При очевидных различиях межнациональные конфликты на постсоветском пространстве имеют и нечто общее. Все они стали следствием распада СССР, когда лидеры бывших республик в состоянии эйфории от свалившейся независимости допустили роковые ошибки. Исправлять их зачастую приходилось военным. Так случилось и в Приднестровье, когда тревожным летом 1992 года несколько сотен российских солдат и офицеров спасли Молдавию от полномасштабной гражданской войны. С тех пор вместе с молдавскими и приднестровскими "голубыми касками" они надежно охраняют здесь мир. Но на 27-м году успешной миссии, в ходе которой не было ни одной вспышки насилия и не гибли люди, российские миротворцы оказались в осаде…
"Бессарабский вопрос"
Здесь до сих пор спорят, на чем замешан приднестровский конфликт: на национальном моменте или исторических обидах. По-моему, его природа все же больше политическая. На берегах Днестра веками мирно уживались молдаване, украинцы, русские, болгары, евреи, представители других национальностей. Но так сложилось, что население левобережья Днестра, где еще в XVIII веке Александр Суворов основал военный форпост империи, тяготело к России.
Территория же междуречья Днестра и Прута, которую в XIX веке называли Бессарабией, была частью княжества Молдова, простиравшегося в Средние века от Черного моря до Карпат. В 1812 году после очередной русско-турецкой войны край был включен в состав России. Историки утверждают, что Александр I претендовал на все княжество, которое контролировали его войска. Но притязания ограничила неизбежная война с Наполеоном, из-за которой Михаил Кутузов, который вел переговоры с турками, был срочно отозван.
Так, молдаване оказались разделенным народом: бессарабцы более полутора веков прожили в составе России, а их соплеменники за Прутом оказались в Румынии, которая образовалась в конце XIX века в результате слияния Молдовы, Валахии и, позднее, Трансильвании.
В 1918 году, воспользовавшись революционной смутой, Румыния ввела свою армию в Бессарабию, после чего созданный в Кишиневе орган власти Сфатул Цэрий (Совет страны) проголосовал за объединение с соседним государством. Правительство Ленина не признало аннексии, а легендарный комбриг, молдаванин Григорий Котовский, уговаривал земляка — председателя Реввоенсовета СССР и военного наркома Михаила Фрунзе — разрешить ему переправиться через Днестр, чтобы выгнать румын со своей родины.
Но в Москве избрали другой способ — в 1924 году на левом берегу Днестра была учреждена Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика (МАССР) в составе Украины, в которую вошла и территория Приднестровья. Новая автономия должна была сыграть роль плацдарма в решении "бессарабского вопроса".
Замысел был реализован в 1940 году, после заключения пакта Молотова — Риббентропа. После ультиматума Кремля румынская армия за три дня без единого выстрела покинула Бессарабию. Ее население встречало Красную армию хлебом и солью. Историки объясняют это недовольством румынской администрацией, которая не лучшим образом относилась к краю, считая его рассадником "большевистской заразы". Среди них бытует мнение, что чертить границы новой союзной республики Сталину помогал известный "волюнтарист", тогдашний руководитель Украины Никита Хрущев. Как и в истории с передачей Крыма, от перекройки границ выиграл Киев. Молдавия лишилась на юге выхода к Черному морю, на севере — Буковины, но получила в довесок территорию Приднестровья.
В 1941 году край на три года вновь оказался под властью Румынии, вступившей в войну на стороне Гитлера. Румыны расстреляли и замучили здесь сотни тысяч евреев, представителей других этнических меньшинств, советских активистов и военнопленных.
"Чемодан — вокзал — Россия!"
Все это вспомнилось, когда на волне горбачевской перестройки в Молдавии начались национальные волнения. В 1989 году парламент утвердил государственным языком молдавский, вернув ему латинскую графику по примеру Румынии. У соседней страны также переняли флаг и гимн. Голосовавшие за эти решения депутаты не вняли просьбам узаконить вторым государственным русский. Заложником ситуации оказалось русскоязычное население, составлявшее более трети жителей, в адрес которого на митингах гремело: "Чемодан — вокзал — Россия!"
Новая власть провела кадровую чистку, с оппозицией не церемонились — депутатов, возражавших против такой политики, колотили демонстранты прямо у входа в парламент. Дальше — больше. В 1990 году пришедший к власти Народный фронт сформировал правительство во главе со своим лидером Мирчей Друком и на съезде провозгласил курс на объединение с Румынией. А парламент по примеру прибалтийских республик объявил незаконным пакт Молотова — Риббентропа. Но в отличие от стран Балтии, восстановивших таким образом довоенную государственность, молдаване оказались в пикантной ситуации, когда незаконность республики, которую они считали детищем Сталина, была воспринята многими как намерение вернуть Приднестровье Украине, а Бессарабию — Румынии.
