"Он любил дикую природу и видел хрупкость нашей жизни", — объясняет Ланге. Бирд происходил из американской элиты, жил на широкую ногу и никогда не смотрел назад. В середине апреля семья художника сообщила о его пропаже, искали на протяжении нескольких недель, но обнаружили только сейчас, мертвым, глубоко в лесу.
Данный контент предназначен для лиц старше 18 лет.
Скажу абсолютно откровенно, что в моей жизни фотографической мне везло на учителей. Я начал снимать очень давно, в раннем-раннем возрасте, можно сказать, в детстве. Моим учителем в Советском Союзе был Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер, легендарный советский фотограф, вторым своим учителем по праву считаю Гельмута Ньютона, с которым мне повезло быть знакомым и учиться у него. Очень много взял у Ньютона, не скрываю, что многое в моем творчестве имеет сходство с его визуальным языком.
И третий мой учитель был Питер Бирд, с которым мы, правда, не были знакомы. О его существовании я узнал очень рано, буквально с той поры, когда стал ездить за границу, в Париж, это был конец 80-х годов. Там впервые я увидел его книги и был абсолютно потрясен ими. Я сразу понял, что это какой-то неизвестный мне человек, который говорит на собственном уникальном языке. Мы встречались лишь однажды, когда он подписал мне альбом.
Он был абсолютно ни на кого не похож. Удивительным образом в современном мире, в современном искусстве нет ни одного художника, ни одного фотографа, который бы хоть сколь-нибудь близко напоминал Бирда — его стиль или жанр. Жанр, который названия не имеет и может быть назван или определен только как стиль Питера Бирда. Он был единственным, кто в такой стилистике работал, кто ее создал, придумал и сделал из этого явление современного искусства.
Американская элита
Он был золотой мальчик — происходил из баснословно богатой семьи старого американского истеблишмента. Бирд по обеим линиям — и по материнской, и по отцовской — из двух семей очень крупных промышленных магнатов американских. Его дед по фамилии Хилл был строителем и владельцем североамериканской железной дороги. По линии матери это были табачные магнаты.
Он закончил Йельский университет, у него в социальных сетях есть фотография старая, где он студент, и уже там видно, что он красив как греческий бог. Он был очень красиво сложенный, с очень красивым мускулистым телом, и конечно, он очень нравился Энди Уорхолу, и тот поместил его на обложку своего знаменитого журнала "Интервью", там Бирд превращен просто в икону мужской красоты.
Это был человек фантастической красоты, он был невероятный представитель человеческой породы. Да еще и происходил из такого круга, сословия, что мог позволить себе, в общем, любой уровень жизни, любой вид занятий, которые ему были по душе. И он, конечно, зажег по полной, он был страстный тусовщик. Он был завсегдатаем знаменитой "Студии 54" в Нью-Йорке и застал эти золотые времена 60–70-х
Он обладал сногсшибательным обаянием и был знаком со всеми — от него было невозможно оторваться. Его любили все. Бирд поддерживал очень близкие отношения дружеские с Энди Уорхолом и с Фрэнсисом Бэконом. И он был представителем того, что принято называть "джет-сет" — такой верхушки тусовочной молодежи богатой.
Тексты кровью
Но не все с ним было просто, потому что, помимо всех этих вещей, которые достались ему по рождению, ему еще и достался какой-то удивительный художественный дар. Он совершил сначала одно путешествие в Африку, потом другое — и влюбился в эту страну. В какой-то момент совершил довольно странный, особенно с точки зрения его семьи, окружения, родителей поступок: он перебрался жить в Африку, в Кению, поселился там на очень простом ранчо, по сути, в хижине. Он очень сблизился с Карен Бликсен, знаменитой датской баронессой, которой мы обязаны историей фильма "Из Африки" — Out of Africa. Плюс ко всему она была и писательницей.
