Среди многочисленных политиков, побывавших в зоне СВО, одним из первых депутатов Госдумы, приехавших туда по контракту, стал председатель Комитета по охране здоровья доктор медицинских наук Дмитрий Хубезов. В звании лейтенанта он три месяца служил на территории Луганской Народной Республики и после возвращения в интервью рассказал ТАСС о различиях между военной хирургией и гражданской, новых законотворческих идеях и неповторимом фронтовом гороховом супе.
— Дмитрий Анатольевич, как и насколько тяжело далось решение отправиться добровольцем в зону СВО?
— Решение было принято очень быстро. Но оно было необходимо в непростое время, когда противник перешел от оборонительных действий к наступательным. Другого выбора не было, семья, близкие и коллеги меня поддержали. Я точно знал, что я врач, что моя помощь там понадобится, поэтому собрался и поехал по трехмесячному добровольческому контракту с Минобороны. Служба прошла в военной части в Лисичанско-Северодонецкой агломерации. Между нами и линией фронта было буквально несколько километров и других медицинских учреждений не было — мы, наш госпиталь в военной части был первым эшелоном, куда попадали раненые бойцы.
— Тяжело ли было привыкнуть к новым условиям? И с какими сложностями столкнулись?
— Пришлось немного перестраивать привычный порядок работы, потому у гражданской и военной хирургии есть принципиальные отличия. Помог опыт посещения Донбасса в качестве волонтера, а на месте — ребята и коллеги, которые многому меня научили, а кого-то и я чему-то смог научить. Мы действительно работали душа в душу, и была полная взаимовыручка, никто не думал ни про сон, ни про еду — это дорогого стоит.
Это касается не только врачей и медсестер в госпитале, но и всех военнослужащих в военной части. Как пример — работа комбата. Все начинается с командиров. Его особо хочется отметить, потому что очень часто он говорил: "Если вы видите, что можно сделать, чтобы улучшить качество помощи нашим ребятам, приходите, делитесь — жду вас всегда у себя". Он выслушивал все предложения, принимал их по возможности — за это я ему благодарен. Казалось бы, армия, там все должно быть четко сверху вниз, но вот этот посыл, его приняли все.
— Вы упомянули про различия между гражданской и военной хирургией, в чем они заключаются? Как меняется порядок работы врача в зоне боевых действий?
— Главное отличие — это ненормированный рабочий день. В гражданских больницах работа строго нормирована по часам. Вблизи передовой тебе привозят раненых, и вне зависимости от времени суток и количества уже отработанных часов ты идешь и делаешь свою работу. Возможность отдохнуть у тебя есть, только когда нет работы.
Что касается профессионального аспекта, то это другой подход к хирургии повреждений, это damage-control (хирургическая тактика, направленная на минимизацию вмешательства у нестабильных пациентов и на отсроченное вмешательство после стабилизации общего состояния — прим. ТАСС). Мы находились ближе всех к линии соприкосновения, и основной задачей было максимально быстро стабилизировать каждого раненого бойца, чтобы передать его уже на следующий этап. Но в то же время мы выполняли и самые сложные операции, необходимые для стабилизации состояния. У нас была наркозно-дыхательная аппаратура, эндовидеоскопическая стойка, сшивающие аппараты, гемостатические средства, медикаменты — все самого высокого, экспертного уровня.
Еще одно важное отличие: многое, если не все, приходится делать самому. Если в обычной больнице УЗИ делает один врач, рентген — другой, то в госпитале ты и врач УЗИ, и рентгенолог, и хирург, ты должен уметь обращаться со всем оборудованием и быстро переключаться.
— Какая операция была самой сложной из проведенных?
— Все сложные, все стоят перед глазами. Среди наиболее сложных травм — ранения таза, крестца, когда повреждается несколько внутренних органов. Как правило, это минно-взрывные травмы, осколочные ранения. Хотя, когда ведется штурм укреплений, то в госпиталь идет поток с пулевыми ранениями, в том числе и от снайперов. Кстати, были сложные ранения органов мочеполовой системы. Говорят, что это женщина-снайпер специально стреляла бойцам в область паха, чтобы раненый закричал, а его товарищи бросились ему на помощь и вышли из укрытия.
Был случай, когда боец, который сам спас троих, вынося третьего, получил ранение тяжелое. Или еще случай: два бойца сидели в окопе, прилетело с "птички" (граната, сброшенная с дрона — прим. ТАСС), и тот, кто получил более серьезное ранение, пришел на помощь тому, кто получил менее серьезное ранение, и спас ему конечность — грамотно и вовремя наложил жгут-турникет, остановил кровотечение. Таких случаев очень много. Когда ты перевязываешь раненых, они еще в уязвимом состоянии находятся, но потом постепенно начинают рассказывать, что кто-то высоту взял, кто-то прикрыл отход.
Вообще, работа военного госпиталя похожа на конвейерное производство: быстро проверить наличие внутренних повреждений, прооперировать, если необходимо срочное вмешательство, стабилизировать, сразу же или через день-два отправить в ближайшую больницу. Военнослужащие с легкими ранениями проходят через госпиталь, не задерживаясь: обработали рану, сделали перевязку — следующий.
— С гражданским населением вам и врачам госпиталя приходилось работать? Какая помощь им оказывалась?
