Недавно в ТАСС проводилась пресс-конференция организаторов и участниц конкурса красоты "Миссис Россия — 2023". В ожидании начала мы с коллегой-журналисткой завели разговор о том, что название смотра по нынешним временам звучит неуместно, но чем его заменить, непонятно, поскольку общепринятой формы нейтрально вежливого обращения к замужней женщине по-русски вроде бы и нет. Сначала всех подряд называют "девушка", а потом — сразу "бабуля". Даже и конкурс такой был в СССР — "А ну-ка, девушки!".
Попутно мне вспомнилось, как еще в начальной школе в то же советское время мне однажды приспичило окликнуть учительницу, которую я знал по фамилии, но не по имени-отчеству. Я к ней обратился "товарищ Смирнова", и это прозвучало дико и для нее, и для мальчишек постарше, которые меня тихонько мутузили между рядами кресел в актовом зале, и для меня самого.
Воз и ныне там
По поводу переименования конкурса мы так ни до чего толком и не додумались — и участницы не помогли, хотя идея исконно русского заглавия им тоже по сердцу. Среди перебиравшихся вариантов мне более других приглянулась "Сударыня", но как ее совместить с названием страны?
Между прочим, вникая в тему, я убедился, что ровно те же сомнения одолевали еще Александра Грибоедова. Помните, в "Горе от ума": "Ну как перевести мадам и мадмуазель? Ужли сударыня!!" — забормотал мне кто-то… Вообразите, тут у всех на мой же счет поднялся смех. "Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно! Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!" Впервые напечатано это было в 1825 году.
Прошло два века, а воз, что называется, и ныне там. Только "с нижегородским" в нашей речи смешивается уже не французский, как в то время, а английский. Кстати, в новом (и, по-моему, очень хорошем) школьном учебнике по истории России (за авторством В.Р. Мединского и А.В. Торкунова) массовый приток англицизмов отнесен к середине прошлого века, когда в Советском Союзе появились стиляги, уделявшие повышенное внимание своему внешнему виду и часто увлекавшиеся "популярным тогда в Европе и США рок-н-роллом". Указано, что "к 1960 году молодежь в возрасте до 30 лет составляла половину населения СССР".
Тогда же в молодежной среде появилась мода называть друг друга "чувак" и "чувиха". О происхождении этих слов филологи до сих пор спорят, но, во всяком случае, считается, что их распространению способствовал роман Василия Аксенова "Звездный билет", печатавшийся в 1961 году в журнале "Юность".
Нюансы номенклатуры
У англосаксов формы вежливого нейтрального обращения друг к другу устоялись со Средних веков. Те же "мистер", "миссис" и "мисс" образованы от латинского слова magister, то есть старший, наставник, учитель. Латинские корни и у слов "сэр" и "мадам", пришедших в английский из французского через норманнов.
По большому счету все это вариации наших "господин" и "госпожа", но все-таки с этой титулатурой надо обходиться аккуратно, там есть свои тонкости. Скажем, обращение "мастер" (в дополнение к "мистеру") на английском традиционно использовалось по отношению к мальчикам и подросткам из господской семьи. Слово "сэр" — опять же, по традиции — прилагается к имени, но не фамилии. Например, Уинстона Черчилля можно назвать "сэр Уинстон", но не "сэр Черчилль", как сказано (возможно, по ошибке, но скорее всего саркастически) в том же нашем учебнике истории.
Так что сложностей на самом деле хватает везде — причем и в устной речи, и в письменной. Поэтому я, например, в годы журналистской работы за океаном всегда по сто раз сверялся с образцами, когда случалось обратиться к кому-нибудь из американских ньюсмейкеров с запросом об интервью. Ко всему прочему есть ведь и личные предпочтения: например, бывшая госсекретарь США Кондолиза Райс любила, чтобы ее называли "доктор Райс" — по академической степени.
Наряду с официозом имеется у американцев, конечно, и молодежный сленг: для "чувака" самый близкий известный мне аналог — dude. Девушки иногда условно подразделяются на babe girls и dude girls (нечто вроде "куколок" и "пацанок").
