Весной бизнес получил настоящую встряску, пережить которую и остаться на плаву оказалось непростой задачей. Причем такой непрогнозируемый риск, как пандемия, дал понять, что глобальной разницы между крупным и малым бизнесом практически нет. Особенно ярко это проявилось на примере ретейла: пострадали и малые, и крупные предприятия.
Если с непродовольственным сектором все очевидно — он вынужден был практически полностью приостановить деятельность, а онлайн-каналы при всем желании не могли компенсировать потерю офлайн-продаж, то с продовольственными магазинами ситуация обстоит сложнее.
У нас принято считать, что ретейл постоянно в плюсе, ведь еда нужна всегда, а ажиотажный спрос в период самоизоляции только повысил выручку торговли. Это весьма поверхностный и в корне неправильный взгляд. В условиях, когда спрос колеблется от ажиотажного до минимального, доходность падает по всей цепочке "производитель — поставщик — ретейл — покупатель".
Ситуацию можно выправить, мотивировав спрос, но это только в том случае, когда у покупателей есть средства, а у производителей — ресурсы для вывода на полки новых продуктов и расширения ассортимента.
В период распространения COVID-19 мы оказались в ситуации, когда реальные доходы потребителей начали стремительно сокращаться, производители и поставщики были вынуждены справляться с растущими издержками, а торговля оказалась буквально "зажата" между этими двумя факторами. Самым логичным и безболезненным выходом из сложившейся ситуации стало грамотное перераспределение издержек по всей цепочке, чтобы на выходе минимизировать риски для каждого ее участника.
Незолотая антилопа
В конце марта мы столкнулись с таким ажиотажным спросом, которого в современных условиях и в масштабах страны еще ни разу не встречали. Да, в зарубежной практике много примеров, когда во время чрезвычайных ситуаций население практически полностью опустошало близлежащие продовольственные магазины. В отдельных регионах России такие случаи тоже, безусловно, встречались. Например, во время наводнений. Но обычно это была очень локальная история, которая не требовала колоссальных усилий для урегулирования.
С необычайно возросшим спросом в национальном масштабе мы все столкнулись впервые, и надо признать, что тогда никто не был к этому готов. Более того, не было понимания, сколько продлится эта ситуация. Конечно, такой ажиотажный спрос — явление недолгосрочное, но точного прогноза не дал бы никто.
Есть ошибочное мнение, что продовольственная торговля стала бенефициаром пандемии, потому что буквально за неделю получила такой товарооборот, который характерен минимум для месяца работы. Действительно, по отдельным категориям рост достигал 300%. Самыми востребованными оказались рис, гречка, сахар, мясные консервы. Они были драйверами роста продаж вплоть до конца марта. По остальным продовольственным товарам рост был не такой серьезный, но все же ощущался. Например, спрос на супы быстрого приготовления и замороженные продукты увеличился более чем на 40%, на макаронные изделия — более чем на 20%. В онлайн-заказах рост более чем на 100% показали молоко, вода и соусы.
Среди непродовольственных товаров наибольшим спросом пользовались санитайзеры, влажные и сухие салфетки, мыло, средства для мытья пола. Спрос на санитайзеры к началу апреля, например, и вовсе вырос более чем на 20 000% по сравнению с показателями прошлого года, когда они не пользовались популярностью. Более чем на 50% вырос спрос на салфетки (влажные и сухие), на 20% — на мыло и средства для мытья пола.
Правда, на деле торговля оказалась в ситуации, когда в считаные часы приходилось принимать решения, выводить дополнительные мощности, нанимать персонал, менять логистику и графики поставок, чтобы не допустить дефицита и не спровоцировать новую волну паники. Издержки за время карантинных мероприятий росли кратно, добавлялись и ранее отсутствовавшие расходы, например на средства индивидуальной защиты. И сразу за ажиотажем оборот продаж резко упал: населению не нужны были продукты в таком количестве, запасы стали тратить, в магазины ходить реже.
Стресс-тест российская торговля прошла достойно. Был ускоренный оборот продуктов с долгим сроком хранения (самым популярным товаром в середине марта — начале апреля оказалась гречка), уже упомянутых средств личной гигиены (ажиотажный спрос фиксировался на туалетную бумагу, гигиенические и столовые салфетки) и средства индивидуальной защиты (санитайзеры, которые полностью раскупались в первые часы выкладки на полку, маски и нитриловые перчатки). Однако процесс поставок в этот период организовали так, что в течение нескольких часов выбывший товар снова выставлялся на полки.