— Работали. Как и во многих регионах России, много обращений с сердечно-сосудистыми заболеваниями, нередко привозили больных с декомпенсированной сердечной недостаточностью. К сожалению, было выявлено достаточно много онкологических заболеваний, в том числе и запущенные случаи, потому что некоторое время онкопомощь не оказывалась и обследования не проводились. В остальном лечили и оперировали самые обычные болезни — аппендицит, холецистит, обострение язвенной болезни, грыжи.
— Расскажите о бытовых аспектах службы. Какие были условия размещения и пребывания?
— Крыша над головой была — о комфорте и удобствах никто не думал. Что касается питания, врачи и медперсонал госпиталя питались в столовой вместе с бойцами. Девочки-повара варили супы — борщ, суп-харчо и потрясающий гороховый суп, густой и наваристый. Каши с тушенкой, с мясом на завтрак, мясо с кашами или макаронами на обед, соки, воды, печенья и пряники, которые привозили волонтеры, — у нас все было.
— Те, кто был в зоне СВО, говорят, что, когда тяжело, очень помогают песни. В части, где вы служили, часто пели?
— Конечно, были умельцы, кто на гитаре играет. Но я всего один раз слышал и только две песни. Один из врачей госпиталя исполнял патриотическую песню собственного сочинения — стихи и музыку сам написал. Вторая песня была "Застольная" Александра Розенбаума. Помню, мы ее дослушали и пошли обратно в операционную работать.
— Не планируется подписать еще один контракт и вернуться в зону СВО?
— Пока нет. Обязательно поеду в ближайшее время как волонтер, вместе с другими врачами, но ненадолго. Для меня три месяца службы прошли как один день, как будто только вчера был в военкомате. Но в Москве, для моих коллег время шло иначе, и накопилось очень много работы.
— В их решении будет ли применен опыт, полученный вами при работе в военном госпитале? Каким образом? Планируете инициировать изменения в действующее законодательство?
— Победа куется в тылу, поэтому нам необходимо уделить внимание проблемам первичного звена медицинской помощи, обеспечения кадрами. Я изнутри видел, какой ценой дается нам победа, продвижение на десятки метров, на сто метров, тем более на километр — эта цена очень высока.
Если говорить о законодательных инициативах, то на фоне обстрелов наших мирных территорий необходим закон о первой помощи, чтобы все понимали базовый объем первичных мер и их расширенный объем. Нужно подумать о том, как подготовить медицинский резерв на случай необходимости. Кроме того, многие профессиональные моменты, с которыми мне пришлось столкнуться в госпитале, ложатся в лекции — планируем записать серию видеолекций для гражданских и будущих военных хирургов. Они будут размещены на портале непрерывного образования Минздрава и на ресурсах Российского общества хирургов.
— Какие ограничения сейчас возникают из-за отсутствия закона о первой помощи?
— Нет четких определений, что такое базовая медпомощь, а какие меры относятся к расширенной. При этом важно предусмотреть, что первую помощь должны уметь оказывать все. Необходимо провести обучение, в том числе на базе школ и вузов, чтобы каждый умел остановить кровотечение или сделать сердечно-легочную реанимацию.
Кроме того, в рабочей группе по СВО мы будем работать над тем, чтобы выстроить координацию между военной и гражданской медицинскими службами, включая властей на местах и волонтеров. Теперь я знаю, как это сделать, как выстроить коммуникацию и расставить приоритеты.
— В том числе как восстановить систему здравоохранения новых регионов? Насколько сложная работа предстоит в этой сфере и что необходимо будет сделать в первую очередь?
— Самой сложной и первостепенной задачей будет ввести и адаптировать систему обязательного медицинского страхования. В Донецкой и Луганской народных республиках восемь лет система работала по своим правилам, в Херсонской и Запорожской областях — по своим, с ориентацией на европейскую систему, с очень высокой долей коммерческих услуг. Но если говорить об уровне подготовки врачей — он очень высок и не отличается от уровня врачей из других регионов России, с оснащением и оборудованием тоже все в порядке.
— В составе бригады Федерального центра медицины катастроф (ФЦМК) за две недели до мобилизации прибыл ваш сын. Какие советы вы дали ему и можете дать врачам-добровольцам, которые приезжают в зону СВО? Как им себя подготовить к работе в экстремальных условиях?
— Если человек уже решился на этот шаг, то дополнительно никакой моральной и психологической подготовки не требуется, я считаю.
Да, в часть, где я служил, приехал мой сын. Это не только повод для опасений, переживаний, но это и повод для гордости. Могу сказать, что я им горжусь и уверен, что тысячи семей, которые ждут своих сыновей, мужей, отцов, точно должны гордиться — это наши герои. Какое напутствие дал? Работать, не щадя живота своего.
Врачи-добровольцы и волонтеры, которые приезжают в зону СВО, очень мотивируют местных медиков, тех, кто без отпусков и круглосуточно работают весь этот год. Они безумно устали. Но когда приезжает доброволец со свежими силами, он своим видом, своей энергичностью мотивирует остальных. Есть врачи в российских регионах, которые берут отпуска за свой счет и бесплатно едут работать в военные госпитали — это дорогого стоит. С начала спецоперации таких насчитывается уже более 500 человек.