Глава "Силовых машин" Подколзин: мы можем производить классные турбины

— Алексей Владимирович, "Силовые машины" — основной производитель оборудования для атомных, тепловых и гидроэлектростанций. Какой объем турбин сейчас у вас находится в заказе?

— У нас в производстве турбоустановки разных типоразмеров для всех типов генераций. Суммарная мощность законтрактованного оборудования составляет 18,5 ГВт — это 64 машины для российских энергокомпаний, и еще 13 предназначены для зарубежного рынка.

— Как вы считаете, получится ли сдать заказчикам все эти турбины в срок?

— Да, с начала 2025 года мы строго придерживаемся производственного графика. Прикладываем все усилия, чтобы завершить проекты в срок и вернуть доверие заказчиков после отставания, допущенного ранее.

У нас длинноцикловое производство, то есть каждая турбина производится в течение длительного времени — в среднем это три года, но в зависимости от характеристик машины срок может быть короче или длиннее. Соответственно, те решения, которые принимаются сейчас, определяют нашу загрузку на три следующих года и больше.

— Правильно ли я понимаю, что газовые турбины — это наиболее востребованный тип турбин? Сколько их вы планируете произвести в этом году?

— В общей сложности у нас законтрактовано 16 газовых турбин со сроками производства в 2025–2026 годах и частично в 2027 году. В этом году изготовим пять машин, в следующем — семь. В настоящий момент мы готовы выпускать в год восемь газовых турбин типа ГТЭ-65 и ГТЭ-170. С 2029 года после доинвестирования в расширение мощностей сможем выпускать 10 машин ежегодно.

— Вы говорили о планах создания более мощной турбины — ГТЭ-190. Сейчас над ней ведется работа?

— Все решения по созданию ГТЭ-190 приняты, активно идет ее проектирование. На базе технических решений ГТЭ-170 проводим НИОКР по совершенствованию характеристик узлов машин данного типа. Это позволит вывести на рынок ГТУ мощностью около 190 МВт с КПД выше 36%.

— А компании уже выразили интерес в получении новой турбины?

— Да, для генерирующих компаний она экономически интереснее. Рассчитываем в 2029 году поставить головной образец первому заказчику. Более того, в будущем планируем заменить всю линейку ГТЭ-170 на ГТЭ-190.

— На строительство новой турбины требуется столько же времени, сколько на ГТЭ-170?

— Да, ГТЭ-190 — это модернизация предыдущей машины с повышением мощности и КПД. Мы даже не считаем ее за другой тип турбины.

— На Российской энергетической неделе вы также допустили возможность появления в линейке турбин самого мощного образца — ГТЭ-300. Какие у нее будут параметры?

— Это принципиально другая машина, это уже F-класс. Она потребуется не только для новых станций, но и для замены работающих турбин иностранного производства, которые в 2030-х годах начнут вырабатывать свои ресурсы.

В настоящее время мы изучаем спрос на данный тип оборудования, чтобы понять, насколько новый продукт будет востребован на российском рынке, а также определить пилотный проект с головным образцом. Создание новой турбины потребует больших инвестиций, и нам важно понимать, как и на каких условиях будут проводиться конкурсы.

— Когда вы были бы готовы представить первый образец такой мощной турбины?

— Для создания новой машины такого класса от момента принятия решения может потребоваться от трех до семи лет, в зависимости от реализации инвестиционных программ. Выйти на серийное производство можно за восемь — девять лет.

— У "Силовых машин" в последние годы были сложности с поставками турбин, из-за чего сроки ввода в эксплуатацию многих станций пришлось перенести. Как вы считаете, почему сложилась такая ситуация?

— В 2010–2013 годах мы в среднем производили 3,2 ГВт паровых турбин в год, из них 1,5 ГВт для тепловых электростанций. После 2014 года объемы сократились в три раза — до средней загрузки в 0,6 ГВт. На рынке не было заказов для тепловой генерации. В тот момент "Силовые машины" продолжали производство за счет оборудования для атомных и гидроэлектростанций.

В 2019–2021 годах прошли массовые отборы тепловой генерации общим объемом 17 ГВт, возобновились заказы по паровой тематике. Но с 2020 года начались сложности не только в энергетической отрасли — пандемия, санкции. После были введены требования по импортозамещению. Наши поставщики длинноцикловых изделий и заготовок не могли предоставить необходимый объем по причине колоссального роста загрузки. Такой набор факторов привел к тому, что вся производственная цепочка не справилась с возросшей нагрузкой.

— Тем не менее против вас подано несколько судебных исков по задержкам поставок турбин.

— Мы готовы обсуждать компенсацию понесенных потерь с нашими клиентами. Главное, о чем мы просили, — не направлять против нас иски о взыскании штрафов, если сами генерирующие компании не понесли урон в виде штрафов, так как правительство перенесло сроки ввода станций в эксплуатацию из-за задержки поставки оборудования. С кем-то нам удалось договориться, с кем-то нет.