Вскоре выяснилось, что "прорумынские" настроения политиков во власти не нашли поддержки не только у представителей нацменьшинств, но и у подавляющего большинства молдаван. Зная об этих настроениях, руководство страны побоялось проводить референдумы о независимости, языке и других судьбоносных для страны вопросах. Вместо того чтобы выяснить мнение народа, ограничились митингами своих сторонников в Кишиневе, которые высокопарно назвали "великим национальным собранием".
Реакция с мест не заставила ждать: в августе 1990 года напуганные развитием ситуации депутаты из районов компактного проживания гагаузов провозгласили на юге собственную республику — Гагаузию. Через две недели их примеру последовали и приднестровцы. Сделано это было, надо заметить, не без поддержки руководства СССР, неуклюже пытавшегося сдержать развал страны за счет создания непризнанных республик. Не лучшим образом отреагировали на это и в Кишиневе, направив на усмирение гагаузов отряды вооруженных добровольцев под руководством премьера Друка. Неизбежное кровопролитие предотвратили присланные Горбачевым внутренние войска.
Бойня на Днестре
В Приднестровье избежать крови не удалось. После распада СССР Кишинев попытался силой вернуть мятежную территорию. Для этого весной 1992 года на расположенном в 20 км от Тирасполя военном полигоне Бульбока из призванных резервистов наспех сформировали первые части молдавской армии.
Вечером 19 июня они атаковали город Бендеры, где произошла очередная стычка между молдавской полицией и приднестровскими ополченцами. В тот день я побывал в этом городе, где депутаты молдавского парламента обсуждали с представителями приднестровского руководства меры по установлению мира. На опустевших из-за жары улицах ничто не предвещало беды. Едва вернулся в Кишинев — звонок из молдавского МВД, пресс-секретарь которого сообщил, что из-за эскалации напряженности в Бендеры введены силы полиции. Затем на связь вышел знакомый офицер 14-й армии и, пытаясь перекричать треск выстрелов, рассказал, что на улицах города — молдавская бронетехника, идут бои. Мы оставались на связи до утра, благодаря чему трагедия той ночи была отражена на ленте ТАСС.
Решаясь на применение военной силы, в Кишиневе явно рассчитывали, что в Москве, где были заняты дележом имущества бывшего СССР, промолчат, как это бывало в то время. Это мнение наверняка укрепила и невнятная позиция побывавшего здесь накануне главы МИД России Андрея Козырева, который на встрече с напуганными предчувствием войны приднестровцами посоветовал им перебираться в Россию. При этом когда и куда уезжать, так и не уточнил.
Много лет спустя министр обороны Молдавии Павел Крянгэ, который тогда возглавлял штаб армии, рассказал мне, что пытался отговорить от боевых действий президента Мирчу Снегура. "Я объяснял, что эту проблему военным путем не решить. Но верх взяли советники президента, среди которых были писатели и литературные критики. А крайними, как всегда, сделали нас, военных", — печально заключил генерал. Узнать у Снегура, так ли это было, мне так и не удалось — вспоминать о том времени он не любит.
Бендерский "блицкриг", как и предупреждали военные, с треском провалился. Бои с применением бронетехники, артиллерии и даже авиации приняли затяжной кровопролитный характер: убитые, раненые, беженцы исчислялись тысячами. Приехав в те дни в Бендеры, я застал ужасающую картину: на улицах — обугленная военная техника, разбитые окна и витрины, иссеченные пулями и осколками деревья и стены домов. По городу растекался тошнотворный запах разлагающихся на солнце трупов. По вечерам их собирал трактор местной коммунальной службы, который местные острословы, проявив знание античных мифов, прозвали лодкой Харона. Утром все повторялось — в городе стреляло почти каждое здание, никто толком не понимал, где свои, где чужие. В брошенных домах и зданиях предприятий орудовали мародеры, посылая пули в нежелательных свидетелей.
Мир приносящие
Прекратить братоубийственную бойню удалось лишь после вмешательства расквартированной в регионе 14-й российской армии, которую возглавил срочно присланный из Москвы Александр Лебедь. Как рассказал мне сам генерал, свою роль в успехе этой операции сыграло то, что более чем две трети ее офицеров оказались уроженцами Молдавии и Приднестровья. "Так получилось из-за спешного вывода советских войск из Восточной Европы, когда армейские кадровики направляли их по месту жительства, поближе к родным, чтобы облегчить обеспечение жильем", — пояснил он.
