Такси везет меня на левый берег Магнитогорска. Холодное уральское солнце катится за горизонт через дым из труб металлургического комбината. Труб десятки, комбинат огромен, мы едем мимо него минут 15.
"На правом берегу в плане экологии, конечно, получше будет, там новый город, — объясняет мне таксист. — Левый, по сути, — промзона со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тут и жилье значительно дешевле, много частного сектора. С другой стороны, у вас вот в центре города что стоит? Кремль, администрации всякие. А у нас — комбинат! Так что хоть на левом берегу живи, хоть на правом — все одно".
Мы едем как раз в тот самый частный сектор. Здесь, на улице Нахимова, теперь живет Юля Артемьева с младшим сыном, они из разрушенного седьмого подъезда. После трагедии купили свой дом, о котором Юля мечтала последние лет пять.
Все рухнуло
"Мы жили на девятом этаже. Когда все произошло, мы спали, — вспоминает она. — Раздался жуткий хлопок, за ним грохот и скрежет. Я подумала, что началось землетрясение. Почти одновременно мы с ребенком выскочили в коридор. Смотрю — у меня в стене от пола до потолка огромная трещина сантиметров 10–15. За ней — шахта лифта, а в ней все горит, дым валит прямо к нам в квартиру. Побежала к окну, ничего не вижу, темно, понять ничего не могу. Меня всю трясет. Забежала на кухню, сообразила, что нужно перекрыть газ. Снова к входной двери. Пытаюсь открыть — не получается. От взрыва ее, видимо, перекорежило. Я — в глазок. Смотрю — на площадке соседка стоит, баба Рита. Я через дверь кричу ей, спрашиваю, что случилось. А она: "Юля, у нас лестницы нет, все вниз рухнуло, и квартиры соседние тоже рухнули".
Юлю с 14-летним сыном Никитой спасли сотрудники МЧС. Им обоим пришлось спускаться по шатающейся пожарной лестнице с девятого этажа. Вспоминает, что было жутко страшно. Но еще страшнее было находиться в квартире: вдруг снова взорвется. Уходя, взяли лишь документы. Кошку и собаку Ральфа пришлось оставить. По просьбе Юли спасатели вернулись за ними лишь на третьи сутки: первые дни пытались спасти живых и достать погибших людей. Но и потом вытаскивать из ледяной квартиры голодного бойцового пса желающих особо не было. Пришлось привлекать кинолога. Ральфа усмирили снотворным и передали вместе с испуганным котом хозяйке.
"Когда мы спустились, там уже все было оцеплено. Все кругом плакали, некоторые пытались прорваться к месту обрушения, это были родственники погибших. Кому было куда идти, в первые часы разошлись по друзьям и родным. Мы тоже пошли к друзьям, которые жили неподалеку. Первые часы у всех был шок, никто ничего до конца не осознавал. И мы тоже не осознавали. Когда рассвело, мы вернулись к дому и посмотрели на все это уже другими глазами. Это было жуткое зрелище. Середину дома как будто ножом вырезали. И люди под завалами", — вспоминает Юля.
Некоторое время она молчит и продолжает: "Я тогда, знаете, о своих соседях подумала — о Крамаренко и Антиловых, молодые ребята, лет по 30. И у тех и у других девчоночки были совсем маленькие, годика по полтора-два. Я помню, как Таня и Настя пузатиками ходили, потом родили, то с коляской их встретишь, то на саночках, малышки у обеих хорошенькие такие. Все у меня на глазах. И вот вроде даже вчера их еще видела во дворе, а сегодня уже все, нет их. Ни тех ни других. Погибли всей семьей".
У Юли на Карла Маркса была "трешка", в которой она с семьей прожила 13 лет. За нее выплатили почти 1,9 млн рублей — из расчета 32 тыс. рублей за квадратный метр. Говорит, что рыночная стоимость квартир в их доме была на 300–400 тыс. рублей больше, но власти региона назначили такую сумму, оспаривать ее никто не стал. Все положенные выплаты на жилье люди получили до 10 января.
