей — это была цена владельца. Я продам ее за полмиллиона. Обыватели чаще не понимают ценность своих вещей.
Как сделать, чтобы не обманули при продаже? Только разобраться: посидеть на форумах коллекционеров, обойти несколько оценщиков. Не стоит ждать, что вы принесете шедевр в скупку, назовете цену 10 тыс. рублей, а вам скажут: "Да вы что! Это стоит миллион рублей. Я заплачу вам полмиллиона". Вам заплатят 10 тыс. рублей, как вы и просили. Идти продавать лучше в хороший известный магазин, а не на блошиный рынок. В магазине, как правило, работают более опытные и профессиональные люди, они не будут мелочиться.
А бывает, мне показывают вещи, которые ничего не стоят, но их владелец уверен, что это старина, на продаже которой можно разбогатеть.
Есть старинные и красивые вещи, которые нельзя продать.
Пианино ХIХ века вы можете использовать так: играть на нем. Никто не покупает пианино, их "выдавили" синтезаторы. Это тяжеленная вещь, которая уже не используется. Другой пример ненужной старины — спальные гарнитуры. Это вещь, которую можно использовать, но никто не хочет, потому что спальня будет пахнуть. Иногда покупают только спинку от старой кровати.
О старине на "Мосфильме" и сентиментальности
Большинство моих клиентов из тех, что покупают простые предметы советского быта, — это декораторы. Еще киностудии: у меня покупал "Мосфильм", но немного, потому что у них своя огромная база реквизита. Покупают маленькие киностудии, музеи. Я продавал вещи в Пушкинский музей.
Приходят обычные люди и берут "вещи из детства". У кого-то был надувной крокодил, он увидел в моем магазине такого — тут же берет, у него слезы на глазах.
Я обожаю, когда кого-то так прет от старины, как меня. Моя работа — это моя страсть. Хотя это очень тяжело: приезжаешь "вывозить" квартиру — копаешься весь в пыли, грязи.
О прибыли и мечте
Я старый морской волк, никогда не прогадываю, сразу могу понять: за сколько я продам вещь, если "вывожу" квартиру за 100 тыс., то знаю, что продам за 150 тыс. Но когда вижу что-то интересное, старинное — меня "трясет". Я просто не представляю себя без старины. И когда ко мне приходят разные творческие люди — режиссеры в желтых очках, с зелеными волосами — и взлетают от счастья, найдя что-то себе, я тоже счастлив.
Взять мой другой бизнес: скупка и продажа техники — айфонов, ноутбуков. Там маржинальность выше, продавать проще и быстрее, но старина — это дело, которое я люблю всей душой.
Часто хожу в исторические музеи. Мои любимые — Третьяковка, Пушкинский, Исторический музей. А вообще, если бы Москва не держала заработком, я бы уже жил в Петербурге. Там что ни квартира — музей. Люди все сохранили, ничего не хотели выбрасывать. Зайдешь к кому-нибудь — вокруг шедевры. Это просто счастье. Сам ничего не коллекционирую. Пока. Это моя мечта. Например, с детства я люблю мраморные скульптуры. Сейчас мне 36 лет, а к 40 годам, надеюсь, стану коллекционером.
Анастасия Степанова, Константин Крашенинников