130 лет назад родился Николай Кондратьев — отечественный экономист, выдвинувший в 1920-е годы теорию больших циклов — около 50 лет — развития мировой экономической системы. В своих исследованиях он пришел к выводу, что долговременные изменения экономической конъюнктуры носят циклический характер, где периоды подъема закономерно сменяются спадами, а те вновь — подъемами.
Концепция широко исследуется на протяжении всего времени своего существования. Хотя сегодняшняя реальность ее несколько ограничивает, и далеко не все экономисты с ней согласны, она все еще может быть полезна при долгосрочном прогнозировании развития отдельных компаний и экономики в целом.
Впрочем, как показывает практика, когда речь заходит о прогнозах экономического роста или вероятности рецессии на ближайшие несколько лет, эксперты не могут похвастаться особой точностью. А модели не помогают решить проблему. Изучили, что об этом говорят сами экономисты.
Потрясения мешают прогнозам
Конечно, в том или ином виде экономическое прогнозирование существовало всегда. Но активно развиваться индустрия начала в США в 1910–1930-х годах. Впрочем, ей быстро помешала Великая депрессия — модели не работали в условиях обвала экономики и высокой неопределенности.
Серьезные экономические потрясения мешают делать корректные прогнозы и 100 лет спустя. Так, в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) признали, что та допускала ошибки в прогнозировании в 2007–2012 годах с той же степенью, что и во время первого шока нефтяного кризиса в 1970-х годах.
В нынешнем же виде макроэкономическое прогнозирование стало результатом "кейнсианской революции" (распространение экономической теории Джона Кейнса, ставшей реакцией на Великую депрессию — прим. ТАСС). И к 1960-м практика делать официальные прогнозы о росте экономики и изменении отдельных показателей вроде инфляции, уровня безработицы и т.п. распространилась в большинстве развитых стран.
Но если, например, в опросах общественного мнения всегда допускается погрешность и потому неопределенность, то экономические прогнозы часто звучат довольно конкретно. Например, цена нефти достигнет $120 за баррель к середине 2022 года, российский ВВП вырастет на 2,5%, инфляция составит около 5% и т.п. Это создает обманчивое впечатление, что подобные прогнозы весьма точны.
И стоимость нефти марки Brent действительно достигла $120 за баррель — но только не к середине текущего года, а уже в начале марта. Изменились и прогнозы по макроэкономическим показателям: теперь аналитики ожидают снижение ВВП на 8%, а рост цен на 20% по итогам 2022 года.
Принимая премию памяти Альфреда Нобеля по экономике в 1974 году, Фридрих Хайек отметил, что дисциплины, связанные с человеческим поведением — а экономика одна из них, — пожалуй, одни из самых "ненаучных". Склонность экономистов излагать выводы с уверенностью научного языка может вводить в заблуждение и "иметь плачевные последствия". И подобных высказываний именитых экономистов и политиков о прогнозировании немало.
Например, в 1966 году еще один лауреат "Нобелевки" по экономике Пол Самуэльсон иронически заметил, что падение американского рынка акций успешно предсказало девять из пяти последних рецессий. Его же профессии такая точность и не снилась.
А Уинстону Черчиллю приписывают слова, что "политик должен уметь предсказать, что случится завтра, на следующей неделе, в следующем месяце и в следующем году. А потом объяснить, почему этого не случилось".
На самом же деле экономические прогнозы представляют собой в лучшем случае инструменты, редко способные предсказать переломные события в экономике более чем за несколько месяцев, отмечает в своей книге "Сигнал и шум. Почему одни прогнозы сбываются, а другие — нет" Нейт Сильвер, журналист и статистик, верно предсказавший исход президентских выборов в США в 2008 и 2012 годах.
Цена ошибки
Одним из последних ярких примеров неспособности экономистов предупредить рецессию повсеместно считается кризис 2008–2009 годов.
В конце 2007 года в рамках ежеквартального опроса профессиональных прогнозистов Survey of Professional Forecasters (SPF) экономисты считали будущую рецессию маловероятной. Более того, они ждали, что в 2008 году американская экономика вырастет примерно на 2–2,4%. И даже этот прогноз воспринимался как плохой.
В реальности же падение американского ВВП за последние три месяца 2008 года составило 3,8% в годовом выражении.
Впрочем, есть и те, чьи оценки более точны, отмечает Нейт Сильвер. Например, в настоящий момент главный экономист инвестиционного банка Goldman Sachs Ян Хатциус в ноябре все того же 2007 года опубликовал свои прогнозы. В которых предупредил о возможности ситуации, когда миллионы домовладельцев оказались бы неплатежеспособными, что привело бы к эффекту домино на кредитных и финансовых рынках. Собственно, этот сценарий и претворился в жизнь.
В феврале 2009 года — через месяц после принятия закона о пакете стимулирующих финансовых мер и заявлениях Белого дома о возможности снизить безработицу до уровня 7,8% к концу года, Хациус спрогнозировал рост безработицы до 9,5%. Это оказалось довольно близко к реальному значению — 9,9%.