Знали об этом раскладе и в Кишиневе. "Расчет на нейтралитет военных был наивным. Я информировал Снегура, что офицеры 14-й армии не станут безучастно наблюдать, как гибнут родные и близкие. Да они и сами нас об этом не раз предупреждали! Но это не было принято в расчет", — рассказал мне Анатолий Плугару, который в те годы был министром госбезопасности Молдавии.
Лебедь действовал решительно — по его приказу была подавлена обстреливавшая Бендеры молдавская артиллерия, затем в город вошел спецназ, разоруживший бесчинствовавшие в нем вооруженные формирования. Эти действия вызвали панику в Кишиневе — местные СМИ запестрели сообщениями "о российском вторжении". Уже тогда проявились и "двойные стандарты" со стороны ряда зарубежных СМИ, которые, подхватив тему, распространили, в частности, дезинформацию, что колонна танков по приказу Лебедя двинулась на Кишинев. При этом кадры с вошедшими в разоренные Бендеры российскими военными, которых встречали с цветами и слезами радости тысячи людей, показали далеко не все.
Успех военных тогда облегчил задачу политикам: вскоре в Кремле Мирча Снегур и Борис Ельцин в присутствии лидера Тирасполя Игоря Смирнова подписали соглашение о принципах урегулирования конфликта. По нему в разделительную зону безопасности были введены российские, молдавские и приднестровские миротворцы. Это позволило начать переговоры о мирном решении конфликта, к которым кроме России подключились ОБСЕ и Украина.
Вначале их участникам удалось достичь существенного прогресса и снизить напряженность, благодаря чему 14-я армия после утилизации и вывоза в Россию танков, артиллерии и других тяжелых вооружений была преобразована в Оперативную группу российских войск (ОГРВ), которая теперь насчитывает около 1,5 тыс. солдат и офицеров. Оснащенные стрелковым оружием, они обеспечивают проведение миротворческой операции и охрану остатков складов с вооружениями, которые находятся в Приднестровье еще со времен войны.
Переговоры в тупике
С годами жизнь брала свое: люди с двух берегов Днестра, как и в прежние времена, ездили в гости, налаживали экономические, культурные связи. Казалось, еще немного — и о конфликте будут напоминать лишь посты миротворцев на мостах через Днестр.
Но осенью 2003 года переговоры зашли в тупик, когда президент Молдавии Владимир Воронин под нажимом Запада отказался подписать меморандум об окончательном урегулировании конфликта. Он был подготовлен и парафирован Кишиневом и Тирасполем при посредничестве заместителя главы кремлевской администрации Дмитрия Козака, которого пригласил молдавский лидер. В документе предусматривалось, что на переходный период, необходимый для его реализации, в Приднестровье останется небольшой контингент российских миротворцев.
Уже тогда было ясно, что причиной срыва стал вопрос "кому достанется роль главного миротворца?". В последние годы она перестала быть монополией России — в борьбе за влияние в регионе, да и на всем постсоветском пространстве, с Москвой с возрастающей энергией соперничают США и ЕС, которые в 2006 году подключились к переговорам по Приднестровью в качестве наблюдателей.
После провала "плана Козака" в отношениях между двумя берегами Днестра начала расти напряженность, разразились экономические и информационные войны. В молдавских и зарубежных СМИ стали появляться публикации, ставящие под сомнение эффективность миротворцев, а само их присутствие было объявлено чуть ли не главным препятствием в урегулировании конфликта. Приднестровье же представлялось как анклав "региональной нестабильности, терроризма, контрабанды оружия, наркотиков, трафика людей". Хотя введенная по предложению Кишинева на границе региона с Украиной пограничная миссия ЕС за многие годы так и не обнаружила никаких следов этих "преступлений", на Тирасполь начали давить, принуждая к уступкам.
В Москве тем временем вспомнили, что военное присутствие в Приднестровье — не главный фактор влияния России, которая являлась тогда крупнейшим покупателем молдавской продукции и основным поставщиком энергоносителей. К тому же в России трудится больше половины из почти миллиона молдаван, которых безработица выгнала из страны. А пересылаемые ими миллиарды долларов удерживают на плаву оказавшуюся в затяжном кризисе молдавскую экономику.