— Обсуждался ли этот вопрос с Минэнерго и Минпромторгом? Возможно, вам предложили варианты решения сложившейся проблемы?

— Обсуждения на уровне правительства были. Мы рассматривали несколько вариантов, но на данный момент подходящих механизмов не нашли.

— В текущей ситуации что могло бы вам помочь решить все эти проблемы и выполнить весь объем заказов?

— Мы уже реализовали первый цикл инвестиционной программы, чтобы расшить узкие места и нарастить товарный выпуск. Только за 2025 год он вырос в полтора раза по сравнению с прошлым годом. Всего в организацию производства газовых турбин мы инвестировали 25 млрд рублей, из которых 6,9 млрд рублей на НИОКР субсидированы государством. Инвестиционная программа этого года составляет 19,2 млрд рублей.

Что касается дальнейшего развития, мы ориентируемся на генсхему развития энергетики до 2042 года, утвержденную Минэнерго. По ее содержанию мы понимаем, что отрасль ждет от нас еще больше оборудования — и для модернизации станций, и для строительства новой генерации.

Чтобы удовлетворить спрос, планируем в течение пяти лет инвестировать в развитие наших производственных мощностей еще порядка 75 млрд рублей. Эти мероприятия позволят нам нарастить мощности до 10 газовых турбин в год, а также в два раза увеличить производство оборудования для АЭС и в полтора — паросилового оборудования для теплогенерации.

— После проведения КОММод ПГУ в октябре компания сообщала о необходимости изменения параметров конкурсов. Почему это важно для машиностроителей?  

— Результаты отбора вызвали серьезные опасения, так как показали фундаментальные системные противоречия. Генерирующие компании заявились лишь на 1 из 5 ГВт для модернизаций с применением парогазовых установок. Ни одна новая газовая турбина большой мощности в отбор не попала. Это следствие того, что текущая экономическая модель делает рентабельной только самую дешевую модернизацию устаревшего парового оборудования, но не создает стимулов для применения современных высокотехнологичных решений.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, государство ставит амбициозную цель по вводу 88,5 ГВт до 2042 года в рамках генсхемы, включая около 270 газовых турбин. С другой — рыночные механизмы сегодня работают против достижения этой цели. На наш взгляд, необходимо пересмотреть предельный уровень капзатрат на проекты модернизации ТЭС с применением газовых турбин и провести дополнительный отбор таких проектов на 2029–2031 годы.

— Как вы сейчас оцениваете финансовое состояние компании?

— Финансовое состояние компании стабильное. У нас достаточно денег для операционной деятельности и базовых инвестиций, но на создание новых продуктов нужно больше средств. Поэтому вопрос о соразмерном освобождении от штрафов генерирующих компаний и поставщиков энергооборудования крайне важен.

— Нет ли у вас желания расширить производство, приобрести новые активы?

— Наши основные планы — инвестировать в развитие собственной мощности.

— Сейчас очень активно обсуждается законопроект Минэнерго по развитию электроэнергетики. Как вы его оцениваете? По взаимодействию машиностроителей с энергетиками будет ли какая-то принципиальная разница, которая поможет вам в будущем наладить поставки?

— Текущая редакция законопроекта пока вызывает вопросы. Предполагается ввод новых инструментов регулирования отрасли, но на данный момент мало информации о том, как это будет реализовано. Мы не до конца понимаем свои возможности и роль в этом механизме. Надеемся, что в рамках открытого диалога с Министерством энергетики, с Министерством промышленности и торговли все вопросы и опасения будут сняты.

— Этот закон подразумевает создание отраслевого заказа на оборудование. Разве это не было бы для вас плюсом, потому что компания была бы обеспечена объемом заказов?

— Недавно принят координационный документ, который регулирует отрасль, — генсхема развития энергетики до 2042 года. Если он будет выполняться по плану, это может стать основой для отраслевого заказа. Для нас отраслевой заказ — прогнозируемая, понятная программа, которая гарантирует, что под те инвестиции, которые мы заложили, у нас будут заказы.

— Вы заняли пост генерального директора "Силовых машин" весной этого года. Какие основные задачи вы тогда для себя поставили?

— Я пришел в компанию в октябре 2024-го на должность заместителя гендиректора по производству. Это был один из самых острых моментов для "Силовых машин", потому что все понимали, что выполнить план производства практически невозможно. Общий настрой был очень сложным. Поэтому самой важной задачей для меня тогда было изменить отношение людей к ситуации, чтобы весь наш коллектив сосредоточился на исполнении заказов, изготовлении и отгрузке машин.

Для высокопрофессиональной команды нет большей радости, чем понимать, что мы успешно решили задачу клиента. В этом году мы начали активно отгружать турбины — и настроение стало меняться. Нас благодарят за машины, люди работают охотнее, появляется желание делать больше, увеличивать производительность.

Наша команда должна вовремя отгружать качественное оборудование клиентам, поэтому лично для меня главное — дать уверенность коллективу и нашим заказчикам в том, что мы умеем делать классные машины. И у нас это уже получается.