Российская энергонеделя (РЭН) завершилась в Москве 15 октября. А уже через год, с 24 по 27 октября, в Санкт-Петербурге состоится Мировой энергетический конгресс. Генсек МИРЭС (Мировой энергетический совет) Анджела Вилкинсон рассказала в интервью ТАСС на полях РЭН о том, как международные конференции помогают справляться с глобальными вызовами в энергетике.
— Доктор Вилкинсон, в России о МИРЭС больше знают, наверное, благодаря тому что наша страна выиграла право проводить Мировой энергетический конгресс в 2022 году. Но МИРЭС — это старейшая и крупнейшая международная энергетическая организация. Какую роль она играет в разрешении энергетических кризисов? В частности, того, с которым мир столкнулся сейчас.
— Мировой энергетический совет — это, можно сказать, сеть, объединяющая глобальное сообщество. Он ведет деятельность более чем в 100 странах по всему миру и помогает развивать и принимать различного рода кооперационные решения. Мы существуем уже более 100 лет как благотворительная, некоммерческая организация. Каждые три года мы проводим Мировой энергетический конгресс. Но в отличие от других площадок и форумов, в том числе, РЭН, организованных на коммерческой основе, мы обсуждаем будущее энергетических сообществ, но не перспективы отрасли или технологий.
И мы, конечно, говорим о том, как можем помочь создать наиболее устойчивую энергетическую систему, чистую, доступную, а также надежную энергетику, которая является нейтральной с точки зрения воздействия на климат. В следующем году в Санкт-Петербурге мы будем праздновать столетний юбилей энергетического сообщества МИРЭС и, конечно, мы будем говорить о самых разных шагах, которые предпринимаются сообществами по всему миру на пути к энергетическому переходу.
— Как бы вы обозначили главную тему Мирового энергетического конгресса в 2022 году? Думаете ли вы, что и через год, когда мы соберемся в Санкт-Петербурге, тема кризиса будет такой же актуальной, как сегодня?
— Буквально на прошлой неделе МИРЭС выпустил собственный энергетический индекс, который мы публикуем ежегодно последние 12 лет. Этот индекс замеряет эффективность политики на национальном уровне в сфере энергетики. При этом важно понимать, что здесь мы измеряем не какой-то один показатель, а анализируем безопасность и надежность энергосистемы, ее доступность, а также воздействие на окружающую среду и нейтральность с точки зрения климата.
Последняя публикация показала, что как раз в части оценки безопасности энергосистем индекс либо снижался, либо стагнировал в большинстве стран мира. То есть в какой-то степени этот шок, с которым мы столкнулись сейчас, был неизбежен. Это означает, что правительства не уделяют достаточного внимания такому фундаментальному показателю, как стабильность энергосистем. В то же время слишком много внимания уделялось социальным и экологическим аспектам энергетического перехода.
Где мы будем через год? Ну, прежде всего, важно понимать, что, наверное, все фундаментальные показатели энергосистемы придут в некую норму. Ценовой кризис имеет место не только в Европе, но и во многих странах мира. В Китае, в частности, ситуация очень драматичная. Новая Зеландия была вынуждена импортировать уголь, потому что гидроэнергетическая система не дала желаемых результатов. В Бразилии энергетический кризис. В американском штате Техас кризис связан с погодой. Таким образом, можно говорить о том, что этот кризис не является причиной какого-то одного фактора. Это сочетание неопределенности, погодных явлений и при этом ускорения развития новых технологий в определенной степени.
Поэтому я надеюсь, что на заседании МИРЭС через год мы увидим, что страны подумывают о том, как становиться не только нейтральными с точки зрения экологии, но и, прежде всего, устойчивыми. Это, безусловно, имеет определенную цену, и, конечно, понимание безопасности будет иным.
Вот сейчас мы увидели, как в Европе перестали работать ветряки. Но люди не хотят прекращать разговоры об экологичности — проще найти виноватого, поэтому они пытаются кого-то обвинить. Но мы должны продемонстрировать более зрелое отношение к ситуации, если хотим, чтобы все сообщества в равной степени участвовали в энергетическом переходе. Именно для этого существует МИРЭС. Мы стремимся к тому, чтобы сделать этот диалог между различными странами более качественным, а также мы должны понять, что не получится осуществить энергетический переход только за счет использования лучших технологий.
В следующем году тема нашего конгресса — "Энергетика для человечества" и, безусловно, здесь мы очень хорошо вписываемся в тему гуманизации энергетики. Люди должны понимать, как используется энергетика, и какое поведение приводит к тем или иным результатам.
— Вы общаетесь с глобальными лидерами и теми, кто принимает решения в энергетике. Видите ли вы их обеспокоенность тем, что происходит, и какую-то готовность разделить ответственность за последствия?
