"Футуризм с родословной". Московскому художественному театру 120 лет

Вполне возможно или даже очевидно, что летом 1897 года, когда встретились Константин Станиславский и Владимир Немирович- Данченко, и осенью 1898 года, 120 лет назад, когда состоялась премьера "Царя Федора Иоанновича", им и в голову не приходило оценить масштаб задуманного и создаваемого.

Сначала им приходилось арендовать здание, и то здание, которое мы так любим, которое сейчас ассоциируется с Художественным театром, появилось только в 1902–1903 годах. Это право на здание надо было заслужить. Пятью годами становления и совершенствования. Потом помещения расширялись, к ним пришло здание, где теперь находится Театр наций. Потом они получили то здание, где теперь МХАТ им Горького. Это, конечно, отдельная трудная тема "беловежской пущи" нашего театрального мира 30-летней давности.

Но, так или иначе, в этом смысле МХТ расширился, имея по началу совсем небольшой состав: Станислаский, Книппер, Москвин, Мейерхольд. А спустя время к ним придут Ермолова, Комиссаржевская.

Профессиональных актеров было не так много в 1898 году или в 1900 году.

И МХТ стал выращивать актрис и актеров, которые, уходя из театра, уходили, становились сами воспитателями. А потом появилось то студийное движение, которое стало основой развития русского театрального искусства.

МХТ сумел из приходивших в него полулюбителей сделать созвездие актеров, которого не было ни в одном театре мира. Вспомним и Александра Ливанова, Василия Орлова, Аллу Тарасову, Ангелину Степанову. Можно долго перечислять имена.

Станиславский и Немирович-Данченко создали свой особый репертуар. Нельзя тут не упомянуть открытие Антона Чехова, привлечение Максима Горького и новой драматургии, например, Леонида Андреева. А еще Александра Блока, хотя дружба с ним не состоялась, не реализовалась, но она была.

Они приняли и новую волну драматургов — Михаила Булгакова, Леонида Леонова, Валентина Катаева. Обращались и к современной зарубежной драматургии и в довольно короткое время заложили такие основы прочного литературного материала, что в 20-е годы потребовалась уже должность заведующего литчастью.

Не умея еще ставить классику, они через десять лет после открытия театра поставили Грибоедова, Пушкина, Достоевского, Толстого, Тургенева, Шекспира, Мольера.

В это же время они привлекли (что само по себе было новшеством для России) крупнейшего английского режиссера Гордона Крэга.

В эти годы в МХТ рождается сценограф и талантливый художник Симов.

А еще через десять лет на сцене МХТ появилась ярчайшая группа художников того времени — Бенуа, Кустодиев, Добужинский, Головин, Кончаловский, Дмитриев.

Можно перечислить и композиторов, которые работали с театром.

По сути, Станиславский и Немирович-Данченко создали все, что мы теперь называем театром в самом емком смысле этого слова: актеров, пространство, сценографию, звук, режиссуру как организующую составляющую.

После первых гастролей в Европу (после революции 1905 года) немецкая пресса писала, что МХТ — это лучший ответ на ту ситуацию, которая сложилась в России после поражения в русско-японской войне, после первой революции. Театр не столько показал Европе наличие таланта и культурной жизни, сколько преподал (оставил семена, во всяком случае) актерское искусство. И не только в Еровпе, но и во время поездок в США в 1920-е годы.

Сила театра заключалась еще и в том, что он стал воплощением, как говорил Немирович-Данченко, "футуризма с родословной". Потому что, с одной стороны, театр опирался на "корни" Щепкина.

Да, несмотря на то, что Станиславский соперничал с Малым театром, его связывала с ним глубочайшая творческая и духовная дружба.

И когда в 1917 году солдаты разгромили зал Малого театра, режиссер говорил, что "задыхается от чувства отвращения", будто оскорбили его собственную мать, светлую память Щепкина. Ничего себе сравнения — зал и память о матери, о Щепкине. Вот что для него значил Малый театр.

В Станиславском было величайшее умение использовать сильнейшие разнообразные традиции русской и мировой сцены и в то же время заложить основы для движения в разные стороны таких разных режиссеров, как Мейерхольд и Вахтангов.

МХТ — это еще и образовательный процесс. Постоянное обращение к студии привело к тому, что в 1943 году — в один из самых трудных периодов жизни страны — открылась школа-студия МХАТ, которая дала нам Ефремова, Баталова, Доронину, Евстигнеева, Басилашвили. Можно долго перечислять еще имена и восхищаться ими.

Если бы не МХТ и его основатели, не было бы, возможно, Горького как драматурга, последних пьес Чехова (после "Чайки" он сказал, что он не будет писать), Булгакова как драматурга.

Нужно отметить, что и в послевоенное время, и в 60-е, и в годы, когда театром руководили Ефремов и Табаков, так или иначе всегда в МХТ была яркая и интересная жизнь и то, что создали Станиславский и Немирович-Данченко: единство режиссера, (и шире) художественного руководителя, актера, художника, композитора и зрителя.

Зритель был самой главной составляющей частью театра. МХТ воспитал своего зрителя, такого, который плакал на "Трех сестрах", который приходил на спектакли, живущие по 50 лет ("Царь Федор Иоаннович", например, или "Дни Турбиных", "Женитьба Фигаро").

Кстати, Немирович-Данченко называл это "художественно-прочным спектаклем", когда спектакль живет на сцене десятилетиями, когда ввод нового актера не разрушает его, а придает ему новую энергию.

Они воспитали такого зрителя, который, что бы ни происходило в стране, шел смотреть на белых офицеров на сцене.

Культура этого зрителя, его отношение к искусству — это, может быть, самое главное, что сделал художественный театр.

Нет такой сферы деятельности, к которой не прикоснулся бы театр. И никогда театр не был голословным. Станиславский говорил о значении рабочего сцены, гримера, об этике. Стоит ли удивляться, 75 лет назад был открыт постановочный факультет школы-студии МХАТ.

Все театральное государство так или иначе сформировалось, опираясь на то, что было сделано в XIX веке Малым театром внутри Художественного.

"Современник" тоже ведь возник как явление внутри Художественного театра.

Ефремова, Кваша, Волчек, Табаков, Казаков, Мягков, Евстигнеев — это все птенцы из мхатовского гнезда.

Театроведение и театральная критика ХХ века тоже в большой мере вырастала на искусстве МХТ.

Конечно, можно только гадать, как будет развиваться театр при новом руководителе, могу только предположить, в какую сторону он сможет повести театр.

Когда Немировича-Данченко спросили, Художественный театр — это все-таки режиссерский или актерский театр, он ответил, что это театр автора.

Это довольно принципиальный момент. Большой литературы и классики должно быть больше, чем посредственной литературы и слабой драматургии, какой бы она ни была эпатажной и провокационной.