Вице-премьер Сербии Александар Вулин рассказал в интервью ТАСС о перспективах присоединения к БРИКС, попытках госпереворота в республике, а также ответил на вопрос, почему сербы любят русских.
— Мы с вами находимся на историческом саммите в Казани. Президент республики Александар Вучич ранее заявил, что вопрос вступления в БРИКС может потребовать проведения референдума. Расскажите, пожалуйста, насколько серьезно обсуждается это решение и когда оно может быть реализовано. На данном этапе вы рассматриваете для себя статус полноценного члена или государства-партнера?
— Когда президент Сербии о чем-то говорит, это нужно воспринимать очень серьезно. Мы изучаем БРИКС. Прямо сейчас объединение становится все более популярным среди сербов и в целом в Сербии. И это кажется нам захватывающей возможностью, потому что до сих пор единственной возможностью для нас был только Евросоюз. Теперь БРИКС стал для нас реальной альтернативой, причем реалистичной. Я считаю, что в течение двух — максимум трех лет мы должны будем принять решение о том, чего мы хотим: ЕС или БРИКС. И это должны будут сделать граждане Сербии в ходе референдума.
Я считаю, что в течение следующих двух-трех лет БРИКС станет гораздо более слаженной организацией с соответствующими институтами и политическими механизмами. Пока мы изучаем это объединение, следует задаться вопросом не только о том, что нужно Сербии, но и что соответствует интересам БРИКС. Что может подразумевать дальнейшее расширение? Это будет экономическое объединение, платформа или полноценная организация? Есть много того, чего мы пока не знаем. Но я знаю наверняка, что в БРИКС в Сербии видят друга. И это важнее всего.
— Но вы пока не решили, это будет статус партнера или члена?
— Пока нет, для этого слишком рано.
— Также сербский лидер указал, что народ республики примерно одинаково поддерживает идею вступления в БРИКС и в ЕС. Являются ли эти инициативы взаимоисключающими? Какие параметры будут решающими при выборе для Сербии?
— Зависит от того, кого вы спросите. Для стран БРИКС даже наше членство в ЕС не станет проблемой. А Евросоюз категорически скажет, что у нас не может быть ничего общего с БРИКС, Россией, Китаем и так далее. Но мы независимая страна и будем вести себя таким образом, чтобы это принесло пользу Сербии и ее народу.
БРИКС может предложить очень много. С другой стороны, мы провели десятилетия, пытаясь стать частью Евросоюза. Было бы довольно безответственно с нашей стороны вдруг сказать, что этому больше не бывать. Подождем, пока это скажут европейцы. Я уверен, мы это услышим.
Но БРИКС может предложить действительно много, и люди в Сербии признают и чувствуют это, потому что экономика — это очень важно. Для нас будет отличной возможностью получить доступ на китайский, российский, индийский рынок и рынки других стран — членов БРИКС. Это было бы просто прекрасно. Такая возможность предоставляется лишь однажды, и ей необходимо воспользоваться.
Кроме экономики, есть еще один, даже более важный момент. В БРИКС все считают Сербию партнером. Никто не пытается нам ничего навязывать. Мне была предоставлена большая честь пообщаться с президентом России Владимиром Путиным. В ходе нашей встречи он ни разу не указывал, что мы должны или не должны делать. Нет, это была беседа между партнерами. Когда же вы общаетесь с западными лидерами, они всегда говорят, что Сербия должна сделать, а не то нас ждут последствия. Так что чувство партнерства для нас столь же важно, как экономическая выгода, которую мы можем получить от БРИКС.
— Позиции Сербии и Европейского союза по Косово существенно расходятся. Готов ли будет Белград пойти на какие-либо компромиссы ради вступления в ЕС?
— Нет, это слишком. Если нам предложат признать Косово и стать членом ЕС, мы этого никогда не сделаем.
— Этой зимой Россия направит Сербии достаточно газа. Но есть ли реальный риск, что Украина может воспрепятствовать транзиту? Зависит ли это от интенсивности конфликта или позиции ЕС?
— Я не знаю наверняка, потому что не могу говорить за Украину. Не знаю, чего мы можем от них ожидать. Но по этому же трубопроводу газ идет в Европейский союз. Поэтому я думаю, что тут мы, в общем-то, в безопасности.
И я действительно благодарен руководству РФ, которое в этом году, как и в прошлом, и позапрошлом, обеспечило нам хорошие, стабильные, прозрачные поставки газа по честной цене. Спасибо вам большое за это.
— Как стало известно, переговоры о продлении истекающего договора по поставкам газа в Сербию продолжатся в первом квартале 2025 года. Могут ли объемы поставок быть увеличены в новой версии соглашения?
— Мы уже увеличили объемы поставок газа. Мы согласовали цену на эту зиму. Так что мы будем в тепле. Конечно, мы достигнем и других договоренностей и сделаем все необходимое, чтобы продолжить это сотрудничество. Я рассчитываю, что оно будет основываться на честном, дружественном и братском подходе. Мы это всегда чувствуем. Наш рынок настолько мал для России, что это почти что статистическая погрешность. Но вы к этому относитесь не так, предлагая лучшие возможные цены и условия. Спасибо вам за это.
— То есть это будет отличная сделка?
— Да, в этом я уверен. Президент Путин заверил, что сотрудничество с Сербией всегда будет справедливым, и мы видим, что оно более чем справедливое.
— В Сербии за последние годы стремительно выросла численность русской диаспоры. Успешно ли они сосуществуют с сербским обществом? И ведут ли наши правоохранительные органы контакты, чтобы держать ситуацию с новоприбывшими под контролем?
