Без вражды и конкуренции
Удивительно, но предельно жесткие и максимально предприимчивые представители промышленных династий XVIII века не воевали между собой и даже не сильно конкурировали. Историки отмечают несколько причин такой ситуации.
Во-первых, огромные территории. Горнозаводские кластеры располагались от Прикамья до Южного Урала. Второе — рынок сбыта был достаточно большой и спокойный, необходимости его делить не было. Часть заводчиков, те же Демидовы, например, были связаны с казенными поставками, а это твердый госзаказ на десятилетия. Был также большой европейский рынок… Так что трудностей со сбытом не было, но были другие. И надо сказать, что горнозаводчики в XVIII веке перед общими проблемами, наоборот, сплачивались.
"У меня есть интересные документы 1763 года, так называемые "Изъяснения", поданные в одну из комиссий, созданных тогда Екатериной II. Крупнейшие магнаты Урала — Демидовы, Яковлевы — и менее известные, но в пике развития Демидовым не уступавшие — Иван Твердышев и Иван Мясников, — объединились, и каждый как бы от себя высказал целый ряд соображений по развитию горнозаводской промышленности, сбыту продукции за границу, о необходимости создания банка для кредитования производства. Я заметил, что все эти предложения от разных промышленников имеют очень близкую текстуальную связь, у них какие-то сюжеты просто дословно повторяют друг друга. Очевидно, что они проводили очень серьезные консультации и продвигали согласованные идеи, — рассказывает доктор исторических наук, руководитель Лаборатории эдиционной археографии Уральского федерального университета, главный научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН Дмитрий Редин. — То есть в текущей деятельности они не конкурировали. Я знаю, что демидовские мастера отправлялись по просьбе Турчанинова на его заводы для подготовки кадров. И конечно же, когда начинались какие-то серьезные социальные потрясения, заводовладельцы объединялись перед лицом опасности, будь то пугачевщина или какие-то другие волнения. То есть здесь не конкуренция, здесь, скорее всего, стратегическое партнерство".
Территориальные претензии, говорит ученый, тоже отсутствовали. Демидовы — это тагильская часть. Где-то в середине XVIII века тут появляются Яковлевы, и самое, наверное, главное их приобретение — это покупка Невьянской части у Прокофия Демидова. Это заложило основу их империи. Яковлевы очень быстро развивались. Сначала они купили Алапаевский, Нижнесинячихинский и Сусанские заводы в 1766 году, а Невьянский — уже в 1769 году. В 70-е годы они выкупили у графа Романа Илларионовича Воронцова Верх-Исетский завод (сегодня это часть Екатеринбурга), который стал жемчужиной в их империи.
"Наверное, Яковлевы после Демидовых на Среднем Урале — самая могущественная горнозаводская династия. Они к 80-м годам XVIII века производили почти четверть всей металлургической продукции на Урале", — говорит Редин.
Кандидат исторических наук, доцент кафедры информационного и документационного обеспечения управления УрФУ Андрей Торопов согласен с этим мнением: "По масштабам их деятельности они Демидовым не во многом уступают, хотя пришли на Урал значительно позднее".
История появления и становления на Урале "первого богача Российском империи", как называл его Прокофий Демидов, Саввы Яковлева до конца не изучена. "Савва Яковлев возник внезапно, поэтому появились различные слухи, легенды о нем. Историки с самого начала пытались проследить, кто он такой. Одни говорили, что он из мещан, другие — что из крестьян. Но генеалоги нашли записи о том, что все-таки он был из крестьян. Его первая фамилия — Собакин, Яковлевым он стал, уже получив дворянский титул. Савва Яковлевич Яковлев. В документах есть запись, что был у крестьян сын Савелий Собакин, то есть по косвенным признакам можно быть уверенными, что это и есть Савва Яковлев. Я проследил по документам, что он далеко не внезапно стал богатым. Его состояние складывалось постепенно. Будучи от природы гениальным предпринимателем, он начинал с мелких операций, потом переходил к более крупным, стал заниматься винными откупами, таможенными сборами, недвижимостью. При этом все отмечают особую жесткость, с которой Савва относился к своим рабочим", — говорит Торопов.
Редин также подтверждает жесткость Яковлевых. "В своей социальной политике, конечно, Яковлевы были более скаредные, жесткие, у них хуже работникам жилось, и это проявлялось в волнениях, которые гораздо чаще у них происходили. Есть документы, когда демидовские приказчики обвиняют Иоанна Яковлева, сына Саввы, в том, что они с отцом излишне жестоки со своими работниками, а это порождает проблемы, не нужные ни для кого", — говорит историк.