Так у него стала формироваться такая там, в Кении, культурная жизнь. Причем интересно то, что он всю жизнь, будучи влюбленным в дикую природу, в Африку, в животных, при этом никогда не разрывал связи со своим блистательным прошлым. И весь джет-сет мира потянулся к нему в Африку. Есть даже фотографии всех The Rolling Stones и Мика Джаггера, сделанные на этом ранчо в Кении. Там перебывали все. Удивительный пример его дружбы с Фрэнсисом Бэконом и их взаимного портретирования — Бэкон много раз писал портреты Бирда, а Бирд его непрерывно фотографировал. Несмотря на то, что трудно себе представить, казалось бы, более разных людей, чем Бирд и Бэкон, тем не менее они были близкими друзьями.
И кем он был, я думаю, сам он вряд ли смог бы определить. Был ли он фотографом? Им он себя не считал, хотя и много фотографировал. В основном, конечно, его работы — это фотографии, но он это дело не любил. На самом деле тот жанр, в котором он работал, в музейной практике принято называть ассамбляж, или коллаж, и все работы Бирда, так или иначе, — коллажи.
Обычно это какая-нибудь одна крупная фотография, черно-белая или тонированная в сепию, сделанная, может быть, даже небрежно, но между тем она — очень хороша. На ней может быть обнаженная чернокожая дива, а может быть не менее обнаженный Мик Джаггер, а может быть, это портрет Энди Уорхола, а может быть, это бегущий носорог, а может быть, это слоны, убитые браконьерами. И все это переплеталось в одной работе. Поверх этого наклеивались какие-нибудь обрывки старых газет или "поляроидов" — и текст, текст, текст…
Он все время писал, с детства, с ранней юности он вел такой сплошной дневник в виде своих художественных работ. Все они исписаны его таким мелким характерным почерком, и все они несут ощущение прикосновения. Он очень много пользовался кровью — он мазал поля работ кровью тунца, он писал своей собственной кровью и говорил, что считает, что кровь — это гораздо более удобный материал для создания работ, чем любая краска. Он говорил: "Многие меня считают больным, но я не больной, мне просто так удобнее". Получается, его работы — это такие ассамбляжи, коллажи, скрепленные, написанные кровью. Иногда он оставлял отпечатки пальцев кровью, иногда — целой ладони, в общем, для него это было очень важно.
Первый защитник дикой природы
Все его наследие — очень большое, работ он успел сделать много. Это как бы такой, как теперь принято говорить, тревел-блог, такой дневник. Сплошной дневник жизни, приключений, историй о дикой природе, о любви, о сексе, о хрупкости бытия, о том, как рушится дикая природа Африки.
Главная книга, которая его прославила, это The End of the Game, она вышла в 65-м году и несколько лет назад с триумфом в огромном формате была переиздана. Это трагическая история о том, как на его глазах разрушается хрупкий мир дикой природы.
Это история о том, как браконьеры в массе убивали слонов в парке в Кении, но тема гораздо шире.
И фотографии из The End of the Game — они шокируют до сих пор. И шокируют они именно потому, как мне кажется, что книжка сделана художником, настоящим художником, который так обостренно, буквально кончиками нервов чувствует, как хрупок мир, как беспомощна дикая природа перед лицом наступления человека
И поэтому Бирд по праву относится к одним из первых борцов за сохранность дикой природы. Он думал об этом еще в те времена, когда и понятия такого особо не было, в 60-е годы, тогда еще мало кто об этом думал.
И вот такой крутой замес из удивительной обнаженной женской натуры, удивительных съемок животных, дневниковых записей, каких-то ручных вот этих вот размазанных, "разблюренных" фрагментов, все это, собранное воедино, превращалось в работы очень большого размера. Я помню свое первое впечатление — это было где-то, наверно, начало 90-х годов. На Сен-Жермен-де-Пре я зашел в небольшую такую галерею и увидел там очень большую работу — черно-белую фотографию, измазанную по краям чем-то коричневым или красным. Я вгляделся в эту огромную работу и понял, что то, что мне казалось муравьями, ползущими по фотографии, на самом деле африканские слоны гигантские, которые сняты сверху, с самолета, и они куда-то бредут сотнями.