С дефицитом мы не столкнулись. И тут значимыми оказались два фактора. Во-первых, в отличие от не совсем удачного опыта, скажем, Великобритании, российские ретейлеры сумели достаточно быстро мобилизовать дополнительные ресурсы — с начала карантина крупнейшими торговыми сетями было нанято более 80 тыс. новых сотрудников. В Британии, например, даже при наличии продовольствия оказалось просто некому заниматься его доставкой и выкладкой. Ретейлеры там столкнулись с серьезными логистическими проблемами, а средние сроки доставки заказов онлайн увеличились у них до 18 дней. Во-вторых, мы начали выстраивать работу с небольшими поставщиками, которые не могли покрыть весь необходимый для торговых сетей объем, но закрывали часть потребностей. Эта мера в дополнение к сотрудничеству с крупными производителями позволила нам избежать перебоев с поставками.
Кроме того, еще с середины марта было принято решение о создании сверхзапасов товаров практически во всех категориях. Теперь они формируются с расчетом до четырех недель вместо двухнедельных, которые считались нормой еще в феврале. Поэтому если смотреть на опыт США, Канады, Франции, Германии, Италии и Великобритании, то наша отрасль гораздо эффективнее работала с растущими нагрузками. При этом стремительное развитие ситуации весной потребовало от ретейла значительных инвестиций — порядка 5 млрд рублей в месяц выделялось только на сохранение ассортимента и трансформацию логистических процессов, более 3 млрд в месяц выделялось на соблюдение повышенных мер безопасности. Сейчас мы тщательно анализируем те условия, в которых вынужденно оказались, переосмысливаем товарные матрицы и резервы.
Долгая реабилитация
Адаптация к новым условиям и "залечивание ран" после кризиса — первоочередная задача для продовольственного и непродовольственного ретейла. Мы вышли из режима самоизоляции со значительными потерями для бизнеса. Апрельский спад потребительской активности даже в продовольственном сегменте стоил нам 9% товарооборота, по непродовольственной торговле средние оценки потерь по итогам этого года приближаются к 6 трлн рублей.
Очевидно, что сейчас изменились экономические условия, изменился и сам потребитель. У нас нет иллюзий, что в скором времени все вернется к докризисным показателям и наш бизнес заработает по прежнему сценарию. Есть неутешительные прогнозы по ухудшению экономической ситуации, есть риски новой волны коронавируса. Это все нельзя игнорировать, и мы учитываем эти факторы, когда строим долгосрочные прогнозы по развитию бизнеса. Но одно очевидно — какой бы сценарий ни реализовался осенью, это не должно стать основанием для очередной приостановки деятельности торговли.
У нас уже есть опыт прохождения пандемии, есть понимание, как соблюдать меры безопасности и гарантировать безопасность нашим сотрудникам и покупателям. Поэтому сейчас первоочередной задачей именно на государственном уровне должна стать разработка регламента работы различных бизнес-организаций при реализации риска новой волны. Поскольку уверенности, что запаса прочности бизнеса хватит еще на один этап приостановки работ, нет.
Сейчас мы находимся на стадии реабилитации, которая займет еще какое-то время и потребует определенных усилий и дополнительных инвестиций от бизнеса. Например, по итогам июня трафик непродовольственных магазинов и торговых центров в Москве примерно на 35% ниже прошлогоднего уровня, в Санкт-Петербурге — практически на 60%.
Такие показатели стали закономерным следствием двух факторов — резкого сокращения реальных доходов населения и повсеместного введения ограничительных мер, которые действовали вплоть до летнего сезона.
Прогнозы сейчас — дело неблагодарное
Делать прогнозы по развитию ретейла в текущих условиях — дело неблагодарное и неперспективное. Сейчас наша задача — минимизировать убытки от ограничительных карантинных мер и подготовить бизнес к встрече с аналогичными рисками в будущем.
Очевидно, что мы будем детальнее прорабатывать юридические аспекты взаимоотношений с арендодателями, чтобы избежать ситуации, в которой мы все оказались в текущем году. Не имея аналогичного опыта, мы втянулись в долгосрочные переговоры, в которых обе стороны по факту являлись пострадавшими. Мы несли убытки из-за неработающих объектов и вынужденных платежей, арендодатели не хотели терять свой заработок, потому что это тоже, по сути, их бизнес. Наши договоры не предусматривали такого развития ситуации, как пандемия.
Второе направление работы — закрепление успехов онлайн-продаж в сегменте быстро оборачиваемых товаров (продовольствие, средства гигиены, косметика и пр.). За время пандемии доля онлайн-оборота выросла там практически в три раза и превысила 3%. И если раньше этот показатель считался незначительным, то теперь мы уже должны с ним считаться. Онлайн больше не просто сопутствующий инструмент — он уже становится равнозначной альтернативой офлайн-магазинов. За время пандемии у потребителей уже выработалось доверие к покупкам в интернете, сформировалась привычка приобретения товаров онлайн.
И главное — необходимо дальнейшее развитие процессов саморегулирования отрасли и отношений с поставщиками, что в целом сделает всю цепочку поставок продукции потребителю более устойчивой к различным рискам, в том числе — аналогичным пандемии коронавируса.