Выстраивая годами стратегии и планы технологического рывка, Россия была и остается чистым технологическим импортером. Причем, как рассчитала Еврокомиссия "для удара по больному", в импорте высокотехнологичной продукции "Россия зависит от Европы более чем на 45%, от США — на 21%, от Китая — лишь на 11%". Мы ввозим оборудование для умной нефтедобычи, машиностроения, электронной промышленности, обеспечиваем аграриев французскими, немецкими, итальянскими семенами свеклы, картофеля, пшеницы и других базовых культур. Через океан летит в Россию даже сперма племенных бычков. Мы полностью завязаны на чужие технологические циклы. Мы платим столько, сколько запросят, переплачиваем за параллельный импорт. Мы — зависимы.
Академическая наука. Греем Мировой океан
У нас есть довольно существенный слой фундаментальной и прикладной науки, финансируемой в основном государством, с критерием эффективности в виде публикаций и цитируемости в научных изданиях, прежде всего западных. Наши ученые обогащают глобальное знание — "греют Мировой океан". Этот слой слабо связан с внутренним спросом на технологические инновации. У ученых нет навыка работы с бизнесом и понимания, зачем это надо. Да и никто к ним не идет с такими предложениями. В стране нет внятного спроса на инновации: огромные объемы производства низкопередельны, модернизация — догоняющая, на зарубежном оборудовании. Большинство отечественных компаний не ищет нужных решений на внутреннем рынке, предпочитая брать готовый продукт у западных поставщиков, что понятно: любой масштабный инвестиционный проект тяготеет к компонентам с максимально высоким TRL (уровнем готовности технологии, Technology Readiness Level) и проверенным качеством. Иначе это огромные риски. Даже с транзакционными издержками эти риски зачастую выгодней преодолеть через поставку западных решений, чем осуществлять технологический трансфер в условиях незрелой национальной системы.
Внутри России нет культуры работы с изобретениями — исчезла вместе с Советским Союзом. Сегодня наши ученые передают знания и наработки в глобальную экосистему инноваций, там они преобразуются в решения, которые затем покупают наши компании. Налицо разрывы между структурными уровнями науки и технологий, без преодоления которых никакие госвложения не будут эффективны.
Вывод: российская экосистема инноваций сегодня незамкнута, незрела и в целом дисфункциональна. Это болезненная данность, которую придется признать.
R&D. Расточительно & Долго
НИОКР, или R&D (исследования и разработки, Research and Development), сегодня в России бывают двух типов: либо не происходит трансфер результатов в национальную экономику (в 98% случаев), либо они экономически неэффективны. Зачастую субсидируемыми государством НИОКР занимаются госкорпорации, их R&D-блоки и производственные процессы — практически замкнутые научно-производственные системы. Ребята могут работать над чем-то годами, не заботясь, сколько это стоит, — не выстраивается сколь-либо эффективное управление инновациями, еще меньше — работа с внешним контуром.
Средние же технологические компании не способны к масштабной адсорбции инноваций — нет денег и компетенций для реализации крупных коммерчески эффективных проектов.
Вывод: российский бизнес в целом обладает неинновационной корпоративной культурой.
Что делать?
Ключевой для страны вызов — наладить технологический трансфер. Это значит, что пришло время действительно напрягаться. Бизнес — заказчик технологий должен стремиться не просто к получению готовой производственной линии, программного обеспечения и т.д., а к получению знания, как все это работает, должен становиться (со)владельцем технологических циклов.
Для этого можно либо заказывать технологический продукт на ранних стадиях здесь, в России, доращивать его с помощью наших ученых и инженеров до зрелости, вбирая всю технологическую сложность, — учиться делать трансфер внутри страны. Со времен СССР с его во многом замкнутой экономикой, когда мы понимали, что и как производим, и научно-технологические циклы были собственные, Россия почти не пополнилась заметными производствами с высокой добавленной стоимостью. Сейчас мы выглядим как неразумные дети своих разумных предков.