Рецессия не редкость, редкость — ее предсказать
"Все макроэкономисты плохо предсказывают спады", — признавал глава Департамента макроэкономического прогнозирования ОЭСР Дэвид Тернер. Так, по данным самой организации, она занижала глубину падения в 2008–2009 годах и преувеличивала скорость восстановления.
Рецессии не редкость. И развитые, и развивающиеся страны находятся в этом состоянии 10–12% времени, говорится в одном из последних исследований на эту тему Международного валютного фонда (МВФ). Но вот что встречается редко, так это рецессия, которую удалось вовремя предсказать.
Так, по данным МВФ, 34 развивающиеся и 29 развитых стран в период с 1992 по 2014 год пережили рецессию (снижение или отрицательные темпы экономического роста — прим. ТАСС) 153 раза. За год до этого предсказать удалось только пять из них. А вот за несколько месяцев до наступления рецессионного года показатель прогнозов был уже лучше — 118. Самыми точными оказываются прогнозы, которые делаются плюс-минус весной того же года.
Впрочем, это вовсе не сигнал об излишнем оптимизме экономистов. В МВФ отметили, что так же, как и рецессию, прогнозисты не могут предсказать и высокий рост. То есть экономисты не столько ошибаются, сколько медлят. И их прогнозы часто основаны на мнении, что ситуация останется близка к привычной норме или быстро к ней вернется.
Экономист, который не кричал "рецессия"
По мнению все того же Хациуса, которое Нейт Сильвер приводит в своей книге, у экономических прогнозистов три главные проблемы:
- Сложно выявить причинно-следственную связь на основании анализа одной лишь экономической статистики, которой, кстати, очень много.
- Экономика постоянно меняется, и объяснения экономического поведения, подходящие для одного цикла бизнеса, могут быть неприменимы для другого. "Мир становится все сложнее, и мы все хуже делаем прогнозы", — заявил в свое время заместитель директора по занятости, труду и социальным вопросам ОЭСР Марк Пирсон.
- Прогнозы плохи, потому что плохи данные, с которыми работают экономисты.
К тем же выводам пришли и исследователи МВФ. Они также допустили, что предсказание рецессии для экономистов может быть связано с серьезными репутационными рисками. Как мальчик, зазря кричавший "волк", так и предсказатели неслучившейся рецессии рискуют столкнуться с тем, что им не поверят, когда в следующий раз та действительно наступит. Поэтому экономисты предпочитают пропустить рецессию и ошибиться, чем предсказать ее и оказаться неправыми. Тем более что для карьеры такая позиция, как правило, не несет большого вреда.
Можно было бы предположить, что в таком случае частные прогнозисты менее скованы ограничениями, чем представители государственных и международных организаций, а потому могут быть более точны. Но нет, как опять же показывает исследование МВФ, предсказания и "частников", и государственных экономистов одинаково слабы.
Повышенная сложность создания не единственная проблема экономических прогнозов. Еще одна — "обратная связь", или реакция экономических агентов. Из-за нее прогнозы могут становиться "самосбывающимися пророчествами" или, наоборот, не сбываться вовсе. Например, если метеоролог говорит, что пойдет дождь, тот факт, возьмете ли вы с собой зонтик или нет, на погоду никак не влияет. Но вот предсказание, что инфляция по итогам года составит, скажем, 5, 10, 15%, напрямую влияет на инфляционные ожидания людей и бизнеса, а значит, и на их поведение. Что может только подстегивать рост цен выше "прогнозируемого" уровня.
Лучше, чем ничего?
Британский политик Майкл Гоув в свое время заявил, что британцы сыты по горло экспертами, которые знают, как и лучше, и постоянно ошибаются.
Можно было бы предположить, что новые кризисы должны учить экономистов делать прогнозы лучше и точнее. Но подтверждений этому пока не видно.
С одной стороны, развитие технологий — Big Data, искусственный интеллект и машинное обучение — должно способствовать улучшению возможностей прогнозирования. С другой стороны, растет и количество неопределенностей. Например, в 2020 году нельзя было однозначно сказать, какие ограничения введут те или иные страны и как те повлияют на экономику. Да и в целом за год до этого некоторые специалисты предрекали мировой экономике структурный кризис с вероятностью в 40%. И кризис действительно случился. Но не тот, что ждали.
Кроме того, существенным фактором неопределенности остается геополитика, которая в одночасье может изменить экономическую картину мира.
Собственно, это и нужно помнить, читая очередной экономический прогноз, — он может и не сбыться.
Экономические прогнозы должны содержать "общие тенденции, а не конкретные цифры", отмечал в свое время для Financial Times главный экономист UBS Wealth Management Пол Донован. Они должны оценивать, растет ли экономика в соответствии с тенденцией, ниже или выше тренда. А "конкретные прогнозы создают иллюзию точности" и лишь доказывают, "что у экономистов есть чувство юмора".
Еще в 1980-х те настаивали, что даже неточные прогнозы лучше, чем их полное отсутствие. Ведь без экономического прогнозирования государственные власти, например, банально не смогут проводить перспективную макроэкономическую политику.
Так что, несмотря на неспособность экономистов точно предсказать очередную рецессию, альтернатива прогнозам — их полное игнорирование и полет вслепую.
Арина Раксина