"Богаче Строгановых не станешь"
Отдельной крупной главой истории становления уральской промышленности, безусловно, являются Строгановы. В XVII веке даже была пословица, что богаче их стать невозможно.
"Есть устойчивое выражение "демидовский Урал", но попробуйте приехать в Пермь, а это тоже Урал, и там вам скажут, что Урал — это Строгановы. Сама концепция демидовского Урала довольно поздняя. Она появилась, когда понадобилась красивая история и какие-то имена", — считает профессор Уральского федерального университета, доктор филологических наук Лариса Соболева.
По ее словам, род Строгановых был известен своими владениями и предпринимательством на протяжении нескольких столетий. "Начало становления династии относится ко времени Ивана Грозного. Именно тогда они получили во владения сольвычегодские, затем прикамские земли, организовали добычу и торговлю солью. Их освоение северных и уральских земель было результативно, фактически это было первое развернутое на промышленном уровне освоение территорий с целью эксплуатации пригородных ресурсов, их системную и расширенную продажу. И для XVI века, и потом XVII и прочих это же своего рода клондайк, потому что соль — самый простой консервант для того времени, востребованный в условиях все возрастающей мировой тенденции к увеличению городского населения и длительных путешествий (особенно морских). На востребованности этого продукта вырастали целые регионы в Европе, такие как Зальцбург, ставший известным центром музыкальной культуры и архитектуры", — говорит Соболева.
При этом Строгановы, в отличие от Демидовых, активно вели крепостническое хозяйство. У них было большое количество крепостных, причем на границе с огромной сибирской территорией на востоке страны, что заставляло предусматривать политику не только насильственного удержания крестьян и ремесленников, но и организацию защиты населения от набегов местных племен и, что очень важно, обретение собственного религиозно-культурного облика.
Строгановы в буквальном смысле творили новую империю в Прикамье. По приказу Грозного они стали ставить "городки", которые служили воинской защитой этих земель, подкрепленной солидаризацией населений на основе религиозной и культурной идентичности.
"Эти приказы хорошо известны, они опубликованы неоднократно. И они были даны персонально Строгановым: осваивать земли и ставить "городки". На какой-то период их освобождали, как известно, от налогов. Империя строгановская возрастала очень стремительно", — рассказывает Соболева.
Осваивая земли, они не забывали и о других сферах жизни. В Сольвычегодске и в Прикамье (Соликамск, Орел-городок, Усолье и другие) они выстроили храмы в традициях национальной архитектуры, расписывать которые приглашали московских живописцев из Оружейной палаты.
"Храм ведь это не только пространство молитвы и проведения ритуалов общественного и личного плана (отпевание, брак), но и место обмена информацией — царские указы зачитывались с церковного крыльца. И они все это делали постоянно, насыщая церкви книгами, причем самыми последними, изданными не только на Московском печатном дворе, но и украинской и литовской печати. Кстати, зачастую отнюдь не согласовываясь с мнением столичных церковных деятелей", — поясняет историк.
Столь же глубокой была традиция приобретения рукописей разного исторического и художественного характера в личные библиотеки Строгановых, приходские собрания в храмах, а в XVIII веке такие библиотеки начали собирать крепостные крестьяне вотчины. Одна из таких библиотек крестьян села Слудка сохранилась до нашего времени. У них была система освоения, соединившая развитие предпринимательства и создание культурного пространства. Помимо этого, они очень заботились о развитии художественных ремесел: были свои изразцовые мастерские, золотошвейное производство, которыми занимались женщины из рода Строгановых, богатая иконописная традиция.
"Неслучайно возникло понятие "икона строгановского письма". Изображения на иконах насыщались особой праздничностью, красочной детализацией, тщательной отработкой композиции, знанием мировой христианской символики. Столь же уникальна забота Строгановых об образовании крепостных — начальном, а для особо одаренных крестьян на более высоком уровне, включая образование за границей. Конечно, в этом был интерес, связанный с доходами от поместья, но само по себе желание организации хозяйства в соответствии с успехами мировой цивилизации показателен. Пример тому — ведение лесного хозяйства в ХIX веке, организованное известным ученым-лесоводом из строгановских крепостных Александром Ефимовичем Теплоуховым, собравшим уникальную археологическую коллекцию. Из крепостных Строгановых были архитектор Казанского собора в Санкт-Петербурге Андрей Никифорович Воронихин и академик живописи Андрей Андреевич Пищалкин. Иными словами, история освоения российских территорий династией Строгановых представляет собой особый "культурный феномен", вполне сопоставимый с европейской традицией создания культурных регионов на основании торгового и промышленного предпринимательства", — утверждает Соболева.