"Помимо этих денег за квартиру нам выплатили полмиллиона рублей в виде компенсации за потерю имущества. Еще 440 тыс. мы получили от металлургического комбината, и уже в июне всем жителям нашего седьмого подъезда поступило на счет еще по 856 тыс. рублей как матпомощь. Это были средства благотворительного фонда, которые собирала вся страна. Также мой младший сын два раза за это время ездил в оздоровительный лагерь, нам предлагали пройти медобследование, помощь психологов. В целом, конечно, власти по максимуму старались окружить нас заботой", — рассказывает Юля и добавляет, что буквально на днях из фонда ММК они получили еще 36 тыс. рублей матпомощи.
Переехать в свой дом Артемьевым удалось лишь в мае этого года. Все это время они жили на съемной квартире, аренду оплачивали власти. Новый дом хоть и далеко от центра города, зато почти 80 кв. метров — больше потерянной квартиры почти на 30 метров. Есть гараж, баня, беседка, сад и даже винный погреб. "Денег, которые мы получили за квартиру, на дом, конечно, не хватило, пришлось добавлять, но это все ерунда. Мне тут нравится, я привыкла уже, тихо, спокойно. Кухня тут вон какая просторная — 15 метров, а там всего семь была, три спальни. Я очень довольна", — говорит наша собеседница.
Спасти как можно больше
Когда в 6 утра на Карла Маркса раздался взрыв, в 25-й пожарной части, которая ближе всех к месту трагедии, подходила к концу ночная смена. В 8 утра начальник караула Игорь Григорьев должен был смениться и поехать домой, чтобы вместе с семьей готовиться встречать Новый год.
"Диспетчер сообщил о том, что произошел взрыв в многоквартирном доме. Отправляясь к месту ЧП, мы тогда еще не понимали масштабы трагедии. Наша машина заехала со стороны Карла Маркса. Смотрим — стена вроде на месте. Первое, что бросилось в глаза, — огромный завал в арке. Кругом пыль и жуткие крики людей. Они доносились с внутренней стороны двора. Мы побежали туда и обомлели: вместо квартир — пустота, бетонные плиты висят на кусках арматуры. На лицах людей страх и полное непонимание того, что происходит. Они в панике бегали вдоль разрушенного подъезда и кричали: "Быстрее, быстрее, внутри люди, маленькие дети". Кто-то пытался помочь разбирать завалы, но это было небезопасно: сверху с грохотом то и дело сыпались куски бетона, поэтому мы просили жителей отойти", — вспоминает Григорьев.
На третьем и седьмом этажах было возгорание. Правда, крупного пожара не было — это обстоятельство оставляло шанс людям, еще находившимся в уцелевших квартирах. В первые же минуты спасатели вызвали подкрепление и высотную технику для разбора, подали шланги для тушения. Попутно был организован поиск людей. Все понимали — погибших будет много: раннее утро, праздничный день. Нужно было найти и спасти как можно больше живых.
"В первые минуты с третьего этажа мы спасли бабушку, которая не могла самостоятельно передвигаться. После этого из-под завалов вытащили еще двух женщин и подростка, он был между плитами, но выжил благодаря образовавшейся между ними пустоте. Следом достали молодого мужчину Шухрата Улфатова с очень серьезными травмами. Он находился в сознании и постоянно говорил о своей жене и детях, спрашивал, где они. Был уверен, что они успели выбежать", — рассказывает Григорьев.
Многодетная семья Улфатовых из Таджикистана снимала квартиру на шестом этаже. Во время обрушения все они были дома — Шухрат, его жена Раджамбо и трое детей — шестилетний Ахмат, четырехлетняя Фотима и двухлетний Мухамед. Накануне вечером маленький Мухамед вместе с сестрой кружили возле елки, а Раджамбо записывала их на видео — на память. Потом они легли спать раньше обычного, а утром раздался взрыв.
