Фильм "Лед-3" выйдет в российский прокат 14 февраля. Его производители — Art Pictures Studio, "Водород", "Плюс Студия", "Национальная Медиа Группа" при участии телеканала "Россия". Для режиссера Юрия Хмельницкого это дебют в полном метре. Первый "Лед" (2017) снимал Олег Трофим, второй (2020) — Жора Крыжовников. Сценарий третьего фильма написали Андрей Золотарев ("Слово пацана. Кровь на асфальте"), работавший над всеми частями франшизы, а также Аксинья Борисова и Александр Андрющенко.
Многие герои фильма останутся прежними — бывший хоккеист Саша Горин (Александр Петров), его дочь Надя (Анна Савранская), которая подросла и хочет стать фигуристкой, как мама. Появится и новый персонаж — влюбленный в Надю молодой хоккеист Сергей (Степан Белозеров). Одной из главных героинь осталась тренер по детскому фигурному катанию — Ирина Шаталина (Мария Аронова). Жесткая и неожиданно очень родственная. В интервью ТАСС актриса рассказала, как изменилась ее героиня, будет ли, на ее взгляд, "Лед-4", как относится к "заплаканным детям" и почему не может давать советы кинорежиссерам.
— Не будем до начала проката раскрывать сюжетные подробности будущего фильма. Но расскажите, пожалуйста, какой вы видите свою героиню, какой она будет?
— Шаталина будет, как мне кажется, мягче, Шаталина будет мудрее, Шаталина будет сговорчивее. Шаталина делает для себя большие открытия. Человеческие открытия. Она приняла Горина, она приняла маленькую Надю. Да, они стали ее семьей. Эти люди тоже в ней нуждаются, тоже ее любят. Она понимает, что ей действительно есть ради кого бороться и ради кого жить.
— В первой части "Льда" казалось, что Шаталина — это человек, живущий на своей волне, такой настоящий спортсмен, без особых сантиментов. Ко второй части уже видно, что там есть и доброта. Вам насколько трудно эта трансформация давалась? Насколько вам в принципе был интересен этот характер?
— Интересно всегда, когда есть рост, когда есть разница, когда тебе есть куда двигаться, куда идти. Когда мы обсуждали сценарий, я сказала: "Нам все равно нужно показать ее мир". Что у нее было? У нее был кот, с которым она жила. Больше, в принципе, у нее не было ничего. Раз — появляется девочка. Раз — появляется вторая девочка, появляется Горин в ее жизни. То есть, в любом случае, это человек, у которого начинают сбиваться прицелы. Она начинает попадать в ситуации, в которых не была никогда. Она была абсолютно защищена, у нее существует определенный образ, в котором она появляется, в котором переступает порог собственного дома. И когда в этот дом она кого-то впустила, понятно, что, во-первых, Шаталина потеряла зону комфорта, и она сама себя начинает изучать. Речь, по большому счету, в третьем фильме тоже об этом. Но то, что с ней начинает происходить в этом фильме, свидетельствует о том, что она, во-первых, растеряна, во-вторых — совершенно не готова внутренне к тому, что так нужна и так любима.
— Думаю, для вас не секрет, что многие с предубеждением относятся к продолжениям успешных фильмов. Считается, что обычно они хуже. На ваш взгляд, корректно ли сравнивать первый "Лед" и третий?
— Мне кажется, что в данном случае можно говорить о том, что третий фильм — это в какой-то степени повторение первого "Льда". Для меня так, по крайней мере. Я прочитала сценарий и увидела какую-то закольцованность. В чем-то истории будут похожи. Это некое эхо того, что мы видели в первом фильме. С более трагическими событиями, связанными в первую очередь с моей героиней. Речь о том, что мы повторяем все, что происходило с нашими родителями. С нашей точки зрения, мы первопроходцы, это наши страхи, это наши боли. Нет, это все было. Вопрос в том, как мы выйдем из этих ситуаций.
Это, конечно, новый виток, как новое прохождение истории в компьютерной игре, если так можно говорить. Я детям своим всегда объясняю: "Если ты вот это не пройдешь, не победишь в себе, твои дети вернутся к этому же и начнут оттуда. А могли бы отсюда начать". А то, что касается саги, что касается продолжения, я этого боюсь страшно. Но искренне верю, что нечто новое мы показали. Я боюсь этого ужасно. По сути, меня уговорил Сашка Петров.
— То есть вас Александр Петров попросил?
