Глава ФНС: мораторий на банкротство мог перенести проблемы компаний на другие отрасли

О том, зачем нужен был мораторий на банкротство для компаний из наиболее пострадавших отраслей, о его итогах, об отмене единого налога на вмененный доход (ЕНВД) и работе над Единым регистром населения в интервью ТАСС в рамках Гайдаровского форума рассказал руководитель Федеральной налоговой службы (ФНС) России Даниил Егоров.

— 7 января истек срок действия моратория на банкротство компаний из числа пострадавших отраслей. Как вы считаете, почему этот срок не стали продлевать?

— Наверное, все-таки это вопрос больше к Министерству экономического развития. Но, если порассуждать на эту тему, давайте определимся, что на самом деле институт банкротства в принципе необходим. Он в том числе необходим для того, чтобы оздоровить те отношения, которые в рамках кооперации возникают — и накопившиеся долги, и так далее, чтобы это каким-то образом расшивалось. Поэтому первое: если мы исходим из тезиса, что институт банкротства нужен, дальше мы смотрим на то, где и когда он применяется. Если мы с вами оказываемся в той ситуации, в которой мы оказались в том году, то понятно, что это была не та реальность, в которой действовало наше законодательство о банкротстве. И следовательно, компаниям нужно было дать какую-то возможность для маневра, в том числе и с формированием задолженности по отношению к другим компаниям или к государству, для того чтобы не вызвать какой-то серьезный размер банкротств. Собственно, эту функцию этот мораторий и исполнил.

Дальше нужно смотреть, что мы будем делать в ситуации, допустим, если мы оставляем мораторий. Это значит, компании, другие компании, не из пострадавших отраслей, в том числе кредитные организации, накапливают долги, по которым они даже не могут обращать взыскания. Это значит, что мы по сути увеличиваем такую латентную проблему, на первый взгляд латентную, расширяя проблемы пострадавших компаний на все больший и больший объем отраслей. Это, конечно, те риски, которыми надо управлять, и поэтому вполне логично, что мораторий имел временный срок, на то он и мораторий.

— Есть ли какая-то вероятность, что мораторий вернется при наступлении определенных условий?

— Если коллеги из Министерства экономического развития увидят по цифрам такую необходимость в той или иной отрасли, вполне возможно, они примут такое решение, но опять же это вопрос не ко мне.

— Есть ли данные о том, сколько компаний и индивидуальных предпринимателей попали под  действие моратория?

— Формально под действие моратория попали все компании, которые находятся в пострадавших отраслях.

— 1 января у нас отменился налоговый режим ЕНВД (единый налог на вмененный доход). Как вы считаете, какие налоговые режимы станут приоритетными для тех, кто будет переходить с ЕНВД?

— Вы знаете, мне для этого ничего считать не нужно с точки зрения предположений. У нас есть цифры. Два основных режима, которые выбраны бывшими налогоплательщиками единого налога на вмененный доход, — это патент и упрощенная система налогообложения. Государство в ноябре прошлого года провело закон, согласно которому очень серьезно увеличило возможности работы в рамках патента, что касается и неких показателей, которым надо соответствовать, чтобы быть в патенте, заканчивая тем, что в патенте можно теперь, в частности, учитывать страховые взносы в уменьшении налога. То есть он приобрел черты, я имею в виду патент, которые были так нужны компаниям, работающим в рамках единого налога на вмененный доход. Это первая часть.

Вторая часть — в то же время и в рамках упрощенной системы налогообложения в том году были произведены новшества, которые привели к тому, что теперь у нас есть более мягкий этап перехода с упрощенной системы на общую систему налогообложения для тех, кто следит за этим. У нас, например, предельный размер выручки был 150 млн рублей, теперь он 200 млн рублей. Но при этом параллельно повышается ставка, условно, с 6%, если ты работаешь на системе дохода, до 8%. И с 15 до 20%, если доходы минус расходы. То есть такая некая сбалансированная позиция выбрана, которая при этом адаптирует налогоплательщика к новой реальности.

Тут, наверное, еще важно сказать о том, что так как закон был принят в ноябре, получилось так, что немного времени было на то, чтобы администрировать этот переход, — по сути, декабрь. И мы очень плотно работали и с ассоциациями делового сообщества, с Министерством финансов, Министерством экономического развития для того, чтобы этот переход сделать наиболее мягким.

Что мы сегодня видим?

Что значит не выбрали? Это значит, что они, по сути, перешли на общую систему налогообложения. Мы, естественно, будем очень внимательно следить за тем, по каким обстоятельствам, по каким основаниям этот переход не состоялся. Это мог быть как осознанный выбор налогоплательщиков, так и, например, они пропустили по каким-то причинам этот срок. И, соответственно, гибко реагировать. Но в целом абсолютно точно можно сказать, что, если мы говорим о сопоставлении 1,3 млн и 60 тысяч, то в целом этот переход состоялся.