Последовало винное эмбарго и другие меры экономического воздействия на Кишинев, после которых Воронин на встрече с зарубежными дипломатами в сердцах заявил, что не желает играть роль "цепной дворняги, вся роль которой должна сводиться к тому, чтобы гавкать на Россию и требовать вывода войск". Однако после погромов парламента и резиденции президента, которые устроили в апреле 2009 года сторонники проевропейских партий, ему пришлось уйти в отставку. А лидеры пришедшей к власти проевропейской коалиции с новой силой продолжили продвигать идею замены миротворческих сил на гражданских международных наблюдателей.
Страсти по миротворцам
В июне прошлого года Генеральная Ассамблея ООН по предложению правительства Молдавии приняла резолюцию, которая призывает к выводу из Приднестровья ОГРВ. "Мы хотим иметь с Россией нормальные конструктивные отношения, но не за счет своего суверенитета. Мы добиваемся вывода российских военнослужащих и замены их на международные миротворческие силы как можно быстрее", — сказал, комментируя этот документ, министр иностранных дел и европейской интеграции Молдавии Тудор Ульяновский.
В Кишиневе считают, что российские военные должны уйти из Молдавии в соответствии с обязательствами, которые приняла Россия в 1999 году на саммите ОБСЕ в Стамбуле в контексте Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Того самого, из которого Россия вышла в 2015 году после того, как его не ратифицировало ни одно государство — член НАТО. В Москве указывают на то, что в Приднестровье давно нет никаких российских вооружений, которые регулируются ДОВСЕ.
Тем не менее предложение Кишинева было поддержано США, ЕС и их союзниками. А также выступающей посредником на переговорах Украиной, власти которой не пропускают через свою территорию российских военных, которые должны менять миротворцев в ходе ежегодной ротации. Из-за этого контингент приходится комплектовать из российских граждан, проживающих в Приднестровье. Местные острословы уже шутят, что если Москва вдруг и примет решение выводить ОГРВ, то регион в лучшем случае покинут несколько офицеров и знамя части. Остальные не бросят дома и семьи, а если понадобится, будут их защищать, как это уже было в 1992 году.
В Приднестровье категорически против ухода российских военных и даже ввели уголовную ответственность за отрицание положительной роли миротворцев. "Уже 27 лет трехсторонняя миротворческая операция под эгидой России эффективно обеспечивает мир на Днестре, гарантирует региональную безопасность, а также мир и стабильность полумиллионному народу Приднестровья. Все эти годы не звучат выстрелы, не гибнут люди, что создало необходимые предпосылки для ведения равноправных переговоров по урегулированию конфликта. Только на таких переговорах может быть найдено устойчивое решение приднестровской проблемы", — считает глава МИД непризнанной республики Виталий Игнатьев. Он также напомнил, что ОГРВ не только обеспечивает деятельность миротворческого контингента России, но и гарантирует надежную защиту складов боеприпасов.
"Мы считаем, что российских военных в Приднестровье невозможно делить на миротворцев и не миротворцев. Власти Молдавии многие годы пытаются разрушить механизм миротворческой операции, предлагая заменить их на гражданских наблюдателей. Настаивая на выводе российских военных, они пытаются вернуть ситуацию к состоянию 1992 года и нивелировать положительный опыт этой уникальной операции", — полагает Игнатьев. Он напомнил, что находившаяся во время вооруженного конфликта в Бендерах миссия международных наблюдателей от Украины, России и Молдавии не предотвратила трагедию. Более того, российским военным пришлось тогда их спасать, эвакуировав из охваченного боями города в безопасное место.
Со своей стороны, президент Молдавии Игорь Додон подверг критике обращение в ООН правительства, которое, по его словам, "выступает с заявлениями о необходимости вывода российских миротворцев с целью понравиться кому-то за океаном".
"Убежден, что пока не будет найдено устойчивое и жизнеспособное политическое решение приднестровской проблемы, пока не будет согласован механизм поддержания мира и стабильности в постконфликтный период, говорить о ликвидации действующей миротворческой операции могут лишь популисты или провокаторы, цель которых — дестабилизация ситуации в стране и регионе", — сказал глава Молдавии в беседе с корреспондентом ТАСС.
Он высказался за скорейшее возобновление переговоров в формате "пять плюс два" (Молдавия, Приднестровье, ОБСЕ, Россия, Украина и наблюдатели от США и ЕС) для обсуждения модели политического решения конфликта и объединения страны.
О необходимости вернуться за стол переговоров, которые буксуют не первый год, уже не раз заявляли и посредники. И с этим трудно не согласиться. Ведь отход от них, как показала жизнь, ни к чему хорошему не приводит. В конце концов, за столом переговоров заканчиваются все войны, и от этого никуда не деться.