— Сашка написал мне прекрасное большое письмо. И когда он сказал: "Ты мне нужна", я поняла, что это действительно наше общее детище. И если все собрались, наверно, не надо и мне выпрыгивать из телеги.
— Но по трейлеру кажется, что из прежнего состава остались только вы с Александром.
— Фактически да. У нас повзрослевшая Надя, которую вы увидите первый раз, у нас новый герой-хоккеист.
— А не было какой-то, в хорошем смысле, дедовщины по отношению к новым артистам? Вы в этой истории уже два раза жили, а тут вдруг новенькие.
— Нет. Были воспоминания: "Подождите, подождите, она в этой обуви быть не может". Нет, у нас чудный режиссер Юрочка, у нас обстановка была правильная, с уважением, с любовью необыкновенной, с глубокой работой, когда мы все приходили и не технически что-то делали, а пытались соединиться. Новым ребятам было иногда сложно. У нас с Сашкой наработаны уже какие-то вещи. И мы все время репетировали, репетировали, репетировали: "О, о, что-то зазвучало! Давай вот туда, вот в эту сторону". Но мы все были, мне кажется, на одной волне в работе. Нет, никакой дедовщины не было.
— Вопрос не совсем к вам, но мне просто интересно ваше мнение. Возможен ли "Лед-4"? У девочки ведь тоже могут быть дети, хоккеисты тоже не переведутся…
— Для меня и "Лед-3" уже был неожиданностью. Поэтому теперь не исключаю ничего в этой жизни. И понимаю, что, наверно, мое прошлое удивление "Льду-3" неправильное. Когда мне говорят: "Ты нужна, без тебя не будет ничего", — наверно, не нужно отказываться. Но, честно говоря, я бы закончила на третьем фильме… Придумала бы какую-нибудь другую историю.
— Если говорить про первый "Лед". Первые рецензии у критиков были, скажем так, не совсем восторженные, скорее ироничные. А зрители в большинстве своем рыдали, им очень понравилось. Для вас чья реакция была важна?
— Реакция дочки моей. Я понимала, что мы разговор ведем с подростками. Понимала, что нас будут смотреть и взрослые люди, но, мне кажется, это прежде всего диалог с подростками. Времена сейчас сложные. И когда сейчас ругают пацанов и девчонок 12, 13, 14 лет, мне удивительно. Потому что я, например, росла во времена пионерии и комсомола, это были сдерживающие факторы… У меня не было доступа к интернету, я ничего не знала, до 10 лет была убеждена, что люди рождаются из пупка. Сейчас дети знают все. И честно вам скажу, не знаю, какой бы выросла я в таких условиях. И реакция на фильм заплаканных детей, которые все знают и которые в каких-то областях намного старше меня, мне очень важна.
Все, что пишут критики, это, конечно, надо читать. Но, в принципе, я диалог веду не с людьми, которые пишут рецензии, а со зрителями
— Мне показалось, что по жанру это все-таки скорее сказка. А вы как думаете?
— Да, мы говорим каким-то странным, для меня непривычным языком про серьезные вещи. Мы не читаем мораль, мы показываем картинки. Помню, как я со своим педагогом, Владимиром Владимировичем Ивановым, рассуждала: "ВэшВэш (так ученики Иванова обращаются к нему — прим. ТАСС), а может, это и то в спектакле потянуть?" И он говорил очень верные вещи: "Мышление современных людей клиповое". Мы воспринимаем клипово очень многое. И в спектаклях, и в фильмах. Уже мы не имеем права на те паузы и те акварели, на которые мы имели право в мою юность, в советское время. Поэтому, может быть, это и неплохо, что в нашем кино есть клиповые вещи. Там сделаны замечательные номера, с моей точки зрения. Мне кажется, это очень близко сейчас по восприятию для людей.
— Если говорить про основную аудиторию — молодежь, как вам кажется, через что проще до людей достучаться? Через "Лед-3" или через "Слово пацана", которое сейчас все обсуждают? Может ли кино нанести вред и может ли оно кого-то воспитать?
— Я знаю точно, что очень большое количество детишек, которые посмотрели "Лед", захотели заниматься спортом, захотели заниматься фигурным катанием. Этого разве мало? Нет, не мало. Я знаю, что большое количество родителей пересмотрели свой взгляд на детей, которые занимаются серьезными видами спорта. Во многих интервью я говорю, что моя жизнь делится на "до" и "после". Присутствие моей мамы в жизни и ее отсутствие. Мне кажется, что многие мамочки тоже пересмотрели свою роль в жизни своих детей. Мне кажется, наше кино помогает. Наше кино помогает вставать. Я хочу в это верить. Мы не совершаем ошибок, разговаривая со зрителями.
— Предполагается, что фильм выйдет 14 февраля. Мы все прекрасно понимаем, что эти даты считаются выигрышными — новогодний прокат или праздники. А вы верите в российское кино? На ваш взгляд, оно способно компенсировать отсутствие Голливуда?
— Да, но только в том случае, если будут давать деньги на подготовку. С моей точки зрения, ошибка русского кино заключается в том, что мы не работаем до начала съемок. На это надо давать деньги, и артист должен заниматься исключительно подготовкой. Нельзя играть брата и сестру, если вы вместе не пожили. Вот этого у нас нет. А веры в предлагаемые обстоятельства, которой нас учат на первом и втором курсах, когда мы изучаем систему Станиславского, маловато. Спектакль же не выпускается за четыре дня. Великий русский психологический театр прекрасен репетициями, он прекрасен застольным периодом. Мы когда это мясо нарабатываем? Кожей когда мы обрастаем? Как раз в этот период. Академический театр не выпускает спектакль за месяц. Спектакль академического театра дай бог через три месяца только появится на сцене. Почему в кино не так? Хорошее кино — это единение наше. Вот этого у нас нет. Вот это я запретила бы делать.
— Но вы же сами сказали, что клиповое мышление, и просто мир настолько ускорился, что нет возможности для разбега, к сожалению.
— Так это не работа! В этом и есть разница между профессиональным взрослым артистом и молодым. И молодой артист ничего сделать не может. У него четыре ключа на связке. А у меня 185, потому что я 30 лет занимаюсь этой профессией. Он когда заработает эти ключи-то? Вот в чем ошибка. Вот в чем неправильность. И ни один режиссер, ни один артист с этим справиться не в состоянии, понимаете? Мы снимали "Батальонъ". Как бы ни относились к этому фильму, что бы ни говорили — не об этом речь сейчас. Пришел Дмитрий Месхиев и сказал нам: "Мы начнем снимать осенью. Но вы сейчас, весной, побрейтесь (фильм рассказывает про женские батальоны смерти времен Первой мировой войны, все актрисы побрились наголо ради своих ролей — прим. ТАСС). Про "Ликвидацию" рассказывают, великую, прекрасную работу Сережи Урсуляка. Что сделал Машков? Он приехал в Одессу. И грыз семечки, ходил, слушал местную речь. Он потрясающего уровня артист. Человек приехал и жил в Одессе. Вот о какой работе я говорю.
— И это должно быть заложено в смету?
— Да. Чтобы привезти, условно, артиста в Одессу, чтобы артист две недели там жил. Чтобы ему за это платили. С этого начинается его работа. А мы что делаем? Тут спектакль доиграли, здесь белье постирали, здесь это, здесь то. Нас не приглашают на подготовительный период.
— Но, в принципе, на ваш взгляд, российское кино способно собирать кассу? Пойдет зритель? На "Чебурашку" пошел. А в целом российское кино способно заинтересовать зрителя?
— Думаю, да. Весь вопрос в том, какую задачу перед собой ставит режиссер. Все дело в режиссере. Понимаете, мы с вами так же и про театр можем порассуждать. Сейчас же пришло время режиссерского театра. Артист не так важен.
В течение четырех лет тебя обучают русскому психологическому театру великие педагоги, а, придя в театр, ты становишься биомассой в руках режиссера, который самоутверждается — подвешивает тебя вниз головой, дует на тебя ветром, рвет на тебе костюмы
Он занимается всякой ерундой вместо того, чтобы сесть и сказать: "Сначала "что", потом "как". Это законы работы. А у нас все время "как". И киношные режиссеры в основном этим и занимаются. А что, про что? Вот этого нет. Редкий случай, когда ты это встречаешь.
Я очень надеюсь на наше кино. Я не киношный человек, я здесь в гостях. Я человек театральный. В театре абсолютно четко понимаю, что нужно делать. А в кино — не знаю, мне сложно. Знаю точно, что очень часто не согласна с монтажом. Но давать какие-то советы в кино — нет, я ничего не понимаю в этом.
— Не могу не спросить. Скажите, пожалуйста, а "Праздники-2" будут? Там же безумные рейтинги были у сериала…
— Ну, мы ждем, надеемся.