"Изгнание России из Америки…" 200 лет доктрине Монро

В наши дни Соединенные Штаты Америки открыто претендуют на статус единственной сверхдержавы, чьи интересы и влияние распространяются по всему земному шару. Но впервые о своих внешнеполитических амбициях власти США всерьез заговорили два века назад, 2 декабря 1823 года. И заговорили именно в контексте непростых отношений с Россией.

"По всему Северо-Западному берегу Америк…"

At the proposal of the Russian Imperial Government… — так начинается важнейшая часть послания президента Джеймса Монро к Конгрессу США, озвученная 2 декабря 200 лет назад. Президент уведомлял собравшихся в Вашингтоне конгрессменов о попытке согласовать границы Российской империи в Америке: "По предложению Российского императорского правительства посланнику Соединенных Штатов в Петербурге даны полномочия касательно вступления в переговоры о правах и интересах двух держав на северо-западном побережье нашего континента..."

Напомним, что тогда, два столетия назад, наша страна в лице Российско-американской компании владела не только Аляской, но и землями в Калифорнии. Осенью 1821 года царь Александр I издал указ "О пределах плавания и о порядке приморских сношений вдоль берегов Восточной Сибири, Северо-Западной Америки и островов Алеутских, Курильских и прочих".

Первый пункт царского указа гласил: "Производство торговли, китовой и рыбной ловли и всякой промышленности на островах, в портах и заливах и вообще по всему Северо-Западному берегу Америк, начиная от Берингова пролива до 51° северной широты, предоставляется в пользование единственно российским подданным".

51-я параллель северной широты — это там, где Канада ныне выходит к берегам Тихого океана, отделяя основную часть современных США от Аляски. Именно этот пункт про 51° северной широты весьма обеспокоил власти Соединенных Штатов и заставил их задуматься о будущем своего континента. Вашингтон тогда еще не владел землями на Тихоокеанском побережье, но уже имел там свои торговые интересы. Впрочем, помимо коммерции американского президента Монро и госсекретаря Джона Куинси Адамса волновали и сугубо политические перспективы.

Российская империя, недавно разгромившая Наполеона, была на пике могущества, управляя огромными территориями от Варшавы и Финляндии до Аляски. И то, как страшно далекий от Америки русский царь легко распоряжается американскими границами, не могло не обеспокоить власти США.

В отличие от Российской империи Соединенные Штаты два века назад были еще весьма скромным государством, занимая лишь треть нынешней территории и включая только 24 штата вместо полусотни нынешних всего с 10 млн населения — в 30 раз меньше, чем сегодня!

Государству США на тот момент отроду не было и полувека. Здание Конгресса, где 2 декабря 1823 года зачитывалось послание президента Монро, лишь недавно восстановили после сожжения англичанами в ходе второй англо-американской войны. Собственно, в Европе тех лет только-только начали привыкать к восприятию Соединенных Штатов не как сепаратистского бунтующего куска Британской империи, а как самостоятельной и серьезной страны.

Вот и русский царь Александр I, подписывая в 1821 году свой указ про "Северо-Западный берег Америк", не особо беспокоился о том государстве, что лежало тогда лишь на противоположном побережье Американского континента.

Америка между империей и олигархией

Однако у этого молодого государства, располагавшегося на отшибе большой европейской политики, имелись свои немалые козыри. Перед Штатами на заре XIX века расстилались целых два континента, очень далеких от основных геополитических игроков той эпохи. В Северной Америке конкурентами США тогда могли быть только Россия и Британия, но эти державы к тому моменту едва оправились от долгих и кровавых Наполеоновских войн. К тому же ни Россия, ни Британия не имели на Американском континенте многочисленных подданных — даже в британской Канаде тогда проживало людей в 15 раз меньше, чем в Штатах, а все население "Русской Америки" насчитывало лишь сотни россиян и несколько десятков тысяч индейцев.

Многочисленным было только население Латинской Америки. Но именно тогда, два столетия назад, огромные пространства — почти 12 тыс. км от севера Мексики до юга Аргентины — пребывали в крови и хаосе войны. Колонии восстали против далекой Испании, и после почти двадцатилетия разрушительной войны погрязли в бесконечных внутренних междоусобицах. В итоге все испаноязычные американцы просто не могли стать серьезными конкурентами Соединенных Штатов ни в политическом, ни в военном, ни в экономическом смысле.

То есть два века назад США, оставаясь пока весьма скромными по меркам европейских держав, уже были сильнейшим государством в масштабах Северной и Южной Америк. В Европе и России этого еще не осознали, но трамплин для вашингтонской экспансии уже существовал.