Либо второй способ — осваивать технологический трансфер от глобальных поставщиков, которые к такой передаче готовы. На самом деле делиться технологиями никто не стремится, особенно гранды. Отсюда сегодня мы часто не понимаем, как та или иная штуковина работает: почему взлетает, почему — нет. Например, вдруг выяснилось, что лицензионное соглашение о поставках части деталей для SuperJet исполнено лишь выборочно, полный комплект документации мы не получили и элементарно не знаем, из какого точно металла сделаны детали, каковы результаты прочностных испытаний и т.д. Научиться требовать в контрактах полные технические описания или научиться искать поставщиков, которые в силу своего еще не лидирующего положения передадут технологии за хорошее вознаграждение, — это отдельный вызов уже для технологического трансфера, в том числе из недружественных нам юрисдикций.
Фактически речь идет о создании для страны самодостаточной экосистемы инноваций. Между самодостаточной и изолированной есть разница. Рынок технологического трансфера предполагает доступность инновации: нужна — возьми. Купи в России, вовне — где угодно. Но национальная инновационная система должна быть способна производить законченный технологический продукт. Это комплексная задача, требующая колоссального набора ответов: топовой экспертизы для оценки необходимости тех или иных технологий и постановки целей; финансирования — риски по использованию отечественных неопробованных технологий в серийных внедрениях должно брать на себя государство, оно же — фокусированно поддерживать трансферы для средних компаний; справедливого вознаграждения — научные коллективы должны получать ощутимое роялти, но и сами должны меняться, обзаводиться маркетинговыми компетенциями; логичных схем регистрации, лицензирования и многого другого.
В мире идет острейшая конкуренция за включение национальных производителей в глобальные цепочки создания стоимости, и наши компании обязаны в них быть.
Стране нужны чемпионы
Отдельно несколько слов о так называемых национальных технологических чемпионах, поскольку эти ребята — фундаментальный элемент разумной экосистемы инноваций. Накопить технологические знания и компетенции очень сложно. В той же "нефтянке" они сконцентрированы не у добывающих компаний, а у нефтесервисных: Schlumberger, Halliburton и др. России нужен этот лежащий на слой ниже компаний-потребителей пласт национальных технологических лидеров. Именно они в конечном итоге смогут быть заказчиком НИОКР, смогут обогащать, упаковывать технологии, в том числе покупая стартапы. Именно они будут в состоянии удерживать технологические смыслы и поставлять решения под ключ или близкие к тому. Именно их нужно взращивать. Им можно будет ставить задачи по обеспечению технологического суверенитета, а не мучить нефтяников, металлургов, аграриев...
Сегодня в России уже есть несколько по-хорошему агрессивных компаний, которые специализируются на конкретных нишах, замещая экспертизу иностранных игроков и фактически начиная представлять собой чемпионов. Не думаю, что уместно называть имена, — они проявятся естественным образом. Я знаю, что несколько крупных бизнесменов взялись за такие проекты. Это хорошо. Но таких проектов мало — по пальцам одной руки пересчитать. А нужно много. Везде, где у нас есть технологические разрывы. Мы с Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) посчитали: только для устойчивости российской цифровой экосистемы нужно еще минимум десять компаний с годовой выручкой от $1 млрд.
В сухом остатке
Ошибочно утверждение, что российская инновационная система может заработать, если к ней добавить некие механизмы, ибо ошибочна сама предпосылка, что российская инновационная система валидна. Решать надо комплексные задачи: изменение корпоративной технологической культуры, в том числе в госкомпаниях, обучение лучшим практикам технологического трансфера, создание процессного стандарта инновационной работы для корпораций с широким обязательным внедрением по принципу "хочешь госзаказ или господдержку — внедряй и доказывай аудиторам, что внедрил" и др.
Сколько времени уйдет у России на выстраивание работоспособной инновационной системы, зависит от воли и внятной политики в этой области. Пока их нет. Говоря о "реальных шагах в достижении технологического суверенитета", мы убеждаем себя, что движемся в направлении цели. Однако пока мы в направлении цели стоим в разобранном состоянии: есть инновационные, технологические мощности, есть деньги. Но они друг с другом не связаны.