Маленькие герои цивилизации
Кроме "гигантов" были промышленники и поменьше. У Турчанинова, например, была очень компактная и высокорентабельная группа заводов. "Это, конечно, не Демидовы, не Яковлевы, но очень крепкое хозяйство: Северский, Сысертский, Полевской заводы — соседи, в общем-то, это один такой небольшой кластер, — говорит Редин. — Турчанинов Федор Алексеевич по своей социальной политике, по отношению к мастеровым, прежде всего к квалифицированным кадрам, был очень заботлив. У него было даже что-то вроде пенсионной системы, и медицинское обеспечение, и хорошие оклады для мастеровых", — рассказывает Редин.
Но при этом что примечательно — именно заводы Турчанинова оказались в гуще пугачевщины.
"Когда основные силы бунтовщиков подходили к Екатеринбургу, то заводы тех же Демидовых не затронули, а Турчанинов попал, что называется, как кур в ощип: его заводы реально пугачевцы осаждали. Он прекратил работу на этих заводах, при этом мобилизованным всем мастеровым он продолжал выплачивать жалованье, и они стояли насмерть против пугачевцев, потому что для них комфортно было жить и работать на этих вот турчаниновских заводах. И они сумели заводы отстоять, без всякого вмешательства регулярной армии, которой просто не было в те годы на Урале", — говорит Редин.
Были и другие заводчики, очень крепкие и процветающие в XVIII веке, о них меньше вспоминают. Это Максим Походяшин, хозяин богословских заводов на севере, Ларион Лугинин — Южный Урал, нынешняя Челябинская область. Его называют основателем нынешнего Миасса. Иван Осокин — это Усень-Ивановские заводы, нынешняя Башкирия.
Закат империй
Среди основных предпосылок краха историки выделяют семейные причины: когда промышленники умирали, не оставив наследников либо оставив только дочерей или, наоборот, оставив слишком многочисленных наследников, которые разодрали имущество на части.
"Вот у Ивана Твердышева и Ивана Мясникова как на грех все были дочери, и у того и у другого. Понятно, что они между ними это приданое разделили, но империя кончилась. Они все вышли замуж, каждый из мужей получил свою часть заводов, использовал богатства, полученные в качестве приданого, для красивой жизни. Всем известен Дом Пашкова в Москве. Но кто такой этот Пашков? Скромный поручик, хотя из старинного дворянского рода, женившись на одной из дочерей Твердышева, на заводские деньги построил роскошный дворец. Эти люди мало интересовались заводским делом. Для них это был лишь источник денег, а когда производство приходило в упадок, они просто продавали его", — говорит Редин.
Незавидная семейная судьба и у наследства Турчанинова. У него было несколько сыновей и дочерей, и кластер распался по семейным разделам. Правда, впоследствии одна из дочерей Алексея Федоровича Турчанинова, Наталья, выкупила у других наследников Сысертские заводы, и они возродились, образовав Сысертский горный округ, в руках внуков Турчанинова — Соломирских.
Что касается наиболее устойчивых династий, Демидовых и Яковлевых, то там происходила смена типа заводовладельца. Например, Николай Никитич Демидов, сын Никиты Акинфиевича, правнук родоначальника династии, вступил во владения Тагильской частью в конце 1780-х годов. Это был уже человек совершенно другого типа — не заводчик. Если его отец, дед и прадед видели смысл жизни в процветании заводов, то Николая управление заводами мало привлекало.
"Николай, потом Анатолий, его сын, князья Сан-Донато с Анатолия начиная — это были очень богатые люди, не интересовавшиеся заводскими делами, — рассказывает Редин. — Многие из них за всю свою жизнь даже на Урале и не бывали. Впоследствии в результате промышленного переворота в середине XIX века переход на новые виды энергоснабжения (с древесного угля на каменный) и других технологических перемен уральские заводы вступили в полосу кризиса, начали уступать новым центрам металлургии, в частности предприятиям Центрального промышленного района, Северо-Запада, Донецкого бассейна".
При этом историк подчеркивает, что нужно говорить не о крахе династий, а об их трансформации как уральских промышленников. Они продолжили существовать, но уже за пределами горнозаводской цивилизации, которую основали их предки.
Материал подготовлен с использованием гранта президента Российской Федерации, предоставленного Президентским фондом культурных инициатив.
Виктория Ивонина