Первым спасатели обнаружат Шухрата, живым. Запыленные детские тела в маечках и трусиках, заваленные тяжелыми плитами, найдут намного позже. Рядом с ними — Раджамбо. В это время Шухрат будет находиться в коме в больнице, на аппарате искусственного дыхания. Его детей и супругу опознают родственники. 7 января всех четверых похоронят на родине, в Таджикистане. О том, что семьи больше нет, Шухрат узнает от родных лишь спустя два дня после выписки.
В разборе завалов в те дни участвовали больше тысячи людей. Григорьев признается: психологически было тяжело. "Да, трагедии людей нам приходится видеть ежедневно, но с подобным масштабом мы столкнулись впервые. Знаете, это было такое большое человеческое горе всего города и всей страны, каждый из нас прочувствовал его на себе, каждый так или иначе прислонился к нему", — говорит он.
"Боль всегда будет"
Вера Егоровна Лактионова прожила с семьей в седьмом подъезде на Карла Маркса 34 года. Говорят, снаряд в одну воронку не попадает дважды, но в 1986 году в их квартире уже произошло одно несчастье: случился пожар, погиб двухлетний сынишка Лактионовых.
Квартира Веры Егоровны располагалась как раз по тому самому стояку, который полностью обрушился после взрыва. Но Лактионовым повезло: в то утро никого из них не было дома. Пенсионерка со старшей дочерью уехали к ее родной сестре в Троицк Московской области — это такая семейная традиция. Она их и спасла.
"В этот раз мы решили поехать к сестре чуть раньше, 27 декабря. И вот рано утром 31-го мне звонит моя подруга Люся из соседней пятиэтажки и говорит, что ваш подъезд, мол, полностью рухнул, а квартиры больше нет. Я поначалу не поняла: как такое может быть? До последнего не верила. То, что осталось от нашего подъезда, я увидела лишь 1 января по новостям, когда был сюжет из Магнитогорска, туда как раз Путин приехал. Когда показали эту картинку, я думала, у меня сердце остановится, это было невыносимо", — рассказывает женщина.
В Магнитогорск Вера Егоровна с дочкой вернулись лишь 3 января. Достаточно быстро оформили необходимые документы, получили матпомощь и компенсацию за утрату имущества, сертификат на покупку нового жилья. За 50-метровую квартиру на Карла Маркса Лактионовым дали 1,5 млн рублей. "Нам не хватило этих денег, поскольку, как только люди узнали о том, что правительство выделяет нам средства на покупку квартир, цены на жилье в городе тут же выросли на 200–300 тыс. как минимум. Жилье мы искали долго, в итоге купили эту "двушку" за 1 млн 850 тыс. Все, что дешевле, было просто в ужасном состоянии", — объясняет она.
Новая квартира Лактионовых, в которую они переехали лишь в апреле, находится на улице Ленина, в нескольких метрах от администрации Магнитогорска и нового парка Победы, где располагается знаменитый монумент "Тыл — фронту". "Место хорошее, вся инфраструктура рядом, квартира светлая, теплая, мы сделали тут ремонт под себя, купили новую мебель. Можно сказать, что уже привыкли, я всем довольна", — говорит пенсионерка.
В ближайшие дни ей предстоит операция по замене износившегося голеностопного сустава, который причинял сильную боль последние десять лет. Вера Егоровна добивалась этой операции долгое время, но получить квоту не могла. Этой осенью ей позвонили из поликлиники и сообщили, что поставили в очередь как пострадавшую в результате взрыва на Карла Маркса. "Переживаю, конечно, как все пройдет. А с другой стороны, рада очень. У меня наконец-то появилась надежда, что все мои муки после операции закончатся и я смогу нормально ходить", — говорит пенсионерка.
Разговор возвращается к погибшим соседям.
"На пятом этаже погибли Володя с Ниной Анашкевич, очень хорошая семья. А какие огурчики были у Ниночки. На седьмом — Андрей и Лена Кремлевы и их два сына, Дима и Денис. Моя дочь Ксения с их младшим мальчишкой в одном классе учились. На девятом этаже Света Плюхина погибла, а еще Нелля Теннибаева с четырехлетним внуком Данилкой. Господи, как она любила этого мальчишечку. Могла рассказывать о нем бесконечно. Боль всегда будет, как такое забыть?" — говорит Вера Егоровна.