И еще нельзя не добавить, что как раз сейчас правила речевого общения на Западе меняются вслед за смещением норм сексуальной морали и политкорректности. Не вдаваясь далеко в эту скользкую тему, можно сказать, что некоторые "небинарные" личности требуют называть себя не "он" или "она", а "они". На письме это может выражаться "гендерно-нейтральным" сокращением Mx (Mixter), то есть "микстер" (mix — смешивать).
"Русский речевой этикет"
Но все же — нам-то как быть с нашими затруднениями? По профессиональной привычке я занялся поиском надежных источников и сразу обнаружил в Сети отличную монографию Иосифа Стернина "Русский речевой этикет" с подробным и интересным анализом коммуникативного поведения не только нашего, но и других народов. В ней, кстати, подтверждается, что "отсутствие нейтральных обращений к незнакомым людям у нас очевидно".
Автора, к сожалению, уже нет в живых, но в его родном Воронежском государственном университете продолжает действовать основанный им Центр коммуникативных исследований. Нынешний директор центра Александра Рудакова тоже согласна, что у нас "остро стоит проблема отсутствия вежливого обращения как к одному незнакомому человеку, так и к группе людей", поскольку ни советские, ни дореволюционные стандарты теперь не приняты.
Решать проблему нам, "конечно, нужно", — сказала специалист, причем с опорой на собственный исторический опыт, так как "заимствование обращений сейчас неуместно". В подборе "благозвучных и наиболее нейтральных вежливых обращений", по убеждению Рудаковой, "нужна помощь СМИ", и дело это заведомо нескорое: "Сначала выбранные варианты будут резать слух общающихся, потом станут привычными". Самой собеседнице больше нравится пара "сударь и сударыня", а не "господин и госпожа", хотя последняя уже активно используется из вежливости при обращении к иностранцам.
"Братья и сестры!"
Если вспоминать исторический опыт, то, например, после начала Великой Отечественной войны хозяин Кремля Иосиф Сталин начал свое первое публичное выступление словами: "Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!" В его устах такое приветствие было для советских людей непривычным, но, видимо, когда по-настоящему припекает, становится не до формальностей. И в наши дни в репортажах военкоров, на мой взгляд, чаще мелькает не сохраняющееся в армейской среде с советских времен уставное обращение "товарищ", а слово "брат" или "браток". Легендарным сразу стал завет Героя России Магомеда Нурбагандова "Работайте, братья!", с которым росгвардеец, захваченный боевиками, перед казнью обратился к сослуживцам.
В повседневном спокойном общении президент России Владимир Путин нередко называет собеседников "коллегами". При всей лестности для адресатов такая форма, конечно, условна и тоже, считаю, показывает, что обращения, годного на все случаи жизни, в языке пока нет. Хотя само по себе слово "коллеги" уместно: Стернин писал, что оно может использоваться не только по отношению к людям одной с говорящим профессии, но и в адрес "группы единомышленников" по обсуждаемой теме.
Себя не терять
К чему заведен весь этот разговор? Уж, конечно, не к тому, чтобы найти название для конкурса красоты. Себя бы не растерять в нашей жизни, отражающейся в языке.
"Кто легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя", — утверждал Федор Достоевский. Это, конечно, моральная аксиома, известная с библейских времен. И на практике Стернин советует ни в коем случае не терять собственного достоинства, особенно в конфликтных ситуациях, не унижать себя переходом на уровень обидчика. Для примера приводит обезоруживающий вопрос поэтессы Ларисы Васильевой симпатичной продавщице, которая ей хамила: "Девушка, милая, да можно ли такую красоту так портить?"
Многие, кстати, в ответ на подобные рекомендации возмущенно возражают: "Но я же прав!" Однако американцы в подобных случаях часто уточняют: "А вам что важнее: быть правым или счастливым?" Заодно напомню и ответ на расхожее мнение о том, что пресловутые американские улыбки неискренни: улыбка, пусть и неискренняя, все же лучше откровенного хамства.
По опыту известно, что любовь и уважение к себе и другим неразрывно связаны и составляют непременное условие счастливой и достойной жизни. Поэтому кто мы друг другу, как и в каком тоне мы обращаемся к ближним и дальним — вопрос не праздный. И он не только и не столько о языке.