— Я думаю, что, наверное, многие были бы удивлены, если бы пообщались с высокопоставленными политиками, главами компаний. У нас складывается впечатление, что они действительно могут контролировать ситуацию. Но на самом деле многие из них очень ограничены в принятии решений. Прежде всего, они нуждаются в поддержке других людей. Без нее их решения не имеют никакого смысла.
Мы склонны рассматривать министров энергетики и глав компаний как людей, которые могут взять и исправить ситуацию, как починить сломанную машину. Но это не так. Это не сломанная машина, а общество, которое оказалось перед вызовом. Оно пытается расти и учится на ошибках. Но это не простой процесс, и он невозможен, если не вовлекать в него должным образом всех необходимых стейкхолдеров. Как раз над этим мы и работаем: как можно позволить людям несколько иначе взглянуть на свое будущее и изменить его. Поэтому здесь важно говорить не просто о том, сколько мегаватт-часов нам нужно или сколько долларов нам все это будет стоить.
Мне понравилось то, как мэр Москвы Сергей Собянин в своем выступлении на Энергонеделе описывал город, используя такие слова, как душа, любовь. Каждая система живая, у нее есть душа, и, соответственно, с ней нельзя работать как с машиной или станком. Ее нельзя сломать и потом взять и починить. Мне кажется, здесь у нас какой-то устаревший подход к политике. Как в XIX веке, мы пытаемся починить машину, а у нас живая система, которая буквально пульсирует. Нам важно найти правильный подход к ее управлению и, мне кажется, в этом заключается обеспокоенность людей, принимающих решения сегодня. Важно именно поменять подход к этой политике, а не искать решения для всего только в технологиях.
— Не могу не спросить: пандемия и вызванные ей ограничения сказались как-то на подготовке Мирового энергетического конгресса в Санкт-Петербурге? Есть ли у вас "план Б" на случай, если и через год мы все еще будем видеть волны пандемии?
— Я приезжала в июне в Санкт-Петербург на ПМЭФ и сейчас посетила Российскую энергонеделю. Хочу сказать, что меня очень впечатляет то, как Россия проводит эти международные конференции. Я понимаю, что это совершенно непросто, но в то же время возможно собрать на форуме представителей из восьмидесяти стран.
На прошлой неделе мы проводили свою Энергонеделю. Она проходила в виртуальном формате. Таким образом, мы четко понимаем, что в сочетании со способностями России проводить международные мероприятия и опытом МИРЭС в проведении виртуальных встреч, мы, несомненно, проведем хороший конгресс в Санкт-Петербурге. Мы планируем его провести в физическом, реальном формате, но, если потребуется, то и в гибридном. Однако я вполне уверена, что это будет не виртуальное событие и у нас будет активное, хорошее присутствие спонсоров и участников.
В 2019 году мы провели 24-й энергетический конгресс в Абу-Даби, который собрал 18 тыс. человек из более чем 100 стран. А в следующем году у нас будет юбилейный энергетический конгресс, и я думаю, это будет особенное событие. Если не произойдет каких-то совершенно неожиданных развитий в плане коронавируса, чего тоже нельзя исключать, то мы с Росконгрессом, конечно же, сможем провести отличное мероприятие.
Я знаю, что многие люди очень хотят приехать в Санкт-Петербург, и выбор времени, по-моему, отличный. Все очень хотят снова встретиться физически, потому что мы все-таки живем в сообществе.
— Что вам больше всего запомнилось на РЭН и удалось ли выполнить свою программу на форуме?
— Когда я собираюсь ехать в Россию, у меня всегда есть определенный план. Но всякий раз, когда я доезжаю до Москвы, он удваивается. С Россией у меня так всегда. Вот и в этот раз я встретилась с вдвое большим числом людей, сделала в два раза больше интервью и участвовала в вдвое большем числе панелей, чем изначально планировалось.
Что касается моего впечатления от РЭН, то этот форум очень отличается от Международного энергетического конгресса. Когда мы готовим наш конгресс, то знаем, что успех мероприятия зависит от того, насколько мы сильны как сообщества, насколько у нас получается сотрудничать и вырабатывать решения.
РЭН я воспринимаю несколько иначе. Она больше сконцентрирована на взаимодействии с инвесторами, с бизнесом, с правительствами. Они обсуждают свои планы. На Российской энергонеделе у меня такое ощущение, будто я стою на вершине горы и смотрю сверху вниз на вызовы перед обществом, дышу чистым воздухом. Наш МИРЭС — это, скорее, собрание земледельцев, которые собрали урожай, и видят, что пожали то, что посеяли. Мы обсуждаем сообщества. Поэтому ощущения от мероприятий разные, но задача одна и та же — энергетика на благо людей и планеты.
— Доктор Вилкинсон, большое спасибо за интервью.
Беседовала Юлия Хазагаева