"У людей не было злости"
От взрыва на Карла Маркса в разной степени пострадало все население Магнитогорска, говорит заведующая психологическим центром областной психоневрологической больницы №5 Елена Иванова. Она одной из первых приехала на место трагедии и начала работать с жителями сразу после обрушения. В школе, где был развернут штаб, постоянно находились родные и близкие погибших, сами пострадавшие, туда же шли и жители ближайших домов.
"Это была какая-то нескончаемая река человеческого горя и отчаяния. Наша задача была не допустить паники, истерии. Хотя в отдельные минуты казалось, что она вот-вот начнется. Самой главной помощью в первые дни было просто поговорить с людьми, расспросить, как они это пережили. Людям нужно отреагировать, когда случилось горе, они должны выплакать эту боль. Выплакать, чтобы жить. Глубокая ошибка — не разговаривать с человеком в таких ситуациях и дать ему замкнуться в себе", — объясняет Иванова.
За первые три дня дежурства в штабе Елена Николаевна приняла 97 человек. Они боялись заходить в подъезд, вздрагивали от любого шума, многих буквально трясло от испуга. Позднее у некоторых проявилось посттравматическое стрессовое расстройство, которое сопровождалось постоянным ожиданием опасности.
Всего в эти дни в Магнитогорске работали 85 психологов, включая специалистов из главного управления МЧС России. Психологи были с людьми вплоть до похорон, сопровождали родных и близких на процессиях. С некоторыми семьями Иванова работала и потом.
"Самое важное, что я отметила для себя в те дни, — что у людей, потерявших родных и близких, не было никакой злости. Я не видела в них ненависти. И не видела ее никогда потом. Эта большая трагедия, пришедшая в наш город, сплотила людей, она смогла показать истинные души магнитогорцев. Настолько все трепетно отнеслись к пострадавшим, постарались по максимуму окутать их своей заботой и любовью. И пострадавшие, безусловно, чувствовали это", — говорит Елена Николаевна.
Звонки на телефон горячей линии по поводу взрыва дома поступали от магнитогорцев вплоть до лета, а потом сошли на нет. Елена Иванова добавляет: ни одного суицида, который мог быть как-то связан с трагедией на Карла Маркса, в текущем году зафиксировано не было.
Трудные шаги Вани Фокина
История спасения десятимесячного Вани Фокина стала главным новогодним чудом 1 января. Завернутый в одеяльце, под которым спал, младенец провел 36 часов под бетонными обломками, в то время как температура воздуха в Магнитогорске опускалась до –27 °C.
Ольга Фокина вспоминает: то утро было похоже на фильм ужасов. Когда случился взрыв, она со старшим сыном спала на диване в одной части комнаты, кроватка с Ванечкой стояла в другой. "Слышу грохот, глаза открываю, кругом густая пыль, арматура, плиты. Дима рядом со мной лежал, я хватаю его и одеяло, понимаю, что к Ванечке не подступиться. Выбрались мы оттуда каким-то чудом. Почти сразу же, когда прибыли спасатели, я просила, чтобы они посмотрели нашу квартиру на четвертом этаже. Мне тогда сказали, что стены в нашей квартире нет, она рухнула. А когда уже рассвело и я увидела всю эту картину, вокруг уже стояло оцепление, подойти к подъезду нам не давали", — рассказывает Ольга.
В эти сутки Фокины пережили сильнейшее испытание.
"Буквально за несколько часов до того, как нашли Ванечку, мне удалось все-таки пройти к месту обрушения и показать спасателям, где мог находиться ребенок. Я видел стену нашей квартиры, понимал, что примерно вот тут должна быть кроватка. Попросил ребят аккуратно разобрать место завала. Спустя пару часов мне позвонили и сказали, что сына нашли живым. Это было что-то невообразимое. Рассказали, что услышали детский плач, когда краном поднимали плиты. Ванечка, видимо, услышал шум, испугался и заплакал", — вспоминает Евгений Фокин, отец мальчика.