Вскоре после появления царского указа 1821 года о границах на северо-западе Америки власти США обратились к His Majesty the Emperor of all the Russias (именно так на английском языке тогда звучал титул российского монарха) с предложением о переговорах. В имперском Петербурге даже на гребне могущества далекие американские владения рассматривали как нечто второстепенное. Царь Александр I не желал из-за них ссориться с обитателями Штатов и был готов на незначительные уступки.

Зато для властей США вопрос о влиянии заокеанских держав на Америку стал принципиальным. Именно в ходе переговоров с Россией летом 1823 года в Вашингтоне впервые сформулировали свои геополитические претензии — то, что будет озвучено вслух 2 декабря того года и навсегда войдет в историю как доктрина Монро.

Хотя озвучивалась эта доктрина в виде послания президента Джеймса Монро, но реальным творцом этих принципов стал Джон Куинси Адамс, занимавший тогда пост государственного секретаря — главы внешнеполитического ведомства США. Мистер Адамс для Соединенных Штатов был не просто выдающимся политиком — сын второго президента США, он сам вскоре, в 1825 году, займет президентский пост, став шестым по счету главой этого государства. Не будем забывать, что Штаты при всех своих демократических процедурах (для XIX века, бесспорно, выдающихся) — это по факту классическая олигархия, где правили и правят узкие кланы. Джон Куинси Адамс — настоящий символ такой олигархии. Первый, но не последний в истории США президентский родич, тоже ставший президентом.

Однако для истории доктрины Монро важно и другое — ее создатель Адамс был первым в элите США знатоком России.

"Эта нация далеко не цивилизованная…"

С 1809 года целых пять лет Джон Куинси Адамс являлся первым постоянным послом США в Петербурге. При этом он еще в 1781–1783 годах посещал Россию в качестве секретаря американского дипломата Фрэнсиса Дейны, тоже бывшего послом, но так и не получившего подтверждение своего статуса у российских властей. Все время Наполеоновских войн — от сожжения французами Москвы до взятия русскими Парижа — Адамс провел в столице Российской империи. Был лично знаком с царем Александром I и большинством выдающихся русских политиков той эпохи.

Хотя между Штатами и империей Романовых тогда не было жестких противоречий и отношения были скорее умеренно дружественными, Россию мистер Адамс явно невзлюбил. "Вся нация состоит из дворян и крепостных, или, другими словами, из господ и рабов… В целом эта нация далеко не цивилизованная, их привычки, их одежда и даже их развлечения являются варварскими…" — сообщал Адамс в личных письмах на родину, в разное время находясь в России.

И спустя пару веков суть американских рассуждений о России не слишком отличается от того, что писал Адамс. Заметим и другое — Адамс рассуждает о "нации господ и рабов", будучи сам представителем откровенно рабовладельческого государства. Это тоже давняя традиция политиков США — с пафосом обличать чужие проблемы, органично не замечая свои.

Впрочем, будем справедливы к мистеру Адамсу, в России он отмечал не только минусы — например, при первом визите в страну в личных письмах оценивал Петербург как "самый великолепный город, который мне когда-либо приходилось видеть". Само собой, посол Адамс заметил и мощь Российской империи — трудно было не разглядеть такое из Петербурга, когда русские солдаты победоносно маршировали по Парижу, а русский царь определял политику и границы по всей Европе.

Когда русский царь взялся своими указами определять границы в Америке, Джон Куинси Адамс, став к тому времени госсекретарем США, закономерно встревожился. Эта геополитическая тревога элит США и вылилась в доктрину Монро.

Сформулированные Адамсом от имени действующего президента Монро принципы изначально планировали разослать официальным письмом во все столицы Европы. Однако два века назад политики США были еще не столь самоуверенны, как сегодня. В итоге решили быть скромнее — доктрину Монро всего лишь включили в ежегодное послание президента Конгрессу.

Процитируем наконец формулировки, прозвучавшие ровно два века назад, 2 декабря 1823 года, в Вашингтоне. От имени президента США указывалось, что в ходе переговоров с Российской империей американским правительством "был сочтен подходящим случай для утверждения в качестве принципа, в котором затрагиваются права и интересы Соединенных Штатов, что американские континенты отныне не должны рассматриваться как предмет колонизации со стороны каких-либо европейских держав".

Главная мысль в послании президента Монро звучала так: "Мы никогда не принимали участия в войнах европейских держав, касающихся их самих, и это соответствует нашей политике… Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и европейскими державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть американского полушария как представляющую угрозу нашему миру и безопасности".

Уступка царя Александра I

В переводе с пафосного языка деклараций на язык реальной политики "принцип" Монро означал, что США отныне рассматривают оба американских континента как зону исключительно своих интересов. Официальный Вашингтон тогда впервые озвучил готовность вступить в борьбу с любым иностранным влиянием в Западном полушарии. Для той эпохи таким влиянием могла быть только политика крупных держав Европы. Поэтому власти Вашингтона вполне прямо и официально аргументировали свои претензии — раз мы не вмешиваемся в дела Европы, то европейским политикам не стоит вмешиваться в дела по нашу сторону Атлантики.

