Сербский кинорежиссер в преддверии своего 70-летия в интервью ТАСС рассказал о планах на юбилей, самом важном фильме в его жизни, выразил свое мнение о возможностях совместного кинопроизводства России и Китая и объяснил, почему тщетны все попытки Запада "отменить" русскую культуру. Беседа состоялась перед презентацией автобиографического романа-эссе режиссера "Мятежный ангел" в Московском Доме книги на Арбате.
— Эмир, меньше чем через месяц у вас юбилей. Как вы его отметите?
— Мне исполняется 70 лет. Но могу сказать, что чувствую я себя на 55. Физически я себя так ощущаю, потому что много занимаюсь спортом, а ментально — потому что пишу и готовлюсь к съемкам. Очень долгое время я ничего не снимал, но сейчас в России делаю один из лучших своих фильмов, в основу которого ляжет произведение Достоевского. Это непростая, большая задача, которую нужно выполнить хорошо. Я думаю, что это будет один из самых важных фильмов в моей жизни, назвать его хочу "Как я не снял "Преступление и наказание".
— Когда вы планируете приступить к съемкам?
— Съемки пройдут летом, но подготовка к ним начнется уже в конце января. Потому что я планирую снимать фильм в Сербии, немножко во Франции. И что смешно, в "Москино" мы будем снимать действия, которые происходят в Калифорнии. Пока об этом никто не знает.
— Уже известно, кто сыграет в этом фильме?
— Никто не знает, даже я. Для фильма нужно сделать комбинацию из русских и сербских актеров.
— Кого из русских актеров вы хотели бы видеть в фильме?
— Пока я этого не могу сказать вам, потому что момент очень деликатный. В конце января все станет известно.
— И все-таки, как отметите сам юбилей? Возможно, вы планируете большой праздник? Соберете близких, друзей?
— Я никогда не отмечал день рождения, но сейчас я думаю, что нужно. Позади 70 лет жизни, сколько впереди — неизвестно. Как сказал мне один священник, это не много и не мало. И надо заметить, я счастлив, что я жив. Я благодарен за все события моей жизни, даже трагические. Мы ведь потеряли родину, Югославию. Я там потерял свой дом. Но построил новый. И жизнь моя динамичная. В ней было все: литература, музыка, фильмы. Жизнь коротка, но времени много. Как мне кажется, когда соприкасаешься с искусством, пишешь или читаешь, появляется другое время, не биологическое. И это время надо уловить, почувствовать. Я его получил, и жизнь продолжается.
— В одном из интервью вы назвали себя грешником. На ваш взгляд, что отличает грешника от не грешника?
— Те, кто не знают, что они грешили, и те, которые знают. Христианское общество сильно отличается от других наличием строгого свода правил. Мне кажется, важно находиться в этой системе, чтобы не быть чрезмерно самоуверенным типом, вроде супермена. Это также приводит к гармонизации человеческих отношений. В этом смысле грешники — это те люди, которые знают, что у них есть нормы морали и этики, но не придерживаются их.
— В 2005 году вы приняли православие, по вашим словам, христианин должен пытаться сделать мир более гармоничным. Именно такую цель вы и преследуете в своих фильмах. А какой он, на ваш взгляд, — гармоничный мир?
— Гармоничный мир — это идея Федора Михайловича Достоевского. В его жизни гармонии было мало, но он всегда хотел, чтобы то, что он пишет, создавало гармоничную коммуникацию между людьми. И он всегда говорил о сотрудничестве государства и церкви. Я думаю, что сейчас эта гармония есть. События вокруг делают православных людей еще более верующими.
— Вы также говорили, что хотите экранизировать "Лавр" Водолазкина?
— Да, это по программе. Он написал очень хороший сценарий, но там много материала. Сейчас идет работа над второй версией сценария.
— Гоголь также интересен вам для экранизации?
— Да-да. Очень люблю "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем", очень люблю Гоголя. Я думаю, что он первый писатель в мире, кто внедрил в комедию черный юмор.
— Вы также раньше заявляли, что культурная экспансия Запада не останавливается, но ослабевает. Что позволяет вам сделать такие выводы?
— Это смешно, потому что большинство открытий в музыке, в литературе случились у вас. От Рахманинова до Мусоргского. Большинство писателей и композиторов жили в России. Во Франции много отличных авторов, но не таких, как русские. И даже там считают, что лучший роман, написанный за 2 тыс. лет, — это "Война и мир" Толстого.
— Выходит, что попытка "отмены" русской культуры провалилась?
— Не получилось. Потому что у вас есть система и концепция, где культура играет государственную роль. Без государства культура сейчас не может дать отпор рынку. Ваше государство предоставляет большую поддержку художникам, режиссерам, писателям. Это очень важно. Мы видим, что идеология либерализма, с его вечным вопросом о степени вмешательства государства в жизнь человека, провалилась. Экономическая система Китая, к примеру, либеральна, но они более успешны, чем США, где идеология всегда представляла государство как врага.
— Сейчас Россия и Китай приняли решение о совместном кинопроизводстве, как вам кажется, что из этого получится?
— Я думаю, что это очень хорошая идея. Это сотрудничество гегемона экономики и России, в которой самый обширный пласт культуры в мире, много хороших общественных целей. Вспоминаю слова американского политолога Збигнева Бжезинского о том, что Россию надо разделить на три части, разработать систему губерний и уничтожить страну, которая, как сказал Мария Рильке, граничит с Богом. Но это невозможно, и это хорошо.
— Вы презентовали свою книгу "Мятежный ангел". Есть ли у вас в планах написать еще что-либо?
— Мне очень важно, что книга, которую я написал три года назад, опубликована у вас. Это один из лучших проектов, которые случились у меня здесь, в России. [В планах] есть книга, близкая к Достоевскому, называется "Инженер легких прогулок". Я планировал снять по этому сюжету фильм, но на это потребуется много средств. Поэтому только книга.
— Вы один из немногих режиссеров, который несколько раз получил "Золотую пальмовую ветвь" Каннского кинофестиваля. Мечтаете ли вы об "Оскаре"?
— Об "Оскаре" я никогда не думал и не буду думать. Мне всегда было важно сделать фильм, за который не стыдно. Но я не строил планов получить за это что-либо. Но это сейчас и невозможно.
— Вы не только человек кино, но еще и музыкант. На ваш взгляд, какая она — музыка нашей современности?
— Я перестал играть с группой два года назад. Последние концерты прошли в Париже и в России. Соединив современную и этническую музыку, мы старались создать терапию для людей, думаю, что у нас это получилось. Мы играли 25 лет, но сейчас все закончено. Классическую музыку я признаю. Но в современной и популярной не нахожу ничего интересного для себя, не могу такое слушать.