Ребенка тут же доставили в местную больницу, а оттуда — спецбортом в НИИ неотложной детской хирургии и травматологии в Москву. Ваня получил серьезное переохлаждение, был обезвожен, у него диагностировали перелом большеберцовой кости, из-за длительного сдавливания левой ноги были повреждены нервные окончания, что могло привести к инвалидности.
Начался длительный период комплексного лечения, который продолжается до сих пор. Буквально накануне Евгений привез родных домой из Челябинска после четвертого курса реабилитации. Сейчас Фокины живут в "двушке" на Галлиулина, это примерно в десяти минутах ходьбы от их бывшего дома на Карла Маркса. В квартире хороший ремонт, новая мебель, вся гостиная — в детских игрушках.
Ваня в специальных ортопедических сандаликах бежит навстречу четырехлетнему брату Диме, расставляя руки. "В начале октября он у нас пошел, сначала потихоньку, потом все увереннее и увереннее. По итогам последней реабилитации проходимость нерва на правой ножке, которая была травмирована, удалось частично восстановить. Он научился поднимать ножку вверх во время шагания, при том что раньше этого делать не мог", — говорит Оля.
Она надеется, что к осени следующего года малыш уже полностью восстановится: Ванечке предстоит идти в детский сад. Летом Фокины планируют поехать на море — мальчишки увидят его впервые.
"Нужно просто жить"
Мэр Магнитогорска Сергей Бердников рассказывает, что после взрыва на Карла Маркса все жители дома по распоряжению президента Владимира Путина получили право переехать из этой разрушенной многоэтажки. Их квартиры выкупила администрация города. "Из 520 квартир заявление на переселение подали 311 человек из 176 квартир. Все они получили соцвыплату на покупку другого жилья. В основном люди приобретали квартиры в Магнитогорске, но были и те, кто вовсе предпочел сменить город, уехав в Воронеж, Тверь, Екатеринбург и Челябинск. Жители 17 квартир свое решение потом изменили, решили не выезжать из дома. И это тоже понятно: там сегодня действительно одна из лучших территорий в городе. Во дворе появились детская и спортивная площадка, отремонтирована дорога, сделан мемориальный сквер", — говорит Бердников.
Разрушенная взрывом многоэтажка после демонтажа седьмого и восьмого подъездов была разделена на два отдельных строения, между ними летом открыли сквер. В нем высадили 39 кленов — по числу погибших людей. Вдоль аллеи установили фонари и лавки. На торцах разделенных домов художники нарисовали гигантские голубые граффити. На одном фасаде появились белые облака, а на другом — стая из 39 белых птиц.
По словам Бердникова, идея создать в этом месте сквер принадлежит самим горожанам. В социальных сетях многие просили не строить там мемориалов и часовен. "Не хотим жить на кладбище", — таков был основной посыл жителей микрорайона. "Мы в кратчайшие сроки привели эту территорию в надлежащий вид, причем сделано это было по согласованию с жителями, люди высказались именно за сквер", — говорит Бердников.
Жители дома, с которыми нам удалось пообщаться, в большинстве сквером довольны. По словам председателя совета дома Людмилы Коробковой из десятого подъезда, он получился современным, летом пользовался большим спросом у молодежи и стариков, но ходить через него она все равно не решается. "Я всегда краешком хожу, не могу по центральной аллее пройтись, как вспомню, что именно там больше всего людей погибло. Слезы еще не высохли", — объясняет пенсионерка.
Жительница многоэтажки Марина Комарова, которую я встретила в сквере гуляющей с ребенком, сказала, что любит это место и часто сюда приходит. "Отсюда, знаете, по вечерам очень красивые закаты бывают. Конечно, когда тут находишься, легкая печаль чувствуется... Быстро забыть случившееся не получится, да и не надо забывать. Нужно просто жить", — считает она.
Таисия Кириллова