— В декабре были подписаны соглашения о стабилизации цен на сахар и подсолнечное масло. И Федеральной налоговой службе было поручено осуществлять мониторинг цен, следить за исполнением этих соглашений. Как проходит этот мониторинг? Возможно, уже были какие-то нарушения. Если были, то какие?

— Вы знаете, такой у вас вопрос — он, с одной стороны, касается какого-то конкретного предмета, а с другой стороны, тут нужно понимать, что мы в период тех ограничений и тех проблем, с которыми мы в том году столкнулись, по сути, стали очень серьезным поставщиком данных. И эта функция приобрела уже такое значение, что, по сути, это уже такое новое явление и новый стандарт работы налоговой, что мы становимся глобальным поставщиком данных. Это в том числе касается данных по розничным ценам. Так как, по сути, мы, реализуя проект онлайн-касс, когда вся розница — а это и товары, реализация товаров, работ, услуг — теперь работает за некоторым необходимым исключением через онлайн-кассы, мы пришли к тому, что у нас, по сути, формируются данные о выручке, о товарах, которые продаются в рознице, на государственном уровне с отставанием в 1,5 минуты.

К чему это приводит? Это приводит к тому, что мы можем поставлять достаточно актуальные данные, понятно, со своими определенными аппроксимациями (приближениями — прим. ТАСС), но все же достаточно актуальные данные правительству, ведомствам, для того чтобы они принимали решения. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я говорю о том, что мы поставляем данные, а коллеги из Министерства экономического развития и Минпромторга принимают решения, насколько эти данные удовлетворяют тем требованиям, которые перед ними были поставлены.

— И еще хотелось бы поговорить о Едином регистре населения (ЕРН). На каком этапе сейчас находится работа по его созданию и когда уже он заработает?

— Когда он заработает, написано в законе. У нас 2022 год — это начало опытной эксплуатации, 2023 год — поставка данных, 2026 год — раскрытие данных для управления и возможность управления такими данными самими гражданами. Поэтому все параметры определены в законе.

— То есть эти сроки будут соблюдены?

— У нас такая обязанность. У нас вариантов в этой части немного. Здесь мне кажется важным вопрос использования этого института. Потому что в основе этого регистра, по сути, будут две фундаментальные системы: это система ЗАГС, то есть регистрации актов гражданского состояния, и данные из Министерства внутренних дел о паспортах. То есть вот это вот, по сути, такой некий ключевой признак идентификации нас как граждан для того, чтобы государство могло реализовывать универсальные услуги и отправлять государственные функции по всей стране стандартно, качественно, максимально быстро, не требуя у нас все новых и новых каких-нибудь справок, не заставляя нас бегать от ведомства к ведомству.

Спасибо огромное коллегам из ЗАГСа, коллегам из Министерства юстиции. Это огромнейший фундаментальный труд. И это является первоосновой, фундаментом для того, чтобы развивать отправление услуг через как систему ЗАГС, так и в итоге через систему ЕРН. Вот это, мне кажется, правда очень важно.

— Работа каких ведомств наиболее упростится благодаря регистру?

— Вы знаете, здесь, мне кажется, нужно смотреть не через ведомства, а даже, знаете, такого измерителя по большому счету нет. Здесь есть архитектурный сдвиг. Представляете, мы с вами разные ведомства, и каждый накапливает свои идентификаторы своих условных клиентов или граждан, кому услуги они оказывают или по отношению к кому какие-то функции они реализуют. Они, соответственно, связывают эти данные внутри себя, и, получается, у нас в каждом ведомстве растет массив данных или массив информационных систем, которые на самом деле реализуют одну и ту же функцию, идентифицируя, например, оказанную услугу.

А теперь, когда мы говорим о том, что происходит централизация, создается глобальный фильтр, который позволяет нам пользоваться единым ведомством, единой инфраструктурой, мы оттуда берем данные. Это данные, максимально универсализированные, максимально актуальные. И это нам позволяет, первое, не делать огромного количества множеств, а значит, не делать огромного количества ошибок, пользоваться наиболее развитыми технологиями, которые удалось сосредоточить в налоговой службе для того, чтобы качество предоставления услуг было высоким, и, следовательно, позволяет внедрить эти стандарты, формализовать качество данных во всех точках. Вот во всех точках, где государство работает с гражданами. Поэтому тут выделить отдельный субъект будет сложно, хотя в принципе, если задаться этой целью, наверное, по каким-то критериям это можно сделать, я просто этого не делал.

Беседовал Александр Гринбаум