— Сербия — открытая страна, и мы не изменим свою политику в отношении россиян, не будем вводить визы или делать что-либо подобное. Вам всегда рады в Сербии, у нас люди любят Россию. Мы понимаем друг друга. Если у вас будет возможность оказаться в Белграде, вы почувствуете, что там любят Россию.
Большинство россиян, которые приехали в Сербию, сделали это из экономических соображений. Потому что они хотят открыть дело, избежать санкций и так далее. Это их право. Но среди них есть и некоторые люди — это ни в коем случае не большинство, — кто пытался использовать сербское гостеприимство в неприемлемых для нас целях: ввязываться в политику, пользуясь сербским гостеприимством, чтобы навредить российскому правительству и президенту Путину. Мы это не поддерживаем и этого не позволяем. Потому что Сербия для России не просто дружественная страна, а братская. Мы чувствуем себя братьями с россиянами и не хотим участвовать в ваших внутренних делах. Мы не хотим никому позволить поссорить нас. И никому не дадим воспользоваться нашим гостеприимством, чтобы как-либо навредить легитимному правительству любой страны — это неприемлемо для сербов.
Но большинство россиян в Белграде и в Сербии в целом — законопослушные и хорошие люди. Я не могу сказать, что мы рады тому, что они уехали из России, — это нехорошо для России. Но Сербия открыта для граждан РФ. И да, наши правоохранительные органы сотрудничают. Не только сейчас, мы это делаем десятилетиями.
— В августе Сербия получила от России данные о попытке госпереворота, который готовился при участии Запада. Оставили ли западные оппоненты свои попытки сменить власть в республике и устроить организованные беспорядки?
— Они все время пытаются это сделать. Не вчера, не завтра — они все время этим занимаются, продолжают свои попытки. Вы знаете, мы через это проходили 5 октября 2000 года, когда успешно состоялся госпереворот. После этого опыта мы больше не позволим подобного. К счастью, в российских службах безопасности у нас есть друзья. Они нам заранее рассказали, что произойдет. Мы воспользовались этой информацией и оказались на шаг впереди, что помогло нам успешно справиться с этой ужасающей попыткой начать гражданскую войну в Сербии или сменить правительство силой на улицах.
Так что они всегда предпринимают эти попытки, никому не нравится независимая, свободная Сербия и то, что наш президент — один из последних свободных лидеров в Европе. Но мы, сербы, любим это. И из-за того, что мы это любим, мы продолжим бороться за сохранение своего образа жизни и нашего правительства.
— Сербское руководство, включая лично вас, придерживается конструктивного подхода в отношениях с Россией. Вы получаете угрозы в связи с этим? И опасаетесь ли за свою жизнь?
— Знаете, когда вы занимаетесь политикой в эти ужасные времена, когда любой, кто ищет мира, объявляется врагом, это что-то, чего следует ожидать. Это нормально. Лично на меня власти США наложили персональные санкции из-за моих хороших связей с Россией. Но я горжусь своими связями с Россией.
Когда ты серб, дружить с Россией легко. Вы не признаете Косово, вы никогда нас не бомбили и не проявляли к нам агрессию, вы никогда не выдвигали нам никаких территориальных и политических требований. Как я могу бояться [этой дружбы]? Это было бы странно.
Так что я горжусь своими отношениями с Россией. Я буду сражаться за них до последнего дня своей жизни. Сербия и Россия должны становиться все ближе и ближе, потому что это очень хорошо как для Сербии, так и для России. И если это будет стоить мне жизни, так тому и быть. Это не слишком большая цена.
— Как бы вы прокомментировали недавно представленный Владимиром Зеленским так называемый план победы? И представленное в июне Владимиром Путиным российское видение разрешения конфликта?
— Я очень обеспокоен тем, что Запад не ищет мира. Они ищут военного поражения России. Но это не происходит, это невозможно. Нельзя одолеть военным путем ядерную сверхдержаву. Это просто нереально. Поэтому я обеспокоен: я абсолютно уверен, что никто на Западе не хочет мира. Им нужно военное поражение [РФ]. В конце концов они поймут, что ошибаются. Но с каждым днем попыток нанести поражение России люди страдают и теряют свои жизни. Так что мы поддерживаем любую мирную инициативу, если это действительно инициатива, направленная на мир, а не политический памфлет.
— То есть план Зеленского — политический памфлет?
— Просто не будет мира, если выдвигать России требования капитулировать. Это невозможно. Мы поддерживаем, к примеру, китайскую мирную инициативу, потому что за ней кроются действительно благие намерения и стремление найти мирное разрешение. В конце концов мир наступит, будет достигнуто соглашение, но сейчас довольно трудно понять, с кем России вести переговоры. Вы пытались вести переговоры с украинцами в Стамбуле, даже подписали соглашение два года назад, и что случилось? Ключевой переговорщик был убит, все было кончено. Так с кем вести переговоры: с Западом или с Украиной? Я очень обеспокоен, Сербия очень обеспокоена, и мы надеемся, что мир наконец наступит.
В наши дни самое опасное слово в Европе — это "мир". Сербия ищет мира и не стала частью антироссийской истерии. Когда вы не участвуете в этой истерии, вы можете видеть более ясно. Но, к сожалению, я уверен, что большинство стран в Европе участвуют в антироссийской истерии. И это меня больше всего пугает.
— Наконец, как, по-вашему, итоги выборов в США могут повлиять на безопасность в Европе, и в частности на конфликт на Украине?
— Я не думаю, что произойдет что-то исторически значимое. Кто бы ни победил в США, они проводят примерно одинаковую политику. Может, с незначительными отличиями. Но США всегда проводят одну и ту же линию, и я не ожидаю никаких реальных перемен вне зависимости от того, кто победит.