Послание президента Монро включало не только ставшую исторической доктрину, но и массу иных, чисто внутренних вопросов США. Например, сообщалось о боях с индейцами из племени арикара — летом 1823 года начался первый конфликт на Великих равнинах. Сегодня это штат Южная Дакота, прямо посередине между двумя океанскими побережьями США, и никаких индейцев арикара там уже нет.

Однако запомнилось и вошло в историю мира президентское послание от 2 декабря 1823 года не массой внутриполитической информации, а именно несколькими абзацами о внешней политике, получившими наименование "доктрина Монро". Любопытно, что в Конгрессе США многие не сразу осознали суть новых принципов — их поначалу воспринимали лишь как частное выступление против попыток России устанавливать свои границы на Американском континенте.

"Изгнание России из Америки…" — шутили в те дни про послание Монро некоторые конгрессмены. И именно тогда, два столетия назад, это казалось лишь шуткой. Но пройдет чуть больше 40 лет, и у России действительно не останется никаких владений в Америке. Без всяких шуток все наследство русских первопроходцев на Аляске и в Калифорнии отойдет к США.

Однако произойдет "изгнание России из Америки" не сразу — в 1824 году первым аккордом доктрины Монро на практике станет подписанная в Петербурге конвенция о мореплавании. Царь Александр I пойдет на уступки Вашингтону в тогда незначительных для России вопросах — изменит свой указ, сдвинув границу российской Аляски с 51-го градуса северной широты до 54-го, по факту уступив Вашингтону полосу 300 верст на побережье Тихого океана.

В далеком Петербурге это изменение очень условных в ту эпоху американских границ рассматривалось как нечто маловажное. Зато для Вашингтона подобная уступка со стороны могущественнейшей империи континентальной Европы стала весьма бодрящим призывом к росту амбиций.

"Для утверждения в качестве принципа…"

Послание президента Монро от 2 декабря 1823 года формально не являлось ни законом, ни официальным договором. Но формулировка — "для утверждения в качестве принципа" — оказалась отнюдь не голословной. С этого дня и на протяжении последующих поколений элиты США упорно отстаивали этот принцип — оба американских континента считаются зоной влияния Вашингтона, а любой посторонний интерес к ним представляет угрозу безопасности Штатов.

По мере роста богатства и могущества США сформулированные в доктрине Монро принципы будут применяться Вашингтоном все чаще и жестче. В XIX столетии власти Штатов не раз вполне официально упоминали доктрину Монро — например, в 1862 году, когда Франция пыталась контролировать политику Мексики, даром что за полтора десятилетия до того Соединенные Штаты военной силой забрали у мексиканцев почти половину их изначальной территории. В 1895 году, во время, пожалуй, последнего серьезного обострения отношений США с Британией (помимо прочего, спорили о границах уже не русской Аляски с Канадой), американский госсекретарь Ричард Олни прямо заявлял представителям Лондона: "Соединенные Штаты Америки являются реальным сувереном на этом континенте, и они обладают декретом Монро, ограничивающим доступ европейских держав в Западное полушарие".

К тому времени доктрина Монро уже воспринималась североамериканской элитой как привычный и непреложный закон политики. На рубеже XIX–XX веков Штаты уже без стеснений открытой силой убирали из Латинской Америки любое конкурирующее влияние. Интервенции войск США на Кубу, в Мексику, Пуэрто-Рико, Никарагуа, Гаити — неполный перечень событий за первые полтора десятилетия прошлого века.

Однако уже тогда сформулированная столетием ранее доктрина Монро стала тесной для растущей мощи США. Изначально Соединенные Штаты искали моральное оправдание своим претензиям на всю Америку в том, что американцы не вмешиваются в дела Европы. Но итоги двух мировых войн знаменовались не только активным участием Вашингтона в политических и военных баталиях по ту сторону Атлантики — после 1945 года весь европейский запад оказался под прямым протекторатом Штатов.

Достигнув столь впечатляющих успехов, в США перестали упоминать ставшую для них слишком узкой доктрину Монро. Претензии на мировое господство уже не нуждались в каких-то ограничительных "принципах", декларирующих невмешательство Вашингтона куда-либо.

После распада СССР в конце XX века доминирование США стало по-настоящему глобальным. Страны Евросоюза превратились в послушных вассалов Вашингтона. На таком фоне давняя доктрина Монро, ее пафос и декларативный "принцип" о невмешательстве американской политики в европейские дела выглядят забавным историческим казусом. Но стоит помнить, что все текущие претензии Соединенных Штатов Америки на мировое господство начинались именно с этой доктрины ровно два века назад, 2 декабря 1823 года.