Глава РОСИЗО: российские музеи в меньшей степени ощущают уход западных коллег

Главному оператору музейного дела в России — центру "РОСИЗО" в этом году исполняется 65 лет. РОСИЗО координирует выставки отечественных музеев внутри страны и за рубежом, а также обладает собственной уникальной коллекцией живописи, скульптуры, декоративно-прикладного искусства, графики и советского плаката. Выпускница ГИТИСа, человек культуры и искусства, генеральный директор центра Ольга Галактионова рассказала в интервью ТАСС на Петербургском международном экономическом форуме, как на работе центра отразился уход западных партнеров, поделилась мнением о современных художниках и объяснила свое отношение к пропаганде в искусстве и прошлому.

— Ольга Николаевна, расскажите, пожалуйста, как сейчас существует РОСИЗО как основной оператор музейного дела?

— Если проводить промежуточные итоги, за три года у нас прошло 100 выставок. Даже цифра красивая, как мне кажется. Одно из главных достижений — это, конечно, первая Национальная премия в области музейного дела им. Д.С. Лихачева за очень важный и дорогой нам проект "ДК СССР", который был представлен в прошлом году в Центральном выставочном зале "Манеж". Во-первых, приятно получить национальную премию. Во-вторых, хотя, наверное, в-главных, это оценка коллег, музейщиков. Когда объявили победителей "Выставочного проекта" года, реакция в зале говорила сама за себя. Это было невероятно волнительно и ценно.

— Почему, по вашему мнению, вы одержали победу именно с этим проектом?

— Вы знаете, "ДК СССР" был по-настоящему масштабным проектом. Впервые на одной площадке было собрано более 700 экспонатов из 40 ведущих музеев, организаций, архивов и частных собраний, посвященных культуре советского периода. Это была большая работа, которую мы делали вместе с несколькими институциями: ЦВЗ "Манеж", Государственным Русским музеем, Государственной Третьяковской галереей, Музейным объединением "Музей Москвы", "Москино", Государственным научно-исследовательским музеем архитектуры им. А.В. Щусева и другими.

Это была первая серьезная попытка осмысления именно культурного наследия советского периода. И он действительно был межмузейным, по-честному. И что важно — он был очень красивым и очень сложносочиненным. Без претензии, с любовью к зрителю. Мы пытались соблюдать этот баланс глубины исследования искусства и интереса для зрителя. Мне кажется это очень важным — не уходить в претензию, не уходить в умствования, а все-таки привлекать зрителя. Это был тот момент, когда ни один музей, ни один участник проекта нам не отказал.

— Такие отказы коллег часто случаются на практике?

— Бывало. Сейчас, должна сказать, этого намного меньше. У нас была дискуссия с коллегами на "Интермузее" (московский фестиваль, в рамках которого проходит форум для профессионалов музейного дела — прим. ТАСС). Безусловно, есть сложность технического характера в выдаче предметов, потому что зачастую музейные хранители не могут выполнить большую выдачу физически. К сожалению, специалистов не так много. Хранители — профессия редкая, специалисты в дефиците.

Прежде бывали моменты, когда музеи не давали предметы из своих коллекций, объясняя это не самыми убедительными причинами. Но это уходит. И мне кажется, что "ДК СССР" в этом смысле оказался каким-то прорывным проектом. Все музеи с готовностью участвовали в этом межмузейном проекте.

— Чувствовалось, что музейщики сплотились?

— Да. Музейное сообщество у нас дружное, сплоченное и очень друг друга поддерживающее. У нас команда.

— Справедливо ли говорить о том, что после потери взаимодействия с некоторыми зарубежными институциями коллеги сплотились? Как сейчас себя чувствуете в отсутствие западных коллег?

— Я не могу сказать, что это сильно повлияло. Понятно, что в силу ситуации люди в принципе стали сплоченнее. Мне кажется, это не связано с профессиональным сообществом, это просто человеческая реакция.

Что касается ухода западных партнеров. Недавно разговаривали с коллегами о том, что, наверное, в чем-то это чувствуется. Но я не могу сказать, что на нашей работе это сильно отражается. Здесь, скорее, большая потеря для музейного мирового сообщества, к которому мы себя относим, те самые санкции. Емкость нашего рынка для Запада огромна, в том числе музейная. А это оборудование, которое нужно реализовывать. Также емкость антикварного рынка. Очень многие процессы встали, которые, мы, кстати, в меньшей степени ощущаем, чем наши западные партнеры. Здесь банально вопросы экономики, вопросы обмена. Есть какие-то вопросы скорее технического характера. 

Мы ведь видим рост популярности выставок как вида досуга: сейчас период интереса аудитории именно к выставочным проектам. Так что уход западных партнеров в нашем деле не так заметен. Все это казалось очень страшным и пугало поначалу. Но мы прекрасно понимаем: ничего не остановилось. Жизнь не рухнула ни в бытовом смысле, ни в профессиональном. Да и теперь больше возможностей работы не только с западными, но и с восточными коллегами.

— Есть ли какое-то переориентирование на восточное направление? В частности, Михаил Ефимович Швыдкой говорил, что планируем проекты и в Китае, и, может быть, в странах Залива.

— Пока мы работаем в этом направлении. О конкретных проектах еще не договорились. Но у нас идет активное взаимодействие. Это, конечно, невероятно интересный рынок культуры и искусства. Мы со своей стороны плотно работаем с Беларусью. С ними работаем всегда плотно и активно. Мы (РОСИЗО) являемся непосредственным оператором межмузейного взаимодействия России и Беларуси.

Я очень люблю Беларусь, очень люблю Минск, Брест. Первая ласточка нашего взаимодействия — это выставка "Бессмертие подвига. К 80-летию освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков", которую мы сделали совместно с Мемориальным комплексом "Брестская крепость-герой". Выставка интересная, большая, важная.

Будем работать и дальше. Я думаю, что будут привлечены средства обоих государств для совместных проектов. В этом есть заинтересованность и у нас, и у коллег. Мы за последние лет 20–25 как-то слишком акцентировали внимание на сотрудничестве с западными партнерами. Некоторые ограничения этого взаимодействия нам идут только на пользу, потому что все мы за многополярный мир. Интересно взаимодействовать не только с Западом, но и с Востоком. Для нас это еще и более продуктивно.

 — Можно ли сказать, что коллеги из Беларуси более активны?

— Да, коллеги очень активны. У меня вообще есть теория, что лучшие труженики — это, конечно, белорусы. Они очень ответственные, очень структурные. Во всем. Это касается всего рынка. Они активно и с интересом взаимодействуют. И всегда отзывчивы. Когда делаешь совместные проекты, особенно с соседями — не важно, запад, восток, север, юг, — важно взаимопонимание. В любом проекте всегда есть какие-то шероховатости, проблемы. Взаимодействие с белорусами очень контактное, компромиссное и очень понимающее.

— Как обстоят дела с другими странами СНГ?

— С СНГ у нас помимо Беларуси в планах есть сотрудничество с Узбекистаном. Надеюсь, что будет сотрудничество с Казахстаном.

— А что с новыми регионами?

— Мы активно работаем с новыми регионами. Совместно с Колледжем кино и телевидения им. А.А. Ханжонкова в городе Шахтерске Донецкой Народной Республики сделали Музей кино. Он получился хорошим и красивым. Это стало точкой притяжения в Шахтерске. Его очень любят дети, жители города. Думаю, это не последний наш опыт с Шахтерским киноколледжем.

Кроме того, делаем проект "Единая модель продвижения музеев". Он существует уже третий год. На прошедшей в марте сессии как раз обсудили работу с новыми регионами. Мы только сейчас начинаем выстраивать систему взаимодействия с коллегами в новых регионах. Искусство искусством, но есть технические вещи, которые очень важны и нужны в совместной работе. Сейчас выстраиваем рабочие процессы. С большой радостью и коллегиальностью. Работы много.

Для нас также очень важна проектная работа. "Единая модель продвижения музеев" для музейщиков страны — это абсолютно прикладные сессии, на которых мы обсуждаем инструменты продвижения — все, от работы с документами, с пожарной безопасностью до маркетинга. Два раза в год проводим сессии в Истре совместно с нашими партнерами — музеем "Новый Иерусалим". Это уже такая традиция, слет.

Межмузейное сотрудничество очень активное. Есть здоровая конкуренция, и это естественно, нормально. Но есть абсолютная коллегиальность и понимание проектов друг друга, планов, проблем. На выставке "ДК СССР" было 13 кураторов — по сути 13 выставок в одной. И то, с какой готовностью люди работали в этой ситуации, поражало.

— Что все-таки делает институция для того, чтоб оставаться на международном уровне, чтобы его поддерживать?

— Во-первых, у РОСИЗО есть профессиональный навык, опыт взаимодействия. Во-вторых, вся наша работа направлена не только специально на международное взаимодействие. Мы, прежде всего, стараемся делать свою работу хорошо и интересно. Исторически имя РОСИЗО — это всегда гарантия профессиональной операторской работы. Все знают, что если РОСИЗО выступает оператором, то это некая гарантия. В этом смысле очень важно сохранять уровень работы.

— То есть нужно сохранять репутацию?

— Сохранять репутацию, работать в этом направлении. Я считаю своей главной задачей как руководителя — наращивать репутацию РОСИЗО и собирать очень крепкую команду профессионалов.

— Что больше всего в этой позиции нравится?

— Мне в моей работе больше всего нравятся возможности делать интересные и важные проекты и — простите за банальность формулировки, но не сути — сеять разумное, доброе, вечное. Когда я выходила на позицию руководителя РОСИЗО, у меня было абсолютное понимание, что пришло время "Родине послужить" (С). Хочется делать что-то хорошее, приносить пользу. Если мы делаем такие проекты, как "ДК СССР", "17/37. Советская скульптура. Взлет", "Павел Филонов. Художник Мирóвого расцвета", и видим отклик, — это самое важное и интересное, мне кажется.

— У РОСИЗО очень много проектов с такой ретроспективой, а что с современными художниками? Как с ними работает институция? Я помню потрясающую выставку прошлого лета, Франциско Инфанте. Как тут выстроен диалог?

— Исторически мы назывались "Росизопропаганда". Я настаиваю, что та негативная коннотация этого слова, которая появилась в последние несколько лет, незаслуженная. В советский период наблюдалась вершина достижения именно в работе пропаганды культуры и искусства. На самом деле, наши последние работы действительно, как вы правильно заметили, — это такое ретроспективное обращение. Не только как использование интересного материала, но и как обучение азам и понимание инструментов. Конечно, мы не собираемся топтаться только в прошлом. Эти проекты мы делаем для того, чтобы смотреть в будущее и работать с современными художниками.

К сожалению, сейчас художников такого уровня, как Франциско Инфанте, — будем реалистами — не так много. У нас была выставка Егора Острова, замечательного современного художника, Ивана Лубенникова, Натальи Нестеровой. Мы смотрим в эту сторону и активно работаем. Сейчас у нас был проект с взаимодействием с Союзом художников России. Как мне кажется, надо задаться целью воспитывать их и давать возможность. Франциско Инфанте — это все-таки уже живой классик. Человек, достигший всего. Мы смотрим в будущее. Проведя несколько больших исследовательских работ, мы двигаемся и в сторону современных художников. Стараемся их искать, с ними взаимодействовать.

— Воспитывать художников. А что с молодежью в этом смысле?

— Мы сейчас планируем с Фондом развития современного искусства совместный проект "Кинопропаганда", этот проект мы подали на конкурс Института развития интернета и ждем результатов. Наши любимые фильмы — "Москва слезам не верит", "Любовь и голуби", "Маленькая Вера" — это все был госзаказ, который направлен на то, чтобы люди шли работать на заводы, чтобы поднималась привлекательность деревни и так далее. "Маленькая Вера" была снята в конце алкогольной кампании. Это пропаганда без пропаганды. Хочется достичь этого уровня во всем. Должно быть ощущение гордости. Не просто с каким-то лозунгом. Этот лозунг должен прийти сам в сознание человека. Мне кажется, очень важно этому научиться. Мы во многом направлены на просвещение молодежи, потому что, к сожалению, культурный фон молодых людей в связи с большим количеством гаджетов сильно хромает.

— Чего уже удалось достичь в работе? Какие планы еще остались?

— Мне хочется думать, что наши достижения видны всем. Всего в 2024 году мы планируем реализовать 45 проектов — 21 выставку и 24 мероприятия. Помимо больших выставочных проектов это выставка к 100-летию Кукрыниксов, ее планируем осенью в Манеже. Планируем большую выставку монументального искусства. Выставку в Нижнем Новгороде к юбилею Сергея Конёнкова. Летом откроется выставка к 100-летию Татьяны Лиозновой. У нас каждый год проходят выставки к юбилею тех или иных кинодеятелей. В позапрошлом году — Андрей Тарковский, в прошлом году — Марк Анатольевич Захаров. Есть уже планы на будущий год. Планируем совместный проект с коллегами из Росатома к 80-летию атомной отрасли. Пока не знаем, на какой площадке.

— РОСИЗО — одна из немногих институций, которая проводит собственный фестиваль киноискусства. Расскажите, пожалуйста, про Всероссийский конкурс видео-арта "Миры Тарковского".

— Фестиваль родился в год 90-летия Андрея Тарковского. Его задача — опять-таки современное искусство. РОСИЗО обладает медиатекой, и ее нужно пополнять произведениями видео-арта. Мы ищем новые имена, новые лица, новые таланты. В этом году конкурс будет проходить совместно с фестивалем "Зеркало" в Иваново, где и планируется награждение победителей. Лауреаты будут участвовать в создании контента для фестиваля короткого метра в Калининграде "Короче".

— Случается ли открывать какие-то новые имена?

— Открываются, есть талантливые люди. Есть другой момент: этот конкурс не только для профессионалов. Иногда, смотришь, талантливый человек, а у него просто это как-то родилось, получилось, и он, в принципе, не собирается в этом направлении строить свою жизнь. А это очень жаль. Есть очень талантливые работы.

Я считаю, что амбиции — это хорошо. Но сейчас амбициозных людей стало мало. И меня это — и как руководителя, и как представителя культуры и искусства — очень расстраивает. Хорошие здоровые амбиции — это такой двигатель. К сожалению, нам досталась в наследство от запрещенных соцсетей некая флегматичность вместе с "потоками", псевдопсихологией и каким-то оправданием собственного безделья. Это очень бы хотелось развернуть и заняться пропагандой того, что работать важно, можно, нужно и интереснее, чем быть в "потоке" и в "ресурсе" всегда.

— Как изменилась публика РОСИЗО за это время?

— В силу того, что мы не совсем музей, у нас разнонаправленные проекты. И публика тоже разная. Разный возраст, разные интересы. Наша публика ориентирована на проект. Есть Третьяковская галерея, Русский музей, ГМИИ им. Пушкина и др. У них понятная аудитория. А у нас сегодня картины Филонова, завтра — артефакты из Брестской крепости, послезавтра — искусство Кукрыниксов и рассказ о творчестве Лиозновой. Естественно, аудитория у нас очень разная и очень широкая. Нам важно быть интересными. Не хочется работать в пустоту, нужно ведь след какой-то оставить.

Очень важно делать большие выставочные проекты. Буквально вчера мы утверждали план на 2025 год. И он мне очень нравится.

У нас в РОСИЗО собралась очень хорошая команда. И мне важно не давать ей скучать. Когда людям скучно, неинтересно, это все превращается в радиоактивные отходы. Мы этого не можем допустить.