Это была одна из самых знаменитых фотографий из книжки The End of the Game, она продавалась в этой галерее уже тогда за очень большие деньги, а галерея принадлежала такому парижскому галеристу, которого зовут Камиль Меннур. С тех пор он стал крупнейшим парижским галеристом, у него прекрасные три галереи в разных частях Парижа. Но тогда это был просто маленький уголок маленькой улицы недалеко от Сен-Жермен-де-Пре, и он уже тогда дружил близко и работал с Бирдом. И Бирд, когда приезжал в Париж, он очень часто и много работал в галерее у Камиля, их связывали очень близкие отношения. Сейчас же, когда все это случилось, Камиль у себя в Instagram выложил старую фотографию, где Бирд играет с его трехлетним сыном.
Обнаженная красота
Этот какой-то абсолютно бесшабашный замес гламура, дикой природы, сексуальности (неслучайно ему даже календарь Pirelli поручили снять, и он его снял в Африке у себя с обнаженными моделями).
Он славился своей этой одержимостью женской красотой, потому что, я думаю, что Бирд за всю историю мировой фотографии был одним из лучших, кто снимал женскую обнаженную натуру. Это ему давалось удивительно хорошо, впрочем, съемки слонов и носорогов ему тоже прекрасно давались
Нас с ним очень объединяет то, что у меня тоже два моих главных портфолио — это обнаженная женская натура и слоны африканские. Так получилось. Еще нас объединяет то, что я всегда делаю пространные рукописные подписи к своим фотографиям и что я очень люблю снимать на старый химический Polaroid и делаю это до сих пор. И все больше и больше я вижу, как, хочу я этого или нет, но время моей жизни в профессии меня ведет в сторону Бирда. Я все больше делаю "поляроидов", я не пользуюсь цифровой фотографией — он тоже не пользовался никогда, конечно. Все это — такая ручная тактильная работа, это ручные отпечатки, химические "поляроиды", какие-то подписи, какие-то заметки, какие-то маленькие книжки, дневники, тетрадки.
Бирд вел всю жизнь свои дневники, остались маленькие такие томики, их огромное количество с его записями, его огромный архив. Мне кажется, что в нашу эпоху, эпоху такого цифрового мира, который страдает избытком информации, а главное — скоростью ее передачи, эти ручные вещи приобретают, конечно, совсем другой смысл, звучание и ценность. И именно поэтому, как мне кажется, и я это испытывал всегда сам, и все мои друзья — и галеристы, и фотографы, и просто люди обычные, не из нашей профессии, индустрии, всегда сходились на том, что Бирда очень хочется иметь. Когда вы видите его работу, вам, безусловно, хочется ее купить.
Хотя надо сказать, что сейчас это сделать совсем непросто, это уже было непросто сделать много лет как, а теперь, к сожалению, после его ухода из жизни, конечно, цены на его работы в эти дни подскочили вверх очень сильно, потому что, как мы с вами знаем, хороший художник — это мертвый художник. Сейчас, конечно, мы будем наблюдать колоссальный рост цен на его работы, тем более что последние годы, когда он уже был немолод и страдал от деменции, у него были провалы в памяти, он работал все меньше и меньше, и весь мир и фотографический рынок знали прекрасно, что Бирд уже либо вообще ничего не делает, либо делает так мало и так редко, что рыночная стоимость его работ стала в последние годы расти с какой-то невероятной скоростью.
Судьба наследия
Стопроцентного ответа на вопрос, что станет с его наследием, я не знаю. Его работы в основном продавались в частные руки. Он много продавал через аукционы, насколько я знаю, в целом было продано порядка 900 работ Бирда. И рекордная цена его аукционной продажи слегка превышает $600 000 — это была фотография с тремя детенышами гепарда.
В основном, конечно, им занимались галеристы, дилеры, аукционы. Он в этом плане был настоящий пофигист, если называть вещи своими именами. Его очень характеризует история про пожар. У него есть поместье в Америке, рядом с берегом океана, с национальным парком с густым лесом, где его как раз и нашли. И там, по-моему, в 77-м году был пожар — пожар, в котором погибло почти все, что у Бирда было. Страшно сказать, помимо того, что там сгорели практически все его архивы и съемки, но там сгорели все его Пикассо, Бэконы, Уорхолы, все эти дареные вещи. И все это горело, и говорят, что даже пожарники плакали, глядя на догорающих Пикассо и Бэконов. Пожар произошел очень быстро и так же быстро разошелся, поправить ничего было нельзя, потушить ничего не удалось, все погибло.
И Бирд на вопрос о том, как он к этому отнесся, сказал что-то в духе: "Я порасстраивался немножко, секунды три, но вообще-то, честно говоря, я никогда не оглядывался назад".
Это удивительное свойство, очень редкое свойство для людей — не оглядываться назад
После такой утраты можно себе представить, что человек просто пойдет и застрелится. Причем скорее застрелится не из-за того, что он утратил бесценного Бэкона, а из-за того, что он утратил архивы всей своей жизни, свои собственные. Мне как фотографу всегда казалось, что нет ничего страшнее для фотографа, чем потерять свои архивы.
И вот он никогда не оглядывался назад, и, по-видимому, он свою жизнь деловую строил тоже кое-как. Это известно, у него было сложно с женами, и лишь третья жена, которая сейчас стала его вдовой, женщина афганского происхождения, очень серьезная дама, по-моему, была первым человеком, который, по сути, занялся ведением его дел. То есть это именно она договорилась об издании книги Бирда, этого тома огромного, она как-то там стала приводить в порядок его финансовые дела и так далее. Я сильно сомневаюсь, что какие-то музеи или какие-то публичные общественные, социальные институции всерьез занимались покупками, приобретением в свои коллекции Бирда. Возможно, такие случаи есть, можно проверить — врать не буду, но я никогда не видел его в экспозиции какого-либо музея.
Во многом судьба его наследия зависит от семьи, потому что наверняка очень много находится именно у них.
The End of The Game
Поэтому он жил, конечно, на полную катушку. Однажды был практически насмерть задавлен слонихой и чудом вообще остался жив. Его в больницу привезли в состоянии клинической смерти — без пульса. Слониха раздробила ему весь тазобедренный сустав и еще много чего.
Он никогда не лечился ни от чего принципиально, ничего этого не признавал. Он любил Африку, он любил животных, он любил женщин, выпить — любил жизнь, действительно. И конечно, это его исчезновение, как долго его искали, я думаю, что здесь еще, наверно, откроются какие-то странности. Последний раз дома его видели 31 марта. Поиски начались массовые — с вертолетами, дронами, собаками, с полицией, но они ничего не дали. И только после этого некий охотник обнаружил его тело в лесной чаще.
История на самом деле загадочная. Но кажется, что это было логичное завершение его пути. Как он жил, не оглядываясь, так он и ушел, не оглядываясь, в дремучий лес
Свойство настоящего художника — страсть и одержимость. Конечно, он был удивительно одержимым человеком. И свойство настоящего таланта — превращать страсть и одержимость в ощутимый результат, который нам остается в виде наследия художника.
Только одна его книга The End of the Game — это уже событие ХХ века. В этом названии есть игра слова, потому что The End of the Game переводится как "конец игры". Но game — это "дичь" на охотничьем сленге. Вот слоны, носороги, львы и так далее — они называются game. По-русски говоря — крупная дичь, поэтому The End of the Game — это такой каламбур.
Я очень люблю одну метафору. Во Вселенной вакуум, но мы знаем, что там есть частицы разреженные, их совсем мало, но они там есть. В принципе, существует вероятность того, что в результате беспорядочного движения космических частиц во Вселенной из этих частиц может сложиться, например, холодильник. Но тут вопрос времени. Вероятность этого события настолько мала, что нам с вами придется несколько раз описать нулями после запятой окружность Земли, чтобы прийти к тому времени, которое потребуется для того, чтобы холодильник возник.
Бирд — это такой холодильник. Он собрался из космической пыли, которая не могла собраться